Кэтлин Тинан - Агата
Шарлотта Фишер назвала Арчи ее противником, но что с того? Сильнее физического влечения к нему, сильнее, чем боль от потери когда-то верного друга, сильнее даже, чем страх, как скажется развод на их дочери, был ужас от самой этой вечной разлуки. То, что они с Арчи соединены навеки, на всю жизнь, было фактом таким же абсолютным и неоспоримым, как узы, что связывали ее с родителями.
Когда-то давно она написала Арчи письмо, начинавшееся словами: «Я не знаю лучшей доли и большего счастья, чем любить и быть любимой тем, кого любишь». В ответном письме он заметил, что незачем забивать себе голову заумью и что лучше просто весело жить, чем витийствовать.
Жили они, несомненно, очень весело. Агата по возможности держала в узде свои чувства, стараясь играть роль, которая ей исключительно удавалась: роль товарища по играм. Но бизнес и гольф занимали Арчи все больше и больше, а общих игр у товарищей оставалось все меньше. Агата писала, читала, занималась садом и дочкой. Она еще не осознавала, что обижена, и потихоньку растила в себе ощущение самодостаточности, продолжая истово верить в свою такую милую сердцу зависимость. Оглушенная самообманом, она пропустила первые тревожные сигналы, и когда ее муж признался, что любит другую женщину и просит развода, она вмиг утратила и здравый смысл, и здоровье.
Теперь, месяцы спустя, она, как механик-самоучка снова собирает себя по частям – мозг, тело, сердце.
В восьмом часу вечера дверь в номер 182 приоткрылась, зажегся свет – это Флора пришла перестелить постель на ночь. Агата с виноватым видом села на кровати.
– Прошу прощения, мэм. Я не знала, что вы отдыхаете.
.флора недоумевала – почему миссис Нил даже не Сняла пальто и шляпы. В ярком верхнем свете она заметила, что лицо постоялицы бело как мел.
– Вам нехорошо?
– Голова разболелась, Флора.
– Может быть, вам чаю принести или горячего бульона?
– Нет, спасибо, Флора. Я попрошу вас написать записку для мисс Кроули и оставить у нее на столе. Скажете, что я задержалась и не смогу прийти на ужин.
– Конечно, миссис Нил. Может, вам лучше обратиться к врачу?
– Не стоит, – ответила Агата.
Как только Флора вышла, Агата разделась и легла в постель. Тревога отпустила наконец свою страшную хватку, и она уснула. Ей приснился песчаный пляж, как она лежит на морском берегу рядышком с Арчи. Она проснулась, улыбаясь от счастья, и потом долго лежала без сна в холодном сумраке раннего утра, – дивный сон сменился привычным страхом. Но снова накатила дрема, и вот она уже лежит рядом с мужем, только теперь на каком-то перроне, тянется к нему – и падает вниз, на рельсы. И видит, как везут на каталке мертвое тело по каким-то коридорам мимо дверей, ведущих в пустые комнаты. Когда ледяной свет из окна разбудил ее, она мучительно старалась припомнить, был ли то ее собственный труп на каталке, или она все это видела как бы со стороны.
* * *
В восемь утра в ресторане было еще более пустынно, чем обычно. Несколько отступников улизнули от ежедневной епитимьи – серной воды и моциона – и теперь тайком предавались греховным радостям сытного завтрака.
Мисс Кроули сидела вместе с Оскаром Джонсом и ждала Терезу Нил. Эвелин написала подруге записку, что выход в девять. Уолли присоединился к ним, заказал кофе и тосты с джемом. С собой он прихватил поношенное твидовое пальто и кепку.
– Чего еще не хватает? Бинокля? Карты? Огнестрельного оружия?
Эвелин улыбнулась.
– Миссис Нил тоже идет? – спросил Уолли.
– Обещала.
– Наверное, ей не понравилось, что я с вами увязался.
– Она хорошо воспитана, – откликнулась Эвелин. Уолли ей нравился больше, чем она смела себе в этом признаться, ей нравилась его простота обращения. Он сказал, что занимается текстилем, и было заметно, что он богат, но в его богатстве она не чувствовала для себя угрозы. Он был американец – без роду, без племени, неведомо откуда. Но Эвелин это как раз вполне устраивало. Она не пользовалась секретными кодами хорошего тона, которым американская незатейливость угрожала бы взломом. Рядом с ним девушка из простонародья могла наконец отдохнуть от постоянной настороженности, не опасаясь высокомерного взгляда и ледяной вежливости. Эвелин понимала, конечно, что новый знакомый оказывает явное предпочтение Терезе Нил, но была слишком великодушна, чтобы на это обижаться.
Оскар давно уже покончил с завтраком и теперь изучал карту.
– Оскар у нас руководитель экспедиции, – веселилась Эвелин.
Парень кивнул.
– Сперва на вересковые пустоши. Красивейшая местность во всей Англии. Потом в обход возвращаемся к источнику матушки Шиптон. – Оскар, вооружившись карандашом, наносил маршрут на карту.
Уолли добавил себе кофе.
– Миссис Нил, наверное, вернулась вчера довольно поздно.
– Наверное, – согласилась Эвелин. – И сразу легла спать, так что она все-таки съездила в Лидс.
– Я так не думаю, – промурлыкал Уолли. – Скорее в Манчестер. – Он посмотрел на часы. – А не послать ли нам портье за миссис Нил? Не хочется, чтобы экспедиция мистера Джонса выбилась из графика!
– Я сама схожу. – Эвелин встала из-за стола. Уолли пошел за ней.
– Она ко мне настолько равнодушна, мисс Кроули…
– А вам она, стало быть, нравится?
– Вот именно. Я хочу попросить вас об одолжении. Вы не могли бы оставить нас с ней наедине?
Эвелин, помедлив, угловато кивнула, потом поднялась по лестнице на второй этаж и постучала в дверь номера 182.
Ее подруга была уже одета и готова к выходу.
– Прошу прощения, я опоздала!
– Ты что-то бледненькая, Тереза. – Женщины шли по коридору к лестнице. – Безнадежная любовь!
– Это ты о чем?
– Да о твоей брошке с желтым тюльпаном. Можешь подарить ее мистеру Бэрингу – он в тебя влюбился без памяти!
– Что-то не верится. – Агата поспешила переменить разговор. – Вчера был ужасный день!
– Слушай, ты ездила в Лидс или в Манчестер?
– В Лидс.
– И как успехи?
– Никак. Они словно в первый раз слышат и обо мне, и о моем багаже.
– Что ж, тогда понятно. Бедненькая Тереза!
– А что понятно?
– Что ты такая бледная. Мистер Бэринг тоже с нами пойдет. Это ничего?
– Как тебе сказать… По-моему, он несколько… настырный.
– Но он прямо на тебя молится – кроме шуток!
Агата удивленно посмотрела на подругу:
– Ты уверена? Мне показалось, он просто любит совать нос в чужие дела. Американцы все такие. Мне этого совершенно не нужно, чтобы на меня молились.
– Может, тебе и не нужно, – усмехнулась Эвелин, – но ты – лакомый кусочек!
Уолли с Оскаром уже ждали их в холле. Все четверо вышли на улицу и уселись в ожидавшее такси. Эвелин устроилась на заднем сиденье между Уолли и Агатой, а руководитель экспедиции сел рядом с шофером и оказался отделен от остальной компании стеклянной перегородкой, которую не удалось раздвинуть и на дюйм.
– Интересно, там будет пирог с дичью и слуги в белых перчатках, как это положено на настоящих вересковых пустошах? – спросил Уолли. – Как по-вашему, мы можем доверять Оскару?
– Если мы доберемся до грота этой матушки, – ответила Агата, – то загадаем желание и получим и пирог, и все что захотим.
– И меня в белых перчатках, – вставила Эвелин.
Агата засмеялась:
– Из тебя получилась бы прелестная служанка!
– И у мена безупречные рекомендации.
– От кого это, интересно? – спросил Уолли.
– От мамы с папой – белоперчаточников с пожизненным стажем. А наша Тереза привыкла к пирогу с дичью и всему такому прочему.
– Это в Южной Африке? – поднял бровь Уолли.
– Раньше я жила в Англии, – сказала Агата.
– Ну? Так вы не настоящая южноафриканка?
– Нет, – непринужденным тоном ответила она. То ли погожее утро, то ли предвкушение путешествия было тому причиной, но ее отчаяние сменилось душевным подъемом.
– А вы у нас, стало быть, охотник и стрелок, миссис Нил? – не отставал Уолли.
– Да нет, просто люблю есть пироги на пикниках. Причем по возможности с комфортом. А Оскар забыл наши меховые коврики.
Все трое принялись стучать в перегородку. Руководитель экспедиции снова безуспешно попытался ее открыть и отчаянно гримасничал из-за стекла, показывая рукой на попадавшиеся по пути достопримечательности.
– А вы – шикарный американец? – спросила Агата.
– Еще какой, – ухмыльнулся Уолли. – Знаете, какой бы я устроил для вас пикник? Форель, заколотая острогой из гикори и запеченная на костре. Банка пива, остуженная в ледяном ручье. И чтобы все были босиком, но в соломенных шляпах – знаете, мы, американцы, такие!
– Такие и становятся президентами. – Агата втянулась в игру.
– Представьте себе.
– Текстильных компаний.
– Ну, не совсем президентами. – Он смотрел ей прямо в глаза.
– Как называется ваша фирма? – поинтересовалась Эвелин.
– «Бэринг, Бэринг и Бэринг».
