Лилиан Браун - Кот, который учуял крысу
Он уже предвкушал жаркое из говядины или жареную курицу, приготовленную добровольной помощницей из библиотеки: старушки частенько приносили своей любимой директрисе что-нибудь домашнее, зная, что у неё нет времени готовить. Репортёр побрился, надел ярко-синюю рубашку в полоску, что очень нравилась Полли, и побрызгался шотландским одеколоном, который она привезла ему в подарок из Канады.
Ровно в шесть вечера он вошёл в её кондоминиум, открыв дверь своим ключом, и на пороге чуть не наступил на Брута и Катту. Казалось, коты были сильно недовольны, что он потревожил их покой.
— У вас всё в порядке, ребята? — спросил Квиллер. — Вы уже сдали анализы на глисты? — Коты явно задумались: «А что это он тут делает?.. Она переоделась — собирается уходить… Ужин сегодня был раньше, чем обычно…»
Полли услышала голос своего верного друга и появилась на внутреннем балконе, вдевая в уши золотые сережки — её лучшее украшение.
— Я убегаю, — сообщила она, — сегодня обедаю с представителями Клуба любителей птиц. Разве я тебе не говорила? Я была уверена, что ты знаешь. Но сначала я хочу, чтобы ты прочитал письмо, которое я получила. Оно на столике в прихожей.
Письмо было написано на гостиничной бумаге, а на конверте стоял почтовый штемпель: «Феникс, Аризона». Квиллер начал читать.
Дорогая Полли,
прости меня за то, что я так некрасиво поступила с тобой. Мне пришлось уехать, никого не предупредив, потому что Генри просил меня держать наш отъезд в тайне. Завтра у нас свадьба! Ты знаешь, я всегда сама решала, что мне делать и как жить. Но Генри убедил меня, что его Флоренс и мой Гарольд (упокой Господи их души) были бы рады, если бы мы были вместе и заботились бы друг о друге в оставшиеся нам годы. Я ещё не знаю, где мы поселимся, так что не пытайся искать меня здесь. И пожалуйста, никому не говори, что ты получила от меня письмо. Напишу тебе при первой возможности.
С самыми нежными чувствами, твоя Мэгги
P. S. Не волнуйся о моих «девочках»: о них позаботятся.
— Поговорим об этом, когда вернусь, — на ходу бросила Полли, убегая в птичий клуб.
Квиллер попыхтел в усы. Он не верил ни единому слову из письма, отправленного Мэгги.
Репортёр уныло побрёл домой. Ну и что теперь? Он рассчитывал на плотный обед, и к тому же на нём всё ещё была ярко-синяя хлопчатобумажная рубашка в полоску.
Дойдя до четвёртого блока, он позвонил Джеффе Янг.
— Это Квилл, — деловым тоном сообщил он. — Мне тут пришло в голову, что вам следует кое-что знать о политкорректности в маленьких городках и об инстинкте самосохранения. Вы свободны? Хочу предложить вам поужинать вместе. Вы бывали в таверне «Типси»?
— Я слышала об этом ресторанчике и хотела бы познакомиться с её королевским высочеством. Я тут как раз собиралась разморозить пакетик супа, но сейчас засуну его обратно в морозилку. Как мило, что вы вспомнили обо мне!
Коко, подслушивая, сидел на столе.
— Пойду оторвусь, — с удовлетворением сообщил ему Квиллер. — Спущу не меньше пятисот баксов.
Вечер удался. Джеффе понравилась бревенчатая хижина, легенда о Типси, простая, сытная пища и тёплая домашняя атмосфера. Квиллер расспрашивал её о Балтиморе и Кёр-д'Алене, о внуках и бизнесе её мужа, связанном с импортом. Он также прочёл ей знаменитую «Квиллерову лекцию» о выживании в провинциальных городках, за что она была ему благодарна.
— У вас есть вопросы? — поинтересовался он, когда вечер подходил к концу. Ресторан уже опустел, и они допивали кофе.
— Да, — кивнула она. — Что такое кулебяка? — Конечно же, она произнесла слово неправильно: курвабяка.
Покончив с идеями просвещения, Квиллер отвёз Джеффу обратно в Индейскую Деревню, где и высадил её перед крыльцом. Дома его ждал взбаламученный Коко: на автоответчике было оставлено сообщение. К этой своей обязанности Коко относился очень серьёзно.
Автоответчик заговорил голосом Полли: «Перезвони мне, когда вернёшься, Квилл. Мне нужно тебе кое-что сказать».
Квиллер подозревал, что она хотела поделиться с ним сногсшибательной информацией о миграции отдельных видов птиц. Он решил подождать до утра.
Двенадцать
Квиллер позвонил Полли во вторник утром, в восемь тридцать, когда она уже собиралась бежать в библиотеку.
— Доброе утречко! Ты звонила мне вчера вечером… — протянул Квиллер довольным голосом человека, который хорошо выспался после плотного ужина.
Она ответила ему раздражённым тоном человека, который вечно опаздывает на работу:
— Где ты пропадал? Я звонила тебе трижды и только потом оставила сообщение на автоответчике!
— Мы с моей новой соседкой Джеффой Янг ходили обедать в таверну «Типси».
— Неужели? Как это тебя угораздило?
— Вчера днём я случайно встретился с ней на улице, и она пригласила меня зайти выпить рюмочку.
— Неужели? — повторила Полли. — Ну, и какая она?
— Очень ничего себе. А как прошёл обед в птичьем клубе? Вы действительно
Много-много птичек запекли в пирог —
семьдесят синичек, сорок семь сорок?[12]
Полли проигнорировала язвительную шуточку.
— Вчера я звонила тебе, чтобы рассказать то, что один из членов нашего клуба слышал от помощника шерифа. Номерной знак на машине убийцы не только выдан в другом штате. Он краденый!
— Его мог спереть кто-нибудь из тамошних ребят. Какой-нибудь парень. Или девушка. — Жители Мускаунти привыкли все беды валить на чужих: преступники водились только Гдетотам.
— Ну, извини, больше не могу. Опаздываю как чёрт знает кто. Послушай, окажи милость — заскочи ко мне, покорми котов. Я не успеваю.
— Из жёлтого пакета или из зелёного?
— Из жёлтого. Спасибо тебе. Ну давай. Пока.
Квиллер сказал Коко и Юм-Юм:
— Ребята, я сейчас вернусь, — и поспешил в первый блок. Он уже не раз оказывал такую услугу Полли и её питомцам, но коты всегда воспринимали его как взломщика или, в лучшем случае, как сборщика налогов.
— Как наша парочка гурманов относится к большой порции вкусной и здоровой пищи? — спросил Квиллер, насыпая котам сухой корм из жёлтого пакета. Они посмотрели на миску с недоверием, а потом перевели вопросительный взгляд на репортёра, будто ожидали еду из зелёного пакета.
— Что мне велели дать, то и получите, — объявил Квиллер, бросаясь к выходу.
Не успел он подойти к своей двери, как в глубине квартиры раздался телефонный звонок. Он еле успел схватить трубку. В телефоне раздался голос его молодого коллеги — редактора «Всякой всячины»:
— Привет, Квилл! Ты слышал, что у нас в городе появился астролог? Ты можешь попросить её составить свой гороскоп, а потом написать о ней заметку.
Не задумываясь, Квиллер отказался:
— Это может сделать Джилл Хэндли. Пусть она попросит её составить себе гороскоп и напишет об этом заметку.
— Я думал, тебе позарез нужен новый материал…
— Никакого зареза нет.
Сварливый тон Квиллера не был новостью для его коллеги. Мужчины обожали препираться. Редактор продолжил:
— Сегодня уже вторник. Могу я поинтересоваться, когда мне сдадут материал для сегодняшнего номера?
— Разве я когда-нибудь опаздывал? А какие новости будут в газете?
— Аманда поцапалась с мэром на совещании городского совета.
— Ну, это не новость. Они грызутся уже лет десять.
— Гомер Тиббит лёг в больницу — подремонтировать коленки. У него суставы разболтались.
— Будь ты в его возрасте, у тебя ещё не то бы разболталось.
— Я не доживу до его лет — к восьмидесяти девяти я уже давно буду лежать в могиле!
— А есть подозреваемые в преступлении?
— Никого.
— А закрытая информация о Великом?
— Должен начать двигаться в нашу сторону, — сообщил Джуниор. — Кошки нервничают, и все, кому за полтинник, чувствуют себя неважнецки. — В это время из прихожей раздался долгий, оглушительный кошачий вой, от которого, наверно, вздрагивали даже в центре Пикакса. — Слышу голос твоего хозяина, Квилл. Поговорим позже.
Из столовой донёсся странный звук: шорк-шорк-шорк, за которым последовало глухое: шлёп!
Сжавшись в комок и свесив голову вниз, на краю кофейного столика сидел Коко. Три красных яблока и перевёрнутая деревянная чаша утопали в глубоком ворсе датского коврика.
«Это что-то новенькое, — подумал Квиллер. — А в чём причина? И в чём кайф?»
— Нет!!! — взревел он. — Это — запретный плод!
С индифферентным видом кот спрыгнул на пол и как ни в чём не бывало отправился в туалет; через секунду Квиллер услышал, как кот заскребает лапой опилки в своём тазике: шур-шур-шур.
Могли ли у Коко возникнуть какие-то ассоциации? Связывал ли он с яблоками рабочего, который их привёз? Он выл в момент убийства! Даже для кота с паранормальной психикой это было уже чересчур! Может, он понял, что яблоки — это муляж, и сам факт взбесил его? Может, кота одолевало любопытство? Может, ему было интересно, как лакированная гладкая ваза, похожая на фарфоровую, будет скользить по лакированному столику, гладкому, как стекло? А может, он хотел провести эксперимент с ковриком? Конечно, шлёп! не так интересно, как бух! — когда на пол, застеленный ковром, валится книга, или хрясь! — когда глиняный цветочный горшок летит вниз с высоты тринадцати футов.
