Robert van Gulik - Убийство в лабиринте
С этими словами судья Ди вручил картонную коробочку врачу.
Старик извлек из свертка, который он принес с собой, кожаный футляр, содержавший набор острых ножей с короткими лезвиями и длинными рукоятками. Он выбрал и взял в руки один нож с очень острым лезвием.
Затем он достал квадратный листок бумаги из рукава халата и положил его на стол. Пинцетом лекарь взял погрызенную мышью сливу и положил ее на листок. С замечательной ловкостью он отделил от нее ломтик не толще тончайшей рисовой бумаги.
Судья и двое сыщиков внимательно следили за каждым его движением.
Старый лекарь разровнял ломтик на бумаге и принялся внимательно его изучать. Затем он попросил чашку кипяченой воды, неиспользованную кисть для письма и свечу.
Когда служитель принес все затребованное, врач смочил кисть в воде, а затем увлажнил ею ломтик сливы. Потом он взял кусочек глянцевой белоснежной бумаги, положил его сверху на ломтик и прижал ладонью.
Затем старик зажег свечу. Отделив глянцевую бумагу, он показал ее судье: на ней ясно виднелся мокрый отпечаток сливы. Врач подержал бумагу над пламенем, пока она не высохла.
После этого он поднес бумагу к окну и некоторое время пристально изучал ее, все время поглаживая указательным пальцем. Дао Гань встал с кресла, подошел к врачу и стал заглядывать к нему через плечо.
Закончив изучение, присяжный врач повернулся к судье и протянул листок бумаги ему, сказав:
– Прошу вас принять к сведению, что эта слива содержит большое количество ядовитой желтой краски, которая была введена в нее при помощи полой иглы.
Судья Ди медленно погладил свои бакенбарды. Посмотрев на бумагу, он спросил:
– Как вам удалось это обнаружить?
– Этот метод, – с улыбкой молвил старик, – давно уже применяется в нашем ремесле – несколько веков. Присутствие постороннего вещества в соке сливы определяется по цвету и зернистости. Если ваша честь приглядится к этому отпечатку, то вы легко заметите желтый оттенок. Разница же в зернистости поддается определению только чувствительными пальцами опытного аптекаря. Поскольку на срезе видны многочисленные маленькие отверстия, я заключил, что яд был введен при помощи полой иглы.
– Великолепная работа! – воскликнул одобрительно судья. – А теперь изучите все остальные сливы.
Пока врач трудился, судья Ди праздно вертел в руках пустую картонную коробку. Отогнув белую бумагу, которая покрывала ее дно, он внезапно склонился над ней, зорко всматриваясь в размытый красный отпечаток на краю бумаги.
– Однако! – заметил он. – Какая беспечная оплошность!
Десятник Хун и Дао Гань вскочили и тоже склонили свои головы над листком.
– Это половина печати У! – воскликнул Хун. – Та же печать, что он вчера приложил к своей картине.
Судья откинулся в кресле.
– Целых два признака прямо указывают на художника, – сказал он. – Во-первых, примененный яд. Все художники пользуются этой желтой краской и прекрасно знают, какой это сильный яд. Во-вторых – вот этот листок. Я предполагаю, что У использовал бумагу как подкладку, когда ставил печать на картину, и не заметил, как печать частично перешла на нее сквозь ткань.
– Именно в этом доказательстве мы так нуждались! – воскликнул возбужденно Дао Гань.
Судья промолчал. Он терпеливо ждал, пока старик закончит изучение остальных слив. Наконец старик провозгласил:
– Каждая из этих слив содержала смертельную дозу яда, ваша честь!
Судья взял со стола листок официальной бумаги управы и дал его врачу со словами:
– Запишите ваше свидетельство на эту бумагу и оставьте на нем оттиск большого пальца!
Старик увлажнил кисть и составил документ. После того как он приложил палец, судья со словами благодарности отпустил его. Затем он велел служителю позвать старосту Фана.
Когда староста явился, судья Ди приказал ему:
– Возьмите четырех приставов и арестуйте художника У Фэна!
Глава пятнадцатая. Художник У раскрывает свою тайну перед судом; судья Ди повелевает обыскать восточный квартал
Три удара в большой бронзовый гонг возвестили об открытии вечернего заседания суда.
Огромная толпа зрителей собралась в зале: старого генерала хорошо знали в Ланьфане.
Судья Ди взошел на помост. Первым делом он вызвал сюцая Дина.
Когда тот встал на колени перед скамьей, судья Ди молвил:
– Вчера вы появились перед этим судом и обвинили У Фэна в убийстве вашего отца. Я провел немедленное расследование и собрал улики, по которым У Фэн подлежит аресту. Однако в деле все еще остается много неясного. Сейчас мы допросим обвиняемого; призываю вас слушать внимательно. Если вы можете что-то добавить по любому вопросу, говорите, не смущаясь.
Судья написал повеление тюремному смотрителю. Вскоре два пристава ввели У в зал суда. Когда художник подошел к помосту, судья Ди отметил про себя, что на лице его не видно особых следов волнения.
У встал на колени и стал почтительно ожидать вопросов судьи.
– Назовите ваше имя и занятие, – сухо сказал Ди.
– Я, ничтожный, – ответствовал юноша, – зовусь У Фэном. Я сдал экзамен на звание сюцая и занимаюсь художеством по душевной склонности к этому занятию.
– Вы, – сурово сказал судья, – обвиняетесь в убийстве генерала Дин Ху-гуо. Говорите правду!
– Ваша честь, – спокойно отвечал У, – я полностью отрицаю предъявленное мне обвинение. Мне известно имя жертвы и преступление, из-за которого генерал был изгнан с военной службы, поскольку я часто слышал от моего отца рассказы об этой постыдной истории. Но прошу отметить, однако, что с генералом я никогда не встречался и даже не знал, что он проживает в Ланьфане, пока его сын не принялся распространять злостные слухи обо мне, на каковые я даже не обратил внимания, поскольку считал их слишком вздорными, чтобы опровергать.
– Если это так, – холодно сказал судья, – то почему генерал Дин всегда опасался вас? Почему он держал ворота запертыми день и ночь и приговорил себя к добровольному заточению в библиотеке? К тому же, если вы ничего не замышляли против генерала, зачем вы тогда посылали каких-то бродяг следить за его домом?
– По поводу первых двух вопросов вашей чести, – отвечал У, – осмелюсь предположить только, что это – внутренние дела дома Динов, о которых до сих пор я вообще не подозревал, поэтому ничего не могу сказать по этому поводу. Что же касается последнего, то я никогда никого не посылал следить за домом Динов. Я требую, чтобы обвинитель представил хотя бы одного из людей, которых я якобы нанял для этой цели.
– Не будьте слишком самоуверенны, юноша! – холодно сказал судья. – На самом деле я уже схватил одного из этих бездельников. В должное время вы его здесь увидите!
У закричал в гневе:
– Этот негодяй Дин подкупил его, чтобы он лжесвидетельствовал!
Увидев, что У наконец потерял самообладание, судья Ди решил, что теперь самое время застигнуть его врасплох.
Он наклонился вперед в кресле и резко бросил в лицо У:
– Я, уездный начальник, скажу тебе, почему ты так люто ненавидел семью Динов. Вовсе не из-за старой распри между твоим отцом и генералом! Нет, у тебя был свой личный и отвратительный повод. Посмотри на эту женщину!
Говоря эти слова, судья извлек из рукава вырезанный из картины У кусок, на котором было только одно лицо богини Гуан Инь.
Передав его старосте Фану, чтобы тот показал его У, судья все время не сводил глаз ни с обвиняемого, ни с сюцая Дина. Он заметил, что, как только он намекнул, что в деле замешана женщина, оба юноши побледнели. В глазах Дина мелькнул страх.
Внезапно судья Ди услышал рядом сдавленный крик.
Староста Фан стоял, сжимая изображение в руке. Он посерел лицом так, словно только что увидел демона.
– Ваша честь! – вскричал он. – Это моя старшая дочь, Белая Орхидея!
Шепот побежал по толпе, возбужденной этим неожиданным известием.
– Тишина! – воскликнул судья голосом, подобным грому.
Он сам изумился не менее прочих, но ничем этого не выдал и спокойно сказал:
– Староста, покажите рисунок обвиняемому!
От судьи не ускользнуло, что если У был очень взволнован словами старосты, то сюцай Дин вздохнул с видимым облегчением.
У смотрел на картину остановившимся взглядом.
– Говори! – рявкнул судья. – Какие отношения связывают тебя и эту девушку?
У побледнел как смерть, но твердо сказал:
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос!
Судья откинулся на спинку кресла. Он холодно молвил:
– Похоже, обвиняемый, вы позабыли, что находитесь в суде. Я приказываю вам ответить на мои вопросы.
– Вы можете пытать меня хоть до смерти, – ясным голосом отвечал художник. – Ничто не заставит меня отвечать на этот вопрос!
Судья Ди вздохнул и сказал:
– Я обвиняю вас в неуважении к суду.
