Ольга Баскова - Правду знают ангелы
— Дальше не проехать. Придется идти.
Киселев бросил:
— Значит, пойдем.
Около часа они плутали по заросшим тропинкам.
— Я не знаю, найду ли это место. — Лицо подозреваемого покрылось крупными каплями пота.
— Ты убил там их всех? — поинтересовался Скворцов.
— Да, — ответил парень не раздумывая.
— Значит, найдешь.
После очередного километрового броска Снежков внезапно остановился:
— Это здесь!
Мамонтов недоверчиво посмотрел на него:
— Как ты узнал место?
— Эта огромная сломанная сосна служила мне ориентиром, — пояснил Снежков.
Дмитрий похлопал его по плечу:
— Логично. Где копать?
Антон махнул рукой:
— Где хотите. Они все — на этой поляне.
Оперативники переглянулись. Они были почти уверены, что ничего тут не найдут. Пока проводились раскопки, Снежков, захлебываясь от осознания собственного величия, рассказывал, как он издевался над девушками, прежде чем убить их: у самой последней жертвы, Ксении Козловой, он отрезал часть бедра, поджарил на костре и съел на ее глазах; о том, как кромсал ножом беззащитные тела…
— Они у меня не первые, — продолжал он свой чудовищный рассказ. — На этой поляне вы найдете море костей!
— И долго нам копать? — спросил Юрий.
Снежков расхохотался:
— Они нужны тебе? Ну и потрудись, чтобы их получить!
Оперативно-следственная группа трудилась в поте лица, стараясь найти хоть какую-нибудь зацепку, какое-нибудь подтверждение его словам. А у подозреваемого окончательно развязался язык. То, что он лепетал о своих похождениях, напоминало сцены из фильма ужасов. Звонок Ларисы Кулаковой, недавно вернувшейся из санатория и сразу же введенной в курс дела, расставил все на свои места.
— Я звоню из дома нашего «маньяка», — сообщила она Павлу. — Бросайте работу и везите его обратно. Мы с его матерью приедем туда же. Как это ни прискорбно, но он никого не убивал. Парень страдает шизофренией и содержится на учете в психоневрологическом диспансере. — Лариса рассмеялась, но как-то грустно. — Антон ведет дневник, где записывает «отчеты» о своих воображаемых преступлениях, мечтая стать самым кровавым маньяком века. Однако его тошнит от одного только вида крови, и у него очень уж прочное алиби на интересующие нас дни.
— Понятно, — Киселев давно предвидел нечто подобное.
— Если он рассказывал вам свои страшные сказки, не обращайте внимания, — заметила Кулакова. — Парень обожает смотреть фильмы на подобные темы.
— Понятно, — повторил оперативник и нажал на кнопку отбоя.
К нему подошел Константин:
— Звонила Лариска?
— Она.
Скворцов заметил выражение негодования на лице приятеля:
— Сказала, что парень — шиза?
— А как ты догадался?
Оба перевели взгляд на подозреваемого, который, корча страшные, по его разумению, рожи, вовсю рассказывал свои небылицы.
— Хватит, Антон, — Павел подтолкнул его к машине. — Поехали домой. Кончай копать, ребята. Кровавые преступления существуют только в его воображении.
Снежков задрожал с головы до ног и рухнул на землю, царапая ее ногтями:
— Это неправда! Я убил их! Они на этой поляне!..
С ним началась настоящая истерика, потом он вдруг закатил глаза и потерял сознание. Костя бросился к парню:
— Что с ним?
— Нервы, — угрюмо бросил Павел. — Тащи его в машину.
Взяв под руки несчастного «убийцу», оперативники понесли его к микроавтобусу.
— Навязался на нашу голову, придурок!
По дороге Антон неожиданно пришел в себя. Облизнул языком пересохшие губы и спросил:
— Вы нашли их?
Оперативники переглянулись.
— Не волнуйся, — сказал ему Павел.
Снежков обвел присутствующих мутным взглядом:
— Вы не искали их… Вы мне не верите… Это так?
Константин крепко сжал его руку:
— Уже поздно. У нас много других дел.
— Нет, — подозреваемый покачал головой. — Вы думаете, что я — ненормальный! Вам наверняка уже сказали, что я состою на учете. Сказали, правда?
Обманывать его не имело смысла. Киселев кивнул.
— Вот видите, — Антон расхохотался, — я так и думал! Из-за этой проклятой болезни общество отвергает меня! Я пытался устроиться на нормальную работу, познакомиться с девушкой, — его нервозное веселье сменилось гневом, — но у меня ничего не получалось! А я ведь почти такой же, как и вы, по крайней мере, я считал так… до определенного времени. Но потом я понял, — его глаза страшно сверкнули, — что вы правы. Я — особенный! Я явился на Землю с определенной миссией! Мне пришлось долго думать — с какой именно. Однако вскоре я понял: мне предстояло стать самым кровавым маньяком! И я стал бы им, если бы вы не поймали меня.
Павел открыл рот, но Снежков не дал ему заговорить.
— Этих девушек убил я. Разве шизофрения была когда-нибудь смягчающим обстоятельством? Вы знаете не хуже меня: большинство серийных убийц — самые настоящие шизофреники, — упорствовал Антон.
— Но мы не нашли трупов, — мягко сказал Константин.
Лицо Антона исказилось, словно от сильной боли, из его глаз полились слезы. Он схватил себя за волосы и сильно рванул их, выдернув довольно большой клок.
— Я не помню, где я их зарыл, — вдруг зарыдал он. — Лес такой большой, все поляны в нем одинаковые… Если вы дадите вашим людям задание прочесать его, они что-нибудь найдут! Пожалуйста, верьте мне…
Киселев и Скворцов переглянулись. На их лицах было написано недоумение.
— Сначала переговорим с его матерью, — одними губами ответил Павел приятелю, вслух заметив: — Скоро стемнеет, Антон… Сегодня мы все равно никого не найдем. А завтра поедем сюда пораньше.
— Как хотите, — покорно ответил Снежков и обессиленно затих.
Глава 32
Мать Антона, Валентина Дмитриевна, высокая сухопарая женщина, сидела в кабинете Киселева, давясь рыданиями.
— Когда я выходила замуж, я не знала, что мой будущий супруг страдает этой страшной болезнью, — рассказывала она. — Это проявилось уже после рождения ребенка. Агрессивность сменялась периодами депрессии. Потом началось «общение с инопланетянами», жизнь в придуманном мире, из которого его иногда удавалось извлечь при помощи лекарств. В минуты просветления он становился добрым, отзывчивым человеком, ужасно страдающим от своей неполноценности. Муж просил у меня прощения. Беспокоился за судьбу сына, умолял не оставлять его. Но проходило время — и все возвращалось на круги своя. Я не могла его оставить, хотела помочь… Думала: если все останется как есть, то я выдержу. Однако я ошиблась. Последняя ремиссия была очень короткой. Выйдя из больницы, он продержался всего две недели, а потом сообщил мне, что слышит голоса, приказывающие ему принести в жертву нашего сына. Сначала я не поверила. Но с его стороны были попытки, — она снова приложила к глазам платок. — Тогда я приняла решение уйти от него, даже не подозревая: Антон тоже болен… Как же я страдала, когда узнала об этом! — Снежкова громко зарыдала. — Но он — мой сын… Мой крест… — женщина вскинула вверх руки. — И я готова поклясться перед господом: Антон никого не убивал! Его тошнит от одного лишь вида крови. Он всегда уходит из кухни, когда я разделываю мясо.
— Однако он смотрит «кровавые» фильмы, — вставил Константин.
— Об этом я узнала только сегодня, — Валентина Дмитриевна с волнением посмотрела на оперативников. — Но это ничего не значит, это не реальность, а в реальности он — хороший мальчик.
— Ваш хороший мальчик продолжает настаивать на том, что он убил всех этих девушек, — вставит Петр.
Мать вздохнула:
— Он болен.
Лариса всем своим видом показывала, что она на стороне Снежковой:
— По-моему, его надо отпустить.
Лицо Павла отразило его колебания. Он поднял трубку:
— Приведите задержанного Снежкова. Он просто обязан присутствовать при этом разговоре.
Антон, страшно похудевший и осунувшийся всего лишь за один день, бросился к матери:
— Мамочка!
— Антошенька, милый!
Он целовал ее руки, гладил колени:
