Михаил Март - Спиной к стене
На обложке под портретом ребенка был указан номер страницы. Антон открыл ее, там шла речь о сыне известного столичного музыканта. Вундеркинд в пять лет уже выступал в консерватории.
– Скажи-ка, Арсений, а у Мелиссы есть дети?
– Ничего о детях не знаю. Жили они вдвоем. Точнее, она почти всегда была одна. Муж пропадал в командировках.
Сын фальшивый, визитные карточки фальшивые, а что же в ней настоящего? Почему он у нее ни разу не спросил, с кем она оставляет ребенка, приходя домой в позднее время, а то и вовсе не ночуя, как это было в случае с пансионатом.
– Честно говоря, я ее жалел, – состроил грустную мину консьерж.
– Жалел? Богатая, обеспеченная, красивая женщина. Чего же ее жалеть?
Старик подался вперед и заговорщицким тоном произнес:
– Веня ее обманывал.
– А ты откуда знаешь?
– У-у, я тут как-то за целым спектаклем наблюдал. Помнишь, когда здесь облаву проводили? Так вот, в тот вечер, как раз во время облавы, Мелисса проводила мужа на вокзал, он уехал в очередную командировку. На следующий день мы с ветеранами отмечали нашу очередную годовщину в ресторане. Можете себе представить, я вижу в зале кабака Вениамина Борисовича. И с кем? С нашим жильцом Иваном Васильевичем Топтуновым. Этот тот, что пропал вместе с сыном. Обыск у них на днях делали. Я удивился. Встречаясь в доме, они даже не здоровались, а тут сидят, пьют и о чем-то рассуждают.
– А кто из них раньше поселился в доме?
– Сначала приехали Веня и Мелисса, а через две недели отец с сыном.
– Ну и что дальше?
– Веня передал какие-то ключи Ивану, и тот ушел, а за столик к Вене подсела девушка. Я тогда очень обозлился. Ради дешевой куклы жену оставляет. Вот хитрец! Командировки придумал. А потом они ушли. Я из любопытства вышел в холл, хотел посмотреть: вместе они уйдут или нет. Веня взял ключи от номера, и они пошли к лифту. Тут-то мне все стало ясно. Мерзавец.
– О каком номере идет речь?
– Как о каком? Обычном номере. Ресторан-то находится в гостинице «Радужная». Недешевая забегаловка.
– Когда вернулся Веня из командировки?
– Позавчера. А вчера они уехали.
– Ты рассказывал эту историю ментам?
– Нет, я человек не болтливый. Да и с какой стати. Меня все про Топтуновых спрашивали, о Мелиссе речи не шло. Но от хозяина я ничего не смею скрывать.
– Ладно. Помалкивай.
Антон вышел на улицу и вновь увидел возле своей машины того же майора. Теперь он даже вспомнил его фамилию.
– Вижу, сиденье ты отмыл, Гордеев.
– Чего тебе от меня надо, Сладков? Раньше мною и моей жизнью никто не интересовался. Как только ушел из ментуры, стал спотыкаться об вас. То гаишники ко мне цепляются на каждом углу, теперь твоя рожа маячит. Плюнуть некуда.
– И вчера, и сегодня я выполняю свою работу. И у меня возникает вопрос, а не занимаешься ли ты тем же, чем и я, опережая меня на пару шагов. Колись, Гордеев, тебя Мелисса интересует?
– Этот дом принадлежит моему тестю, я заехал сюда по его просьбе. Есть еще вопросы?
– А здание Центрального статистического управления тоже принадлежит твоему тестю? Так вот, Гордеев, должен тебя разочаровать. Мелиссы Марковны Солюс в природе не существует. В Российской Федерации, во всяком случае, такая гражданка не значится.
По коже Антона пробежали мурашки.
– Езжай на работу, банкир. Там твой бывший начальник готов за тебя глотку перегрызть.
Сладков не врал. Не успел Антон приехать в хранилище, как его вызвал к себе управляющий. В кабинете Скороспелова сидели Вербицкий и подполковник Мякишев.
– Господа сыщики пришли по твою душу, Антон Филиппыч, – с какой-то непонятной веселостью сказал Скороспелов.
– Да, я слушаю.
– Приехал предприниматель Гостюхин из Лука-шей. Это его деньги мы сдали вам на хранение, – начал объяснять ситуацию Вербицкий. – Их мы ему, разумеется, до суда не вернем. Но он предоставил следствию документы, доказывающие, что похищенная сумма честно им заработана. Мало того, он предоставил список номеров и серий всех купюр. Нам нужно сверить купюры со списком, тогда не останется никаких сомнений, что мы нашли в тайнике грабителей деньги строительной компании, а не чьи-то чужие. Ведь мы обнаружили не два, а три миллиона. Придется отделить мух от котлет.
– И что от меня требуется, Эраст Петрович? – спросил Гордеев у начальника.
– Надо выдать им деньги на сутки для экспертизы, они их вернут. Вот и все. Никаких проблем.
– Проблема есть. Согласно уставу, прокуратура должна оставить официальную заявку. Бухгалтерия ее рассмотрит, подпишет, и на следующий день деньги будут выданы.
– Заявку мы привезли, – сказал Мякишев. – Давно ли ты стал буквоедом, Антон? Мы хотим получить деньги сегодня.
– Сегодня это невозможно, – твердо заявил Антон. – Сектор «Е», где лежат ваши деньги, опломбирован. Проводится перекодировка замков. Придется потерпеть.
Управляющий развел руками:
– Извините, господа, но я не могу отдавать приказы начальнику хранилища. Он несет ответственность за наличность, его слово останется решающим.
У Вербицкого в глазах сверкнул злой огонек. Антон не стал препираться дальше и вышел из кабинета. Он понял, что ему пришел конец, теперь его ничто не спасет. Но сдаваться Гордеев не собирался, он должен выяснить все до конца и сам. Сейчас его бредовым идеям никто не поверит, на него можно повесить все, что угодно, и в зал суда он войдет с таким количеством обвинений, что не отмоется до конца пожизненного срока.
5
Олег Громов не спускал глаз с Леонида Кочергина, а теперь Постникова, но в действительности Игоря Калиновского. Репортер-профессионал, настоящий папарацци, он всю жизнь гонялся за сенсациями и всегда опережал своих коллег. У него и сейчас все получилось. Олег вычислил так называемую «незарегистрированную точку» – не очень комфортабельную дачу в пригороде. За Постниковым никаких дач не числилось. Хоромы так себе, но запоры надежные, двери стальные и, судя по всему, в доме никого не было. О том, чтобы попасть туда, не могло быть и речи. Впрочем… Олег обнаружил на крыше каминную трубу, достаточно широкую. Можно попытать удачу, но что дальше? Сейфы наверняка снабжены самыми надежными замками.
Хозяин дачи приехал сюда ненадолго – машину оставил за воротами, не стал заезжать на участок. Надо принимать решение. И Олег его принял. В багажнике лежало помповое ружье, разрешение на покупку опасной игрушки он получил без особого труда, так как в силу профессии имел право на самозащиту. И еще в багажнике валялась старая промасленная телогрейка и вязаная шапочка: ремонтом своего «железного коня» Олег занимался сам.
Когда Постников открыл калитку, в его грудь уперся ствол крупного калибра. Человек, державший в руках ружье, походил на беглого зека, с той лишь разницей, что лицо его было чисто выбрито. Но Постников видел только зловещий взгляд.
– Я пришел по твою душу, Леня.
– Да… да… да…
– Да, да. Остальное съел? Веди в дом, канды-ба хренова! Не то мозги по елочкам развешаю.
Олег знал, что воры на своих тайниках сигнализацию не ставят, да и кого тут позовешь на помощь. Снег растаял, на участках вода по колено. Сейчас ни один псих не поедет за город грязь месить.
Громов впихнул Постникова в дом.
– А теперь, Леня, ты откроешь все свои стальные ящики. Много я не возьму, но если не найду того, что мне надо, тебе крышка.
– Что вас конкретно интересует? Я коллекционер. Марки лежат в одном месте, монеты в другом…
– А пистолет в письменном столе или на верхней полке сейфа. Не шути, падла, черепок с плеч слетит быстро, так в сейфе и останется. Откроешь все, гнида. Меня интересует только одна коллекция, и я верну ее хозяину. Мне за это уплачено. Остальной хлам оставь себе. Если выживешь. Врубился?
– Я вас понял. Только уберите эту штуку. У меня в доме нет оружия, я не умею стрелять.
– Веди меня к закромам, паскуда, там видно будет.
Постникова трясло. Он спустился в погреб и отодвинул в сторону полки с солениями и компотами. За ними была вроде бы обычная кирпичная стена, которая оказалась панелью, скрывавшей стальную дверь. Ее он открывал долго. Громов хорошо знал статистику. Нынешние домушники сменили тактику. Теперь никто ничего не взламывает. Владельцы квартир с мудреной сигнализацией добровольно отдают «гостям» все.
За дверью находилась комната без окон, с бетонными стенами, потолком и полом, но с хорошей вентиляционной системой. Раритеты были разложены по полкам и пронумерованы.
– Здесь все, что у меня есть, – обреченно проговорил Постников.
– Теперь верю, – сказал Громов и оглушил его ударом приклада. Хозяину незачем было знать, что на самом деле интересует «грабителя». Он и не узнал.
Олег нашел справочники и перефотографировал все страницы трех томов. Это заняло около двух часов, в течение которых Постников-Калиновский тихо спал под действием хлороформа.
Закончив съемку, Олег еще раз пролистал справочники. Напротив многих адресов стояли галочки с номерами, им соответствовали коробки, стоящие на полках. Одна из пронумерованных бирок висела на толстом чемодане, перетянутом ремнями. Он оказался неподъемным. Эта коллекция принадлежала некоему Максиму Модестовичу Млечину, инвалиду, которого недавно убили на даче. Олег решил оставить ее на месте как улику и взял что полегче – коробку с марками. Справочники положил на место, запомнив несколько нужных ему адресов и имен, другие он увидит, отпечатав фотографии.
