Мила Бояджиева - Золотая рыбка
Откровенного разговора с Полиной Алла избегала, да и не верила она в женские откровения. Кроме того, Алла неукоснительно соблюдала главное правило конспирации - имя мужа не должно фигурировать ни при каких условиях, а причастность к деятельности "Атланта" и "Оникса" тщательно скрываться.
- Усвой раз и навсегда, киска, официальную версию: у тебя дубоватый, но пронырливый муж. Умеет подсуетиться сделать деньги. В верхушку он, само собой, не вхож. Раздел главного пирога происходит на стороне. И все! Ясно? Иначе... - Гена усмехнулся левым уголком рта, обнажив крупный желтоватый клык. - Туго придется, золотая. Ох, как туго.
Оскал Писецкого вызывал уважение. До знакомства с Аллой Писецкий умудрялся открывать бутылки пива зубами и при этом не страдал даже от кариеса.
- У меня дед подковы гнул, Волгу на разливе переплывал. Я - городской выпердыш. Вся сила в зубы пошла. Да ещё в ноги и что промеж них болтается.
- Немало досталось, - сладострастно щурилась Алла, изображая прилив страсти. Она точно определила два рычага управления мужем: постель и соучастие в его делах. Хотя бы малое, но толковое, преданное, заинтересованное.
Ей было известно, что готовится крупная операция захвата. Заключив колоссальные сделки, "Оникс" потонет. Концы уйдут в воду. Сделки окажутся криминальными. Все участники попадут в руки закона.
- У меня скверное настроение, Генчик... Полина - моя подруга. Она в положении и до безумия влюблена. Глеб - совсем неплохой мужик. С ним всегда можно найти общий язык. К чему же применять силовые методы? - Алла положила голову на плечо мужа. Особенно острые вопросы она предпочитала обговаривать в постели, после результативной любви.
- Все организовано гуманно, точно, без лишних человеческих жертв. Проведением захвата руководит Сам. У него в башке компьютер. Все до детали продумано, обсчитано со всех сторон. Предусмотрены премиальные и призовые кубки. - Гена хохотнул. - Моя супружница получит подарочек.
- Что, милый? Шепни на ушко. Умираю от любопытства! - Алла села, не прикрывая довольно крупные и отлично "сохранившиеся" груди. Таких она не имела и в двадцать лет. Чудеса хирургического вмешательства европейского уровня.
- А что бы ты хотела? - Гена взвесил на ладони тяжелую грудь с темным соском. - Пятьдесят шестой размер. Если тюбетейкой мерить. - Можешь не сомневаться - Генка Писецкий всегда знал, что нужно даме.
- Правда, - взвизгнула Алла. - То самое! Золото мое!
Она в восторге откинулась на подушки и зажмурила глаза. Тут же зашептал ленивый прибой, а от сплошь покрытых сиреневыми цветами глициний потянуло одуряюще-райским запахом. Ницца... Предел мечтаний российской старой аристократии и самых крутых "новых". Лазурный берег, Канны, Монте-Карло - квинтэссенция роскоши и вечного праздника.
Супруги Писецкие, тогда ещё молодожены, прибыли сюда по приглашению. Остановились в "Негреско", где в номере за 400 долларов в сутки могли заниматься любовью на кровати 19-го века, хранить вещи в шкафу времен французского похода на Москву, вспоминая о том, что здесь некогда жил Черчилль, Луи Армстронг. Вечером прогулялись по Променаду дез Англе, поужинали в ресторане отеля, а на следующий день нанесли визит.
Алла растерялась, не сумев оценить шикарную виллу на высоком берегу пять миллионов, восемь? За глухим забором из светлого, метра на три поднимавшегося песчаника оказался настоящий Эдем. Все в цветах, садовых скульптурах, живописно разбросанных камнях. Повсюду бурлит и журчит вода гроты, фонтанчики, водоемы. Виден труд дорогого дизайнера и непростые запросы хозяев. Круглый бассейнчик метра три в диаметре - с подсветкой и "кипящей" водой. Рядом другой, - большой, синий, облицованный розовым мрамором. Для плавания и отдыха. По бархатным газонам, под солнцем и в укрытии зонтов, разбросаны мягкие оранжевые лежанки и шезлонги. На террасе, увитой глициниями - стол, кресла, метровые вазы, полные белых лилий. В одном из кресел - Он. Белый холщовый костюмчик, панама - миллионер Корейко из "Золотого теленка", сумевший пустить в оборот свой незаконный капитал.
Алле Он сразу понравился, потому что смахивал на симпатичного актера Евстигнеева и потому что, невзирая на видимую хлипкую интеллигентность, владел собственностью в самой вожделенной для Аллочки точки земного шара. По тому, как преобразился Гена, представляя супругу, Алла сообразила, что хозяин поместья - самая крупная фигура на игровом поле "хоккеиста" и что в тот день они непосредственно приблизились к высочайшей точке мафиозного айсберга.
Они провели во владениях Якова Денисовича целый день. К вечеру Алла усвоила ещё два момента: первое - Яков Денисович - самый умный человек из всех, кто попадался на её пути; второе - домик где-то в этих местах предел мечтаний женщины, знающей себе цену, и желающей занять достойное место под солнцем.
- Как тебе Крафт? - спросил Гена ночью, лежа под атласной простыней. На его волосатой груди стоял широкий бокал с джином, в котором позвякивали тающие кусочки льда.
- Яков Денисович? Живет со вкусом. Интеллигент, голова.
- Ха! Он такой же Яков, как я - Марлон Брандо. И показал нам только то, что нам полагалось увидеть. Что правда, то правда - силен мужик! - В голосе Писецкого прозвучало опасливое восхищение, словно у человека наблюдающего извержение вулкана.
- Не подведи его, Генчик! - взмолилась Алла, отбросив щетку, которой с усилием раздирала залаченные пышные пряди.
Гена долго хохотал, расплескивая джин. А потом больно ущипнул Аллу за пышный зад, что свидетельствовало о хорошем настроении. - Этого подведешь! - сказал он наконец. - Я не камикадзе.
Так Алла познакомилась с Крафтом. Второй раз она увидела его в гостях у Россо и чуть было не выдала своего удивления. Яков Денисович, воспользовавшись другим именем, изображал старательного чиновника и невиннейшим образом перепутал Босха с Дали, возмутив Полину. Если б она знала, кого "отбрила" тогда своей не слишком блестящей остротой! Увы, Алла не имела права посвятить подругу в истинную расстановку сил. Она лишь наблюдала, как закручивается серьезная игра и вокруг наивного Ласточкина затягивается незримая сеть.
И вот настал решающий день.
- Я в командировке, - объявил, собрав чемодан муж. - На три недели. Вот координаты. Гостиница "Стори" в Эдинбурге. Совещание секции Зимних игр Олимпийского комитета. Все чисто. Можешь сообщать хоть Генеральному прокурору.
- А мне как же?
- Отсидись дома. Грипп, свинка, вывих... ну, не знаю, что еще, - но отсюда ни шагу.
- Мигрень... - прошептала Алла. - А как же Полина?
- Ограничь контакты до минимума. Сюда не пускай, по телефону ничего не вякай. Помни, она вроде чумная, и всякое соприкосновение с заразой смертельно опасно. - Геннадий потрепал Аллу по старательно отретушированной щеке. - Ты - девочка сообразительная, сориентируешься.
- Скажи, Ген, она не очень пострадает?
- Кто? Твоя подружка, что ли? Это от степени посвященности в дело. Будет сидеть по-тихому, не совать носа куда не надо и молчать - съедет на тормозах.
- Да она ничего вообще не знает. Вся в личных переживаниях, ни капли желания вникать в бизнес... Глеба жалко.
- С этим гусем ничего не будет. Перья пообщиплют маленько и поставят на место. Зарвался. Он сам разберется, что лучше - десять лет схлопотать или шлангом прикинуться. Не волнуйся - на хлеб и воду ему с женой в любом случае хватит. Крафт за каждым участником операции приглчдывает, все предусмотрел. Всем сестрам по серьгам. В зависимости от усердия.
- А мы, Геночка? С нами-то как обойдется?
- Хватит нюни распускать. Выполняй задание. А пока будешь с мигренью валяться, просмотри каталоги недвижимости. Кажется, тебе понравилось на Ривьере.
...Аллу терзали противоречия. На "Оникс" обрушились кошмарные неприятности. Фирму разорили, Ласточкина подставили. Глеб пропал, Полина, обезумев от страха, металась в полном неведении. Стоная по телефону от выдуманной боли, Алла и в самом деле едва удерживала слезы. Да, она хочет стать хозяйкой виллы на Лазурном берегу. да, ей совершенно наплевать, из чьих кубышек получают сообщники мужа деньги. Одна шайка-лейка, что правительство, что "теневики". Все рискуют, все подличают, все готовы сожрать друг друга, жалеть некого, а заботиться стоит только о себе. И чтобы сыну было на что опереться в жизни. Полина сама не девочка, знала, во что лезла, если красивую жизнь с такой жадностью заглатывала. Алла и так сделала для неё очень много, дав понять, что Крафт - запретная зона и нечего соваться в мужские разборки. Следует лишь проявить подлинную женственность: отойти в сторону, не мешая мужчинам свести счеты. Но этого, похоже, Полина делать не собиралась.
- О, черт! - Алла на всякий случай стянула шарфом голову. - Она так старательно внушала себе недомогание, что чувствовала себя совершенно разбитой. У дивана валялись журналы с видами средиземноморского побережья, но Алле не хотелось даже смотреть на них. Она изо всех сил подавляла в себе ощущение совершающейся ошибки. Роковой ошибки, которую ещё можно исправить. Она приводила себе все новые и новые аргументы в пользу собственного невмешательства в происходящее. Но в голову упорно лезли неотвязные мысли: что с Полиной? С Глебом? Как буду я загорать у собственного бассейна в Ницце, зная, что на московском кладбище осталась могилка с обидно коротким интервалом в громоздких цифрах...
