Светлана Алешина - Чудеса в решете (сборник)
– На нашей резинке, конечно, – ответил Кульков, указывая на резиновую лодку.
– А мы не перевернемся? – боязливо переспросил его Фокин.
– Не-а, – беспечно сказал Кульков.
Через полчаса они в кромешной тьме подчалили к острову, возле которого был пришвартован «Амур». Вокруг была такая тишина, что Фокин, который слыл более осторожным и менее авантюрным типом, чем его приятель, даже испугался. Ведь хозяин спал совсем рядом. Кульков, однако, вошел в азарт и браво завел «Амур», оглашая окрестности ревом мотора. Резиновая лодка была у них на буксире.
Он оказался прав – хозяин мирно спал себе в палатке и никак не отреагировал на то, что у него из-под носа украли средство плавучего передвижения.
К утру приятели добрались до Усовки. Мужик, знакомый Бориса, действительно оказался весьма деловым малым. Он отвалил приятелям за мотор выпивки и закуски и даже кое-что добавил деньгами. Борис и Дмитрий возрадовались и на своей резинке отправились на соседний остров, чтобы продолжить пьянку. Однако не удержались от того, чтобы не начать пить прямо на воде.
И тут произошла старая как мир история. После нескольких тостов Фокин неуклюже качнулся в лодке, и бутылка выскользнула у него из рук. Через секунду она уже пошла ко дну.
– Ну, е… твою мать! – всплеснул руками Кульков. – Что за руки у тебя крюки! Поэтому Ленка тебя и не любит.
– Тебя зато очень любит, – попробовал неудачно съязвить Фокин.
– Конечно, – хохотнул Борис. – У меня руки нормально растут. А у тебя и руки кривые, и еще кое-что тоже… не удалось формой и содержанием.
– Ч-чего? Ч-чего ты сказал? – угрожающе приподнялся Фокин в лодке, и она накренилась.
– Тихо ты, дурак, сейчас потонем, твою мать!
– Это ты сейчас утонешь, сволочь этакая!
И взял нож, которым они резали колбасу. Одно неверное движение – и он вспорол ножом резину их лодки.
– Ты что делаешь?! – в ужасе крикнул Кульков.
– А ч-чего надо! – ответил бесшабашный Фокин и напал на приятеля.
В следующий момент они оба оказались в воде. И вместо того, чтобы помогать друг другу, они принялись топить один другого. Кульков, который изначально был настроен по отношению к приятелю более благодушно, еще пробовал его урезонить. Захлебываясь, он орал, что больше в жизни не прикоснется к Ленке. Он орал, что не умеет плавать, и просил Димана не оставлять его в беде. Но захмелевший Диман к тому времени сам отчаянно боролся за свою жизнь. Он тоже захлебывался и поэтому ничего не отвечал.
Спустя несколько минут все было кончено. Оба алкоголика в соответствии с неумолимыми законами физики и театрального жанра пошли ко дну.
* * *– Ну что, вроде бы все ясно? – довольно потирал руки Карташов. – Валентина рано или поздно признается в убийстве этого Савельева. Алкоголика одного похороним как положено, другого придется выкапывать и снова хоронить, только теперь уже под своим именем. И все… Эта самая, как ее, – кивнул он на дверь, – Елена Вячеславовна этим и займется.
Чибисова только что покинула кабинет Карташова в весьма мрачном настроении. Возможно, это диктовалось тем обстоятельством, что смерть обоих ее возлюбленных была доказана окончательно – а она ждала их возвращения с рыбалки почти неделю, – а может быть, и тем, что надо было искать деньги на выпивку.
– Ну, хорошо, допустим, это уже не наше дело, – согласилась Лариса. – А Росличенко? А Коробейников?
– Росличенко мы никак взять не сможем, – серьезно ответил Карташов. – Если там был киллер, то с ним работать будет очень трудно. К тому же он все-таки человек с положением.
– А Валентина, по-моему, все же не виновата.
– Ничего, признается, никуда не денется. На ней и так висит сопротивление органам, в смысле мне… Сегодня… – Карташов смущенно кашлянул. – Потом опознание трупа опять же.
– Что же Коробейников? Интересно, жив ли он вообще? – задумчиво спросила Лариса.
– Спроси чего-нибудь полегче, – буркнул Карташов. – Искать его надо. Ты, кстати, не знаешь, где?
– Я тебе что – бюро находок? – сострила Лариса. – И так уже для тебя сколько дел распутала!
– Ладно, ладно…
– Где сейчас Валентина?
– С нее снимают показания в установленном порядке. Я, что ли, этой рутиной буду заниматься? С этим и сержанты справятся.
Карташов подбоченился от сознания собственной значимости.
– Надо бы у нее расспросить о том, где находится их с Львом Борисовичем дача.
– Ты думаешь, он там? – быстро спросил Олег.
– Чем черт не шутит…
Глава 10
Лев Борисович Коробейников действительно находился на даче. И очень нервничал. Он вообще был от природы несколько трусоват.
«Ну зачем меня черт дернул всем этим заняться?» – сжимая кулаки, думал Коробейников.
Но тогда действительно все выглядело просто. Да и самолюбие как-то взыграло. Это случилось, когда он по каким-то делам – сейчас уже и не помнил по каким, подъехал к дому на Второй Прокатной, где находилась их старая квартира.
Он увидел припаркованную машину жены и рядом какой-то джип. Лев поднялся, позвонил, но дверь ему никто не открыл. Разумеется, это насторожило Льва Борисовича. Он отогнал машину за дом, а сам начал наблюдать за подъездом.
Немного погодя все стало ясно – из подъезда вышли его жена Валентина с каким-то мужиком, неизвестным Коробейникову. Они весьма сердечно попрощались, расселись каждый в свою машину и уехали.
И Лев Борисович решил проследить за неизвестным ему человеком. Не то чтобы Коробейниковым руководила ревность – Валентина ему давно уже была безразлична как женщина, – но все же этот эпизод что-то задел внутри его.
В результате слежки и некоторых, скажем так, разыскных мероприятий, Лев Борисович выяснил имя, фамилию и социальный статус человека, который покусился на его «сокровище». И тут до Коробейникова дошло, что он сможет извлечь из этой ситуации пользу для себя.
Помог ему случай. На следующий день после этого эпизода в «Симерс» пришел рекламный агент Виктор Савельев, который занимался тем, что снимал для их фирмы рекламные ролики. Слово за слово…
В общем, двое мужчин разоткровенничались. И Виктор вдруг вытащил из своей сумочки фотографии, на которых были изображены незнакомые Коробейникову симпатичные молодые девахи. Они весьма откровенно демонстрировали свои женские прелести, а кое на каких фотографиях позволяли проникать в себя и мужским прелестям.
– Не хотите ли приобрести? – спросил Савельев, игриво посматривая на Льва Борисовича.
– Сам снимал? – поинтересовался Коробейников, глядя на Виктора в упор.
Тот ничего не сказал, но ответ был и так очевиден.
– А на камеру можешь?
– Смотря как, смотря где, смотря за сколько, – пожал плечами Савельев.
– Есть тут одно дельце, – почесав голову, сказал Коробейников.
В тот момент он еще до конца не решил, стоит ли ему во все это ввязываться. Но тут настойчивость проявил сам Савельев. Он с такой уверенностью ухватился за предложение Льва Борисовича и пообещал, что все будет снято до такой степени круто, что никто ни о чем даже не догадается. И в конце концов слабовольный Лев Борисович махнул рукой.
Словом, через две недели кошелек Льва Борисовича опустел на весьма внушительную сумму, а он сам стал обладателем кассеты, на которой весьма профессионально были запечатлены все пикантные моменты соития его жены с господином Росличенко.
Сам Коробейников просмотрел кассету с отвращением. Искренне радуясь, что Росличенко был не в экстазе от его жены. Он его в эти моменты хорошо по-мужски понимал. Но все же, несмотря на это, Коробейникову теперь отказываться от своих намерений было поздно – деньги Савельеву были заплачены, и возмещать их (разумеется, с прибылью для себя) нужно было самому Льву Борисовичу.
Трусливый Коробейников где-то еще с неделю мялся. Раза два он подъезжал к офису Росличенко, но так и не решился зайти внутрь.
Наконец встреча состоялась. И все оказалось значительно проще, чем Лев Борисович себе представлял.
– Я думаю, вам стоит заплатить, – укоризненно сказал Коробейников.
– Угу, угу, – закивал, размышляя, сдвинувший брови Росличенко в ответ, но тут же добавил: – Но много я не могу.
После непродолжительного торга стороны пришли к согласию: Росличенко принял у Льва Борисовича кассету, презрительно отсчитал деньги и небрежно кинул их на стол.
Красный, вспотевший Коробейников, не веря своему счастью, суетливо убрал деньги к себе в карман.
– Надеюсь, что наше знакомство не продолжится, – холодно бросил ему в спину Росличенко, когда Лев Борисович уже спешил к выходу.
Коробейников и не думал продолжать это знакомство. Но он не знал, что Росличенко пошел на то, чтобы заплатить, только потому, что был занят своей избирательной кампанией. Он не знал также, что, проводив Льва Борисовича, Росличенко зло подумал: «Вот стану депутатом – я тебя через налоговую так прижучу, что ты у меня вместе со своей старой коровой в Туруханский край загремишь!»
