Илья Стогоff - Проигравший
Впрочем, все это будет позже. Пока что диспетчер Симахин просто зажмурился и сидел, откинувшись в кресле. Часы показывали 11 часов 54 минуты.
2Стогов еще издалека увидел стоящего перед входом в отдел капитана. Тот прятался от дождя под навесом. Когда Стогов подошел поближе, капитан улыбнулся.
– Ну, где тебя носит? Почему ты вечно опаздываешь?
– Я был занят.
– Чем-то серьезным? Спасал мир?
– Ну да. От своей опухшей рожи. Если бы не выпил по дороге бутылку пива, мир посмотрел бы на меня и умер от испуга.
– С собой не принес?
– Пива? Тебе прямо на работу? Ты не охренел?
– Жалко, что не принес. Хотя я всегда знал, что ты неприятный и жадный человек. Ладно, пойдем в кабинет. Там на прием к майору записался твой собрат.
– Тоже неприятный и жадный человек?
– Тоже ищет что-то вроде библиотеки Ивана Грозного. Пойдем уже, а то найдет быстрее тебя.
Стогов только поморщился. Раньше он обижался, когда сотрудники отдела начинали острить насчет его хобби, а потом бросил. Вместе с Осиповым он поднялся по лестнице, дошагал до служебного кабинета, без стука прошел внутрь, не снимая куртки сел за стол.
Перед майором действительно сидел посетитель. Неопрятный дяденька в перекошенных очках и с зачесанными на лысину жиденькими волосенками. То, что образование дяденька имел чисто гуманитарное, в глаза бросалось сразу. И почему капитан назвал его стоговским «собратом», тоже было в общем, понятно. Срываясь на фальцет, посетитель рассказывал майору что-то такое, что тому совсем не хотелось слушать.
– Знаменитые пушкинские слова насчет того, что до Петра на землях будущего Петербурга имелись лишь болота да «приют убого чухонца», хорошо отражают состояние науки того времени. Но наука не стоит на месте. Раскопки давным-давно продемонстрировали, что место, на котором стоит наш с вами город, было обжито за сотни лет до основания Петербурга. По берегам Невы стояли и шведские городки, и русские деревеньки. Специалисты, между прочим, утверждают, что даже знаменитый Летний сад вовсе не был основан Петром: самодержец просто конфисковал уже вполне готовый садик одного шведского офицера, который увлекался садоводством, и объявил его своей летней резиденцией.
Очкарик хихикал и пытался заглянуть майору в глаза, а тот лишь хмурился. С утра пораньше на слух воспринимать трели насчет Пушкина и шведских садоводов было ему нелегко. Опознать на его небритом лице следы похмелья смог бы даже ребенок… ну, если бы это был смышленый ребенок.
Стогов вытащил из кармана сигареты и присмотрелся к начальнику повнимательнее. Вид у майора был помятый. И еще опухший. И еще немного не выспавшийся. Если сказать одной фразой, выглядел майор хреново.
– И это заселение берегов Невы началось очень давно. Просто очень-очень давно. Я думаю, офицер, что даже вам прекрасно известно: некогда именно в устье Невы начинался знаменитый «Путь из варяг в греки», и тысячу лет назад мимо того самого места, где сегодня мы с вами сидим, проплывали драккары воинственных скандинавских вождей. И, между прочим, согласно норвежской «Саге о Трюглингах», именно где-то в устье Невы располагалось знаменитое по всей Балтике языческое святилище. Датский хронист Саксон Грамматик, видевший святилище собственными глазами, утверждает, что это было что-то фантастическое.
Очкарик с ловкостью фокусника выхватил из-под стола портфель, достал из него толстенную книгу и заявил, что прочтет майору небольшой кусочек:
– Вы слушаете? Саксон пишет: «Там, на берегах реки Нево есть укрепление, которое мы, даны, называем Редегост, а местные племена именуют его каждое по-своему. Оно стоит на островке при пересечении трех рек и внутрь города ведет трое ворот. Двое из трех ворот служат для прохода, а третьи, самые большие, смотрят на запад, где нет ничего, кроме сурового моря. Каждые девять лет в этом святилище проходит большой праздник, на который съезжаются жители всех концов Северной страны. Само торжество длится девять дней подряд, и каждый день жрецы приносят в жертву одного человека. Считается, будто человеческая кровь умилостивит богов. Пропустить торжество не может никто. Правители племен присылают в святилище богатые дары, а каждый живущий в окрестностях должен принести в святилище что-то из своей охотничьей добычи, и обычно это бывает заяц. Праздник происходит в канун весеннего равноденствия, и один купец из Упсалы рассказывал мне, что видел, как в эти дни на деревьях вперемешку висели разрубленные тела принесенных в жертву людей, дары от вождей племен и присланные жителями тушки зайцев».
Дядька захлопнул книгу и с видом победителя посмотрел на майора:
– Скажите, офицер, вы никогда не думали над тем, где именно на территории Петербурга могло находиться это святилище?
Майор поднял на собеседника глаза. Взгляд его был полон страдания.
– Уверяю вас, никогда не думал.
– А меня, не скрою, этот вопрос занимает уже несколько лет. Следы пребывания древних скандинавов обнаружены в Ленинградской области, считай, повсеместно. Несколько их погребальных курганов всего лет двести тому назад стояли даже на том месте, где сейчас выстроен Смольный собор. А знаменитый краевед Пыляев перечисляет не меньше полудюжины старинных серебряных кладов, найденных в черте города за первые сто лет его существования. Крепостной крестьянин помещицы Возницыной корчевал деревья где-то на стрелке Васильевского острова и наткнулся на целую бочку скандинавского серебра. Что-то около центнера драгоценного металла. Откуда оно тут? Да еще в таком количестве?
Майор издал звук, что-то среднее между протяжным «эээ» и носовым «мммм». Человек в очках, похоже, истолковал звук в том смысле, что собеседник внимательно следит за его мыслью, хотя это было совсем не так.
– Что мы имеем? Тысячу лет назад где-то в самом центре современного Петербурга находилось древнее святилище. На острове, лежащем на перекрестке трех рек. В дар тамошним богам язычники когда-то приносили подстреленных на охоте зайцев… Вы знаете в центре города хоть одно место, в котором перекрещивались бы три реки?
– Нет.
– Неужели не знаете? А я вот уверен, что вы догадаетесь. Давайте представим карту города: вот через Петербург течет Нева. Это первая река. Перед Васильевским островом она разделяется на Большую Неву и Малую. Малая Нева – это река номер два. И сюда же, к Васильевскому острову выходит Кронверкский пролив. Незнакомое название? Так называется небольшая протока вдоль стен Петропавловской крепости. Сколько получается рек? Три! А знаете, что самое интересное? Остров, на котором стоит Петропавловская крепость, называется ведь Заячьим. Хотя никаких зайцев там отродясь никто не встречал.
Стогов усмехнулся. По лицу майора было видно, что еще немного – и его все-таки вырвет прямо на стол. Однако очкарик даже и не думал успокаиваться.
– Насколько мне удалось выяснить, археологических раскопок на территории Петропавловской крепости никогда не проводилось. Там еще до войны поселилось несколько каких-то секретных военных институтов. Вы наверняка слышали об этом.
– О том, что в Петропавловской крепости имелись секретные институты?
– Да.
– Что-то такое припоминаю.
– Вот и отлично. Большая часть территории была закрыта не то что для исследований, а даже для посещений. И это хорошо.
– Хорошо?
– Конечно! Если древнее святилище действительно существует, мы можем быть уверены, что его остатки так и лежат непотревоженными под фундаментами нынешней крепости. И когда ученые все же извлекут на свет Божий то, что от него осталось, это будет просто сенсационное открытие. Сен-са-ци-он-ней-шее!
Взяв себя в руки, майор все-таки поднял глаза на собеседника. Далось ему это нелегко, но все-таки далось. Прокашлявшись прежде чем начать говорить, он спросил:
– Вы видели вывеску у нас на двери?
Очкозавр собирался рассказать что-то еще и даже, может быть, зачитать пару цитат из книжек, которых у него в портфеле наверняка было еще много. Вопрос майора сбил его с толку.
– На двери? Видел.
– И что там написано? «Нобелевский комитет»?
– Почему «комитет»? Там написано «Милиция».
– Во! Милиция! Знаете, что это значит? Это значит, что мы не занимаемся языческими святилищами. Мы занимаемся правонарушениями. А вам нужно в Нобелевский комитет. Это не здесь, это в Швеции.
Дядька поправил очки на носу и редкие пряди на лысине. Сдаваться он не собирался.
– Ваша ирония неуместна. Все, что я вам рассказал, было лишь предысторией. Сама история впереди. И она напрямую касается вашей сферы деятельности.
Дядька порылся в портфеле и вытащил оттуда еще одну книжку. Стогов подумал, что услышит еще пару отрывков из скандинавских саг, но на этот раз книжка называлась проще: «Административный кодекс». Полистав ее, дядька скучным голосом зачитал статью насчет ответственности за порчу памятников истории и культуры. Майор внимательно его выслушал.
