Александр Трапезников - Проект «Мегаполис»
— Обойдемся без нервных.
Сергей подождал, пока Савва уйдет в соседнюю комнату, и позвонил сначала Гене Черепкову, потом Леше Карпунькову. Обоих он предупредил о завтрашней встрече, поскольку с Рендалем надо было поторопиться. В любой день тот мог рвануть из Москвы, и тогда жди, когда объявится здесь снова. А упускать шанс Днищеву не хотелось. Затем он вспомнил, что прошла ровно неделя после встречи с загадочным человеком с Чистых прудов. Именно сегодня Сергей должен был позвонить по номеру, который словно навечно отпечатался в его сознании. Надо было решить, идти на продолжение контакта с этой странной мумиеобразной фигурой или послать все к черту? Вряд ли его смогут найти и потребовать обратно тысячу долларов.
Сергей раздумывал, не зная, как поступить. «Была не была!» — махнул он наконец рукой и набрал прозвеневшие в его голове в то роковое утро цифры: 123–31–15. После первого длинного гудка положил трубку и повторил дальше — по цифровому коду. Тот же монотонный, глухой женский голос, что и в прошлый раз, произнес всего одну фразу: «Сегодня в четырнадцать часов на Чистых прудах, возле магазина „Дайна“». Все как прежде, только поменялось время. «Ну что же, — подумал он. — Вперед, Сергей! За Бога, царя и отечество!»
Стрелки часов показывали лишь половину десятого, и он решил пока съездить к родителям Светы по данному Милой адресу, благо их квартира располагалась неподалеку, в трех троллейбусных остановках. Поначалу дверь долго не открывали, изучая его лицо в «глазок». Сергей встал и в анфас, и в профиль и даже наклонил голову набок, стараясь улыбнуться как можно чарующе.
— По поводу Светы, — громко сказал он на всякий случай.
Наконец засовы звякнули, и дверь поползла внутрь. Папа и мама стояли на пороге, причем женщина была на голову выше мужчины, а тот гораздо шире супруги.
— Я от Милы Ястребовой, — представился Сергей. — Голенищев-Днищев, сокурсник.
— Она звонила только что, проходите, — сказал папа. — Где Света? Мы две ночи не спим.
— Ушла из дому, никого не предупредила, — пожаловалась мама, очень похожая на Светлану через тридцать лет. — Ну ладно, пожила бы у Милочки, мы не против, им надо вместе готовиться к занятиям, так нет! Вообще исчезла. Может быть, они поссорились?
— Нет, Тома, — капризно перебил ее муж. — Мила — человек спокойный, положительный, она хорошо влияет на Свету. Дурному не научит.
«Ну, ты загнул, папаша, — подумал Сергей. — Уж на что я дальтоник, и то ее разглядел».
— Я по профессии литератор, поэт, — горделиво продолжил папа. — Света вам, наверное, много обо мне говорила? Мне положено разбираться в человеческих душах.
— Конечно, — согласился Сергей. — Света мне о вас все уши прожужжала. Мы с ней вместе иногда сидим на лекциях. Так вместо того чтобы слушать теоремы Эвклида, она только о вас и долдонит.
— Ну, разумеется, — небрежно отмахнулся от этого факта папа, словно иначе и не могло быть, а мама подозрительно спросила:
— Разве в Инязе вы проходите эту ужасную геометрию?
— Факультативно, — поправился Сергей. — Спецсеминар.
— А сколько же вам лет, молодой человек? По виду ваши студенческие годы должны были бы давно остаться позади.
— Я поздно взялся за ум. До этого вкалывал на прокладке туннелей.
Интерес к нему стал заметно падать.
— А что вас связывает со Светочкой? — разочарованно спросила мама.
— Ничего. Но, как секретарь партячейки, я должен знать, выполнила ли она наши поручения.
— Какой еще партячейки? — взвился папа: ему наступили на любимую мозоль.
— Партия «зеленых», — хладнокровно объяснил Сергей. — Гринпис. Разве Света не говорила, что мы готовим акцию против массового самоубийства китов?
— Молодой человек нам морочит голову, — сказала мама.
— Нет. Просто хочу понять: почему она ушла из дому? Поверьте, я так же, как и вы, озабочен ее исчезновением. Может быть, вы лупили ее березовым веником, заставляли каждое утро есть манную кашу, не пускали в зоопарк? Надо разобраться.
Наконец-то и папа и мама улыбнулись. Лед начал таять.
— Сейчас поставлю чайник, — сказала мама и ушла на кухню.
А папа грустно развел руками:
— Не было никаких причин. Она всегда росла послушной девочкой. Тихой, скромной, даже не похожей на других детей. И очень ласковой. Шумных игр избегала. Единственным ее увлечением были бальные танцы. И книги, конечно. Читала очень много, но не все подряд, нет. Плохую литературу отбрасывала сразу. Надеюсь, что это я привил ей вкус к настоящим писателям. Любила стихи, а мои-то знала все наизусть. По правде сказать, лучшего читателя у меня никогда не было. Да пойдемте в ее комнату, сами увидите.
Кровать возле окна была накрыта синим шотландским пледом, на столе аккуратной стопкой лежали учебники, на тумбочке — магнитофон и кассеты, а тянувшиеся вдоль стен полки заставлены книгами. Сергей пробежал глазами по корешкам. Пушкин, Гоголь, Гончаров, Достоевский, Толстой, Тютчев, Бунин, Чехов, Есенин, Блок… Отдельно зарубежная литература: Гомер, Данте, Вергилий, Шекспир, Стендаль, Сервантес, Ибсен… Современные писатели, среди которых томики стихов Вольдемара Муренова. Сергей вытащил один из них, раскрыл на середине.
— «Я снова мучаюсь вопросом. Так что же дальше? Отдавший дань словесным розам. — Махровой фальши…» — прочитал он. — Забавно. Сами написали?
— А то кто же? — возмутился папа, отбирая книгу и ставя ее на место. — Пушкин, что ли?
— Да, Пушкин бы так не смог. А сами вы знаете — что же дальше? Вы же писатель, должны видеть глубже всех. Кончится когда-нибудь фальшь в нашей жизни?
— Философствовать проще всего, — устало сказал папа. — Вы думаете, она ушла поэтому? Потому, что ложь заела всех нас, как вши? Потому, что мы не смеем признаться самим себе, что уже не можем без нее просуществовать и дня? Но в нашей семье все было по-другому, уверяю вас.
Сергей глядел на пуанты, лежащие рядом с портретом милой девочки в бальной пачке.
— Вам виднее, — сказал он. — Почему она бросила танцевать?
— Потому что… она обиделась. Вместо нее на конкурс отправили другую девочку, менее способную, зато дочку нужного человека. А она грезила этими соревнованиями.
— Понятно.
— Да, не в ее характере прощать. Она ведь очень упрямая. Только жизни по-настоящему не знает. И доверчивая. Боюсь, не случилось бы худого…
— Как она проводила свободное время?
— Кроме Милы, у нее не было подруг. Она как-то сторонилась всех. Телевизор смотрела редко… Слушала музыку, читала. Общество малознакомых людей вообще угнетало ее. Однажды мы отдыхали в Коктебеле, еще в те, благословенные времена, когда существовали писательские Дома творчества, так она не отходила от нас ни на шаг, как собачонка.
— И это вас тяготило?
— Не сказать чтобы очень, но… сами понимаете. Пойдемте, нас зовут к чаепитию.
Сергей оторвал взгляд от портрета.
— Я найду ее, — пообещал он.
Глава девятая
ПРОГНОЗЫ ТАЙНОГО ОБЩЕСТВА ЭСХАТОЛОГОВ
К двум часам дня Сергей был на Чистых прудах. После долгого разговора с родителями Светы он уяснил себе одно: они потеряли свою дочь еще раньше, чем она ушла из дому. Рано или поздно такое должно было случиться. Люди искусства эгоистичны, они любят ремесло, которым занимаются, и свое место в нем, отвоевывая его с предельным напряжением сил, а дети их, по сути, растут беспризорными, какой бы внешней заботой и уютом ни окружались. Судьба их — быть вечными изгоями в своей семье. Ломка сознания у таких подростков происходит в четырнадцать — шестнадцать лет, когда особенно сильна тяга к самоубийству. Взросление Светы пришлось на более поздние сроки. Она поняла, что искать опору в родителях, занятых только собой, бесполезно. И она ушла из дому. Куда ее приведет дорога?
Почувствовав, что кто-то стоит рядом, Сергей повернул голову. Неизвестно откуда взявшийся человек, похожий на мумию, с щеточкой белесых усов, произнес, словно продолжал беседу недельной давности:
— Итак, мы согласились, что человек — существо любопытное, но пусть вас не тревожит, откуда я знаю ваше имя, Сергей Сергеевич. В конце концов это детали.
— Меня это не волнует, — ответил Днищев, несколько обескураженный. — Хотя, наверное, вы знаете также и многие факты моей биографии?
— Разумеется.
— Вы следили за мной?
— Скажем так: вели наблюдение. Согласитесь, что, вручив вам тысячу долларов, я не мог позволить, чтобы они исчезли бесследно. Вместе с вами. Но вы, как вижу, человек слова и позвонили в назначенный день. Хотя уверен, еще утром вы сильно колебались, а пришли сюда все-таки из чистого любопытства. И с маленькой надеждой на еще один желтый конверт.
— Я понимаю, бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
