Robert van Gulik - Поэты и убийство
Он закрутил вверх кончики своих усов.
– Ну, а что касается их местопребывания во время суда над генералом Мо Телином, выяснить это не составило труда. Только я упомянул о том деле, как академик прочитал целую лекцию. Видишь ли, инспектор вызвал его, чтобы посоветоваться. Был здесь и Чан Лянпо, который вел переговоры с недовольными арендаторами. Семье этого парня принадлежит чуть ли не половина пахотных земель в уезде. Чан посещал заседания суда, чтобы наблюдать столкновения человеческих страстей. Так, во всяком случае, он утверждает. А могильщик Лу жил здесь в старинном храме, читая лекции об одном буддийском тексте. Не успел их расспросить об обстановке в Озерном уезде во время ареста поэтессы два месяца назад. Ди, а куда ты поместил эту девушку из кумирни Черного Лиса?
– Она умерла, Ло. От бешенства. Должно быть, подцепила от лис. Все время играла с ними, даже позволяла им лизать ее в лицо. Ну и вот…
– Святое небо! Как скверно, Ди!
– Очень скверно. Теперь у нас нет никого, к кому… Он замолк, прерванный оглушительным раскатом гонгов. Носильщики несли паланкины от резиденции начальника уезда к зданию суда и остановились у главных ворот Ямыня. Двенадцать стражей, из которых четверо били в бронзовые гонги, выстроились во главе кортежа. Остальные несли длинные шесты с красными лакированными дощечками и с надписями золотом «Ямынь Чинхуа», «Посторонись!», а также фонари с теми же иероглифами. Их зажгут ночью, при возвращении в город.
Тяжелые, обитые железом ворота Ямыня распахнулись, и кортеж вышел в город. Впереди – стражники, затем три паланкина в сопровождении десяти солдат с каждой стороны, и замыкали шествие десять вооруженных до зубов воинов. Разодетая праздничная толпа расступалась. Не раз звучали возгласы «Да здравствует наш уездный начальник!» Судья Ди с удовлетворением отметил популярность своего друга. Когда торговая улица осталась позади и стало тише, судья заговорил снова:
– Я рассчитывал, что Шафран покажет нам человека, которого мы ищем. Ло, ее гибель – ужасный удар. Ведь у меня нет никаких улик. Но я, впрочем, могу доказать, что им должен быть один из твоих троих гостей. Один из них наверняка отец Шафран, тот же человек убил ее сводного брата, студента Суна, – как я тебе рассказывал после своего визита к тетке Шафран. Теперь я могу добавить, что тот же самый человек убил и Маленькую Феникс.
– Милосердные небеса! – выкрикнул начальник, – Это означает, что я…
Судья поднял руку.
– К сожалению, мое открытие мало тебе поможет, пока мы не сумеем доискаться, кто же из троих… Позволь мне подвести итог. Вчерашнее убийство Маленькой Феникс послужит отправной точкой. Затем осмыслим позавчерашнее убийство студента с учетом суда над генералом Мо восемнадцать лет назад. И вместе займемся убийством служанки в монастыре Белой Цапли. Таким образом, мы рассмотрим все эти дела в строгом хронологическом порядке.
– Ну что же, начнем с убийства танцовщицы. Важнейший момент – Маленькая Феникс встретила отца Шафран на пустыре, когда он возвращался от дочери. В то время встреча ничего не значила для танцовщицы, которая никогда раньше не видела этого человека. Но вчера пополудни Маленькая Феникс захотела осмотреть ваш зал приемов, где ей предстояло выступать вечером, и Юлань, увлекшаяся ею, провела ее по твоему дому. Танцовщица сказала поэтессе, что исполнит «Феникс в пурпурных облаках». Этот танец считался ее лучшим номером. А потом она повстречала троих твоих гостей. Эта беглая встреча, Ло, и побудила танцовщицу изменить программу. Она отказалась от замысла станцевать «Пурпурные облака», которые хорошо знала и которые всегда нравились зрителям, и заменила их на «Логово Черного Лиса». Она никогда раньше не исполняла его на публике. У нее даже не было приличной партитуры этого танца!
– Небо! – воскликнул Ло. – Девка узнала человека, встреченного на пустыре!
– Именно. Она узнала его, а он не подал вида, что ее признал. Ну что же, она освежит его память! Танец Черного Лиса заставит его вспомнить! После танца, когда выпьет вина и посидит, как требует обычай, с каждым из гостей, она скажет ему, что ей известно, кем он приходится Шафран, и выдвинет свои требования. Маленькая Феникс была честолюбива и предан своему искусству, а поэтому, если бы она беседовала с Шао или Чаном, думаю, попросила бы ввести ее в высшие сферы столицы и назначить ей весомое месячное жалованье. А если бы она разговаривала с могильщиком, то настаивала бы, чтобы он стал ее покровителем, например, сделал ее своей приемной дочерью и поставил бы всю свою известность на службу ее танцевальной карьере. Настоящий неприкрытый шантаж!
Судья погладил бороду и со вздохом продолжал:
– Девушка была неглупа, но жертву своего шантажа недооценила. Сразу же после встречи с нею академик задумал ее устранить. Твое сообщение, что она исполнив танец «Логово Черного Лиса», было недвусмысленным предупреждением – она узнала в нем посетителя пустыря и не была намерена шутить. Это подтолкнуло его к убийству. Когда все смотрели фейерверк, такая возможность представилась, и он ее использовал! Способом, который я тебе уже описал прошлой ночью. Именно на основе этого рассуждения я утверждаю, Ло: у меня есть неоспоримое доказательство, что один из твоих троих гостей – убийца!
– Как я рад, что не Юлань… – воскликнул начальник уезда, – Верно, мы еще не знаем, кто из троих преступник, но ты, старший брат, уже спас мою карьеру. Ибо теперь я могу сообщить, что убийство танцовщицы – сугубо местное дело, ничего не имеющее общего с поэтессой! Никогда не сумею я отплатить тебе за это, я…
Его прервали выкрики команд и бряцание оружия. Кортеж проходил через западные городские ворота. Судья Ди торопливо заговорил:
– Второе-это убийство студента Суна. Он был пятилетним ребенком во время суда над его отцом, и дядя сразу увез его в столицу. Мы можем только предполагать, где и когда он получил сведения, которые пробудили в нем мысль, что его отец был обвинен ложно. Думаю, что он знал о прелюбодеянии своей матери, его дядя или другой родственник должны были рассказать ему об этом, когда он подрос, ибо он ни разу не навещал свою тетку здесь, в Чинхуа. Он доискался и до того, что Шафран была плодом преступной связи, и поэтому приехал сюда и познакомился со своей сводной сестрой. В то же время он рылся в архиве в поисках подробностей суда над отцом. Шафран не сказала ему, что отец временами посещал ее, но отцу, наверное, рассказала о студенте. Что звали его Сун Ивэнь, что он приехал в Чинхуа, чтобы убийца его отца был предан суду, и что он остановился у торговца чаем Мена. Преступник вошел в дом торговца Мена и убил Суна.
Ло взволнованно кивнул.
– После этого он обыскал жилище студента, Ди, в поисках бумаг, которые позволяли бы установить его личность. Может быть, он нашел старые письма генерала Мо или матери студента. Власти конфисковали все имущество генерала, но семье разрешалось забрать одно или два платья, и спустя годы студент, возможно, нашел зашитые в подкладке секретные документы или что-то еще!
– Это, До, мы выясним лишь после того, как узнаем имя преступника и соберем необходимое количество улик, чтобы его допросить. Но пока я не вижу даже намека на то, что когда-нибудь нам это удастся! Но я хотел бы рассмотреть третий вопрос, а именно обвинение против поэтессы в том, что она будто бы запорола до смерти свою служанку в монастыре Белой Цапли. Скажи мне, что тебе удалось выяснить после изучения тех двух анонимок, которые я тебе передал?
– Немного, Ди. Они написаны хорошо образованным человеком, а ты сам знаешь, как строги требования нашего литературного стиля. Для любого случая человеческой жизни, для любой мысли и действия существует свое правило, и каждый образованный человек использует его в определенных обстоятельствах. Если бы письма были написаны неучем, картина вырисовывалась бы иная, при которой легче выявить характерные ошибки или характерные обороты. Сейчас же я скажу лишь то, что заметно сходство в употреблении некоторых фраз, и поэтому можно допустить, что оба письма написаны одним и тем же человеком. Извини, Ди.
– Жаль, что нет под рукой оригиналов этих писем! – воскликнул Ди. – Я занимался изучением почерков и, может быть, пришел бы к каким-то выводам. Но потребовалась бы поездка в столицу. Да я и сомневаюсь, что императорский суд позволил бы мне взглянуть на письма!
Он огорченно дернул свой ус.
– Почему тебе так важны эти письма, Ди? При твоей сообразительности, старший брат, у тебя, наверное, есть и другие средства определить, кто из троих моих гостей убийца. О небо! Он вел двойную жизнь! В речи или поведении ты мог бы заметить что-то такое…
Судья Ди пожал плечами.
– Ло, на это не надейся. Наша основная трудность в том, что все трое – незаурядные люди, и их поступки или реакцию невозможно предвидеть. Будем откровенны, Ло. Эти трое превосходят нас в образованности, таланте и опыте, не говоря уже о выдающемся положении, которое они занимают в жизни нации. Допрашивать их прямо – значит навлечь беду на наши головы. А обвести их вокруг пальца нашими профессиональными приемщиками представляется неосуществимым. Дружище, эти люди-личности с огромным интеллектом, самообладанием, знанием жизни. А у академика к тому же больше следственного опыта, чем у нас обоих! Пробовать их подловить или заставить неосторожно проговориться – пустая затея.
