Михаил Серегин - Несчастный случай по расписанию
– Во 2-й клинической, – ответила Никитина.
Наверное, она посчитала, что с такими намерениями беспокоить больного в наше время стоит. Тем более, если люди считают себя Броневому обязанными. Спасатели вежливо и, как им казалось, солидно попрощались с Никитиной и двинулись к машине. Мостовой сразу же полез за мобильным телефоном.
– Ты куда, – не понял Чистяков, – в больницу собрался звонить?
– На хрен мне больница, – отмахнулся Борис. – Ольге, конечно. Пусть поднимает свои связи и связи своего папы. Нам не гостинцы передать нужно, а побеседовать с Броневым. Могут и не пустить, без звонка от начальства. Соображай!
– Гостинцы, кстати, тоже нужны, – огрызнулся Чистяков, заводя мотор машины.
Синицкая опешила от сообщения, что нотариальная контора сгорела. Узнав, какая помощь от нее нужна, ответила, что сейчас все организует. Спасатели успели добраться до больницы, заехав по пути в супермаркет за фруктами и соком, вдоволь накуриться, сидя в машине и задумчиво пуская дым через опущенные стекла. Через некоторое время Чистяков предложил не терять времени даром и перекусить чего-нибудь легкого. Под легким он подразумевал хот-доги, которые продавались в киоске метрах в двадцати. Когда хот-доги были съедены и запиты горячим кофе с молоком из того же киоска, наконец позвонила Синицкая.
– Все в порядке, ребята, – сказала Ольга, – заходите в регистратуру, звоните оттуда по внутреннему завотделением Дынину Ивану Ивановичу. Он уже в курсе и проводит вас в палату.
Спасатели бросились искать регистратуру. Телефон долго не отвечал, потом трубку подняла какая-то женщина. Ивана Ивановича на месте не оказалось. Пришлось топтаться в регистратуре, сходить покурить, затем снова попробовать позвонить. Найти завотделением удалось только через полтора часа. Тот коротко выслушал представление спасателей и попросил подождать в регистратуре. Минут через пять спустилась молоденькая медсестра, которая очень старательно пыталась выглядеть солидным и серьезным медицинским работником.
Наконец спасатели, напялив на ноги синие бахилы и выслушав наставления Ивана Ивановича о том, что больному противопоказаны любые волнения и переживания, пусть даже приятные, дошли до палаты. Палата оказалась небольшой и одноместной.
– Умеют у нас ухаживать за больными и создавать условия, – прошептал Чистяков, – особенно когда у пациента есть деньги.
Мостовой толкнул его в бок локтем и открыл дверь. Анатолий Кузьмич, приподняв подушку высоко на спинку кровати, дремал с книжкой в руках. Был седоват и лысоват, а очки придавали ему вид доброго дяди доктора из старых советских фильмов. Нотариус сразу услышал скрип открывающейся двери и, отложив книгу, внимательно посмотрел на двух молодых людей, которые вежливо замерли в дверях.
– Здравствуйте, Анатолий Кузьмич, – поздоровался Мостовой сразу за обоих. – Можно к вам?
– Сделайте одолжение, – ответил Анатолий Кузьмич хрипловатым голосом старого курильщика и усаживаясь на кровати поудобнее. – С кем имею честь?
Мостовой, не давая Чистякову открыть рот, чтобы тот со своим задором и энтузиазмом не испортил впечатления, сразу же изложил цель их визита. Спасатели, еще до того, как вошли в стены больницы, решили, что темнить с нотариусом не стоит. Наоборот, рассказать надо все как есть, без преувеличений и домыслов, опираясь на хронологию, факты и здравый смысл. В процессе рассказа Чистяков дважды даже пытался подсунуть нотариусу под нос свое служебное удостоверение МЧС. Рассказ получился коротким, но содержательным. Когда рассказывали о том, как спасали Вадика из кровати и снимали с карниза, Анатолий Кузьмич только горестно покачал головой. За все время рассказа он не проронил ни слова, однако слушал внимательно, пожевывая губами дужку своих очков. Лишь когда спасатели упомянули, что в квартиру Валентины Сухининой сразу после того, как она попала в больницу, влезли воры, Броневой проронил неопределенную фразу:
– Даже так? Любопытно.
Спасатели переглянулись, не понимая, что такого любопытного в этом факте нашел Анатолий Кузьмич. На их взгляд, все события красноречиво говорили об одном и том же – целенаправленном действии вдовы Сухинина по единоличному завладению имуществом покойного мужа. Наконец красочное и эмоциональное описание событий было закончено. Нотариус некоторое время смотрел на молодых людей со странным выражением на лице. Наконец он спросил:
– А, собственно, почему вы со всем этим пришли ко мне? От меня вы чего хотите?
– Разве вы не догадались, Анатолий Кузьмич? – удивился Мостовой. – Нас интересует, было ли составлено завещание Петра Сухинина? Существует оно или нет? Если существует, то его нужно срочно запускать в дело, или, как там у вас это называется, дать ему законный ход. Только это сможет остановить вдову и спасти сына Сухинина.
Спасатели, затаив дыхание, выжидательно смотрели на Броневого. Но нотариус вместо ответа опять задал вопрос:
– Позвольте полюбопытствовать, молодые люди, а почему вы этим занимаетесь? Почему вам не обратиться в милицию со всеми вашими фактами? Пусть расследуют те, кому положено.
– Анатолий Кузьмич! – не выдержал Чистяков и развел руками. – Вы юрист – и задаете такие странные вопросы. У нас ведь нет ни одной прямой улики против Ирины. Не только у нас, их вообще нет. Согласитесь, что всю цепочку мы проследили логично, но это только схема, которая ничем не подтверждена. Вы бы стали на основании всего изложенного нами возбуждать уголовное дело? Единственный прокол со стороны вдовы – это попытка убийства Валентины Сухининой. Но опять же, красная иномарка, которая фигурирует в свидетельских показаниях, может быть совершенно другой машиной, не ее. Даже если мы сможем доказать, что это ее машина совершила в Пятигорске наезд, что это даст? Суд, возмещение ущерба, нанесенного здоровью пострадавшей Валентины. Может быть, еще лишение водительских прав. Это ведь, как говорят у вас, юристов, косвенная улика, или косвенное доказательство ее вины и противоправных намерений. Ничего доказать не удастся, а остановить Ирину можно.
– Насколько мы понимаем, Анатолий Кузьмич, – добавил угрюмо Мостовой, – пожар в вашей конторе произошел не случайно. Это был поджог, уверяю вас. И целью его было уничтожить все документы вашего заведения, вместе с гипотетическим завещанием Петра Сухинина.
– Ну, что же, частные детективы, пожалуй, вы меня убедили, – кивнул Броневой с иронической улыбкой. – Боюсь, что я вас несколько шокирую тем, что скажу. Практически одновременно с пожаром в нотариальной конторе в мою квартиру влезли воры. Ничего ценного я дома не храню; ну может, самое ценное, что пропало, – пять тысяч рублей. Перевернули они все основательно. Что искали – сказать затрудняюсь. Но только воры, да и вы, люди в нашем деле посторонние, не знают, что такие вещи, как завещание клиента, не хранятся у нотариусов дома. Они не хранятся даже в нотариальной конторе. Надеюсь, не станете допытываться, где они хранятся?
– Да хоть в банковском сейфе, хоть в бетонном бункере! – выпалил Чистяков, обрадованный тем, что действия преступников оказались аналогичными и в отношении нотариуса. – Самое главное скажите: было завещание Сухинина или не было? Сейчас это самое главное.
– Было, молодые люди, было, – с улыбкой подтвердил Броневой. – Только содержание его не подлежит оглашению до момента, оговоренного в самом завещании.
– Смерть клиента? – спросил Мостовой.
– Именно так.
– Но смерть-то произошла, значит, теперь можно и сказать, – продолжал настаивать Чистяков. – Это для нас и сына Сухинина очень важно.
– Есть еще установленные законом процедуры и пожелания самого клиента, – покачал головой Анатолий Кузьмич. – Я понимаю, что вы в этом деле не особенно разбираетесь, но скажу вам, что данное завещание большинства проблем не решит. Друг моего клиента Трофимов, по вашим словам, считает, что в завещание вписаны Валентина Сухинина и Вадим Сухинин как единственные наследники всего имущества покойного. Высказано предположение, что покойный зафиксировал в завещании пожелание назначить опекуном несовершеннолетнего сына его тетку, Валентину Сухинину. Вы этого ждете? Так вот, в этом случае, действительно, формальными наследниками Сухинина станут его сестра и сын. Но решение об опекунстве все равно будут принимать соответствующие государственные органы, которые могут учесть пожелание Сухинина, изложенное в завещании.
– А могут и не учесть? – тут же спросил Чистяков.
– Ну, да! – поддержал друга Мостовой. – С учетом масштабов коррупции в нашей стране могут и не учесть. Значит, вы, Анатолий Кузьмич, намекаете, что доля малолетнего сына Сухинина будет считаться его долей, но распоряжаться ею до достижения им совершеннолетия будет официальный опекун. То есть все та же мачеха Ирина. Отсюда вывод – она по-прежнему заинтересована в том, чтобы наследник так и не стал дееспособным по причине психического заболевания. Если она его вообще не сведет в могилу!
