Петр Кожевников - Год Людоеда
Стас бросился к Морошкину, нашел его лежащим на полу, поднял и вместе с окровавленным стажером побежал к выходу.
«Афган, родные вы мои, все тот же Афган!» — повторял про себя Весовой, спускаясь по трапу на набережную, где в эвакуации помогали два бойца из вневедомственной охраны и два милиционера, которые обычно дежурили за пределами заведения.
Глава 17. История Артура Ревеня
Артур Вадимович часто вспоминал свое детдомовское детство. «Сирота при живых родителях», — называли его воспитатели. Действительно, мать и отец его были живы, причем живы они и теперь, когда ему самому уже за сорок, но оба они были лишены родительских прав, едва Артуру исполнилось пять лет. Вначале отлучили отца — по причине неоднократных судимостей за грабежи и разбои, позже мать — за пьянство, воровство и проституцию. Обоих несколько раз сажали.
Отсидев первый срок, мать появилась в детдоме. Ревень был тогда во втором классе. От матери несло перегаром. Женщина тискала и мяла мальчика, рыдала и хохотала. «Я тебя завтречка заберу, сыночек», — обещала мать.
Артур не спал всю ночь. Вставать с кровати запрещалось. В туалет разрешалось выйти только один раз. Мальчик лежал и представлял, как придет мать, мамочка. Вместе с ней, гордый и независимый, он пройдет через весь этот беспощадный к детям дом и окажется во дворе. Дворник отопрет колдовскую калитку. Артур перешагнет запретную черту и вступит туда, куда можно было пройти только по высочайшему позволению воспитателей: он выйдет за территорию детдома. Тогда для него это значило, пожалуй, не меньше, чем для космонавта первый выход в открытый космос.
Ревень ворочался в постели и вспоминал, все ли свои вещи он собрал. Мальчик вспоминал, где что хранится из его незамысловатого имущества. Особенной гордостью была почетная грамота за честно добытое первое место в чемпионате детдома по шашкам.
На следующий день мать не пришла. Она появилась через месяц. От нее снова разило сивухой, а под левым глазом мерцал перламутровый синяк. Воспитатели повели себя с нею строго и запретили в подобном виде являться в заведение, устрашая гостью тем, что не допустят ее до свидания с сыном.
Мать разрыдалась, упала на колени, стала умолять воспитателей простить ее и не уводить сына, потом вдруг начала материться и всех проклинать. Артуру она кричала сквозь слезы ярости, что заберет его через месяц, потому что пока у нее нет ни прописки, ни жилья, ни работы. Воспитатели с дворником выставили мать за ворота, а в случае продолжения скандала пригрозили милицией.
Мать ушла и больше не появлялась. Вскоре ее посадили еще раз за те же грехи.
Отец ни разу не навестил Артура. После первого срока его свидание со свободой оказалось тоже недолгим. Он совершил сразу несколько краж, попался и получил куда больше прежнего.
* * *В детдоме Артур закончил школу. Получив паспорт, он поступил в ПТУ, куда направляли многих питомцев спецучреждений. Здесь обучали автоделу. Юношу больше всего привлекало вождение. Приходилось, конечно, возиться с механизмами, но это не вызывало у Ревеня особого интереса. В некотором смысле даже наоборот. Если управление машиной наделяло его чувством власти, превращало в какой-то степени в хозяина времени и пространства, то обращение к железным потрохам приносило разочарование — тайна движения, дурман скорости объяснялись механическим взаимодействием деталей, наличием топлива и другими примитивными вещами.
На время учебы Артура прописали в общежитие. Позже ему обещали выделить комнату или даже двухкомнатную квартиру, но это уже на пару с кем-то из других выпускников детдома.
Когда Ревеню исполнилось восемнадцать, он неустанно прикидывал, каким окажется его новое, и главное — собственное жилье. Чтобы ускорить процесс получения ордера, Артур пустился в путь по различным кабинетам. В исполкоме ему обещали присмотреть подходящую площадь, но тут подоспела другая эпопея — пришла повестка из военкомата…
Отслужив в ГДР водителем у различных чинов, Ревень вернулся в общежитие, где все еще числился временно выбывшим жильцом. Теперь он мог ожидать собственное жилье без особого трепета. И, словно понимая, что его уже бесполезно дразнить, государство одарило молодого человека двенадцатиметровой комнатой в небольшой коммуналке.
* * *До службы в армии у Артура была девчонка. Они дружили со школы. Она тоже воспитывалась в детдоме, но специальном — для детей-инвалидов. Одним летом они встретились в санатории, где Ревень отдыхал после удаления аппендицита, а Вика — после очередной операции, которых выпало на ее век немало.
Взрослые говорили, что ее родители пропали без вести вместе с одним научным судном, загадочно исчезнувшим в Белом море, где, по догадке ученых, обитает огромное животное до пятидесяти, а то и до ста метров в длину. Родители Виктории как раз и занимались поисками этого существа, за что оно, коварное, возможно, их и уничтожило — попросту проглотило.
Ребята издевались над Следовой и говорили, что ее родители — алкаши, как и у большинства детдомовцев, а прав лишены за разврат и тунеядство. Артур никогда не придавал подобным россказням никакого значения и еще до армии переселился к Вике в ее однокомнатную квартиру, полученную девушкой по сиротству и инвалидности. Дембельнувшись, он женился на Вике, и они съехались в двухкомнатную.
Тогда же друзья по детдому посоветовали Ревеню устроиться водителем в автопарк на «Татру». Возить приходилось всевозможный грунт, щебень, асфальт. Деньги можно было заработать немалые. Правда, не только за счет реально выполненных объемов, но и благодаря хитроумным припискам и всевозможным халтурам.
Отработав полгода, Артур получил право на кредит, взял справку и купил мебель. На остальные покупки он постоянно подкапливал необходимую сумму и брал товар за полную стоимость. Так у них появились телевизор, магнитола, люстра.
* * *Ревень чувствовал и видел, но никак не мог согласиться с тем, что многое, почти все в нынешней жизни, изменило свою былую форму. Взять хотя бы жилье. Оно ведь всегда считалось незыблемым. Чтобы лишить кого-то его законных, выделенных властью квадратно-кубических метров, это ж надо было горы своротить! А теперь? Что творится? Могут обмануть, напугать, да и просто за тебя все оформить.
Вон, Кузьма из третьей парадной. К нему очень по-хитрому подступили. Двое молодых ребят, лет двадцати от роду, то есть по возрасту в сыновья ему годятся, если не во внуки, да и по виду наши, не чурбаны, — подвалили, когда он бутылку брал. Может, конечно, и заранее выследили. Пишут еще, что они прямо в жилконторе, а то и через компьютер по особой программе, рассекреченной и распроданной при демократах, могут любые данные о человеке разведать. Одним словом, познакомились, взяли выпить, напросились в гости.
Живет Кузьма бобылем в однокомнатной квартире. Жена умерла, падчерица с ним и раньше не дружила. Сын года три назад во время подледного лова в заливе утонул.
Сели за стол, поддали. Кузьма завелся добавить. Они — за. Не дергайся, папаша, говорят, мы сами возьмем, сегодня, мол, угощаем. Так пару часов побалдели, потом молодые предлагают Кузьме на его хате склад учредить. Ну то есть они вроде как его площадь в поднаем оформляют. Первый этаж, проспект рядом — удобно.
Как, спрашивают, тебе спокойней покажется — официально или так, по-свойски, чтоб никаких налогов не отстегивать и ни в каких инстанциях не светиться? Ясное дело, соображает мужик, без чужих глаз, из рук в руки. Хорошо, улыбаются, — триста в месяц и стол, а к столу, сам понимаешь, твои законные пол-литра. Что? — прикидывает Кузьма, Недурно, эдакий приварок к пенсии. Ударили по рукам. Пацаны деду с ходу сотку тонн, ну сто рублей по-нынешнему, отстегнули и распрощались.
Утром — звонок. Старик дверь — настежь. Полная площадка коробок. Что? Бананы. Пацаны лыбятся: ты, дядя Кузя, мало того что владелец недвижимости, а теперь еще и барыга, принимай товар.
Где-то с полгода они у Кузьмы свои мешки да короба оставляли, иногда кто-то даже ночевал, а потом — слух по дому: Кузьма помер. Что? Как? Когда? Да, отвечают, вроде как перепил, мотор не справился с алкоголем… А деда и взаправду нема. Глянули как-то, а дверь уже и опечатана. Ну нет хозяина. Так где ж его искать-то? Все ждут, чего дальше стрясется.
Через месяц, что ли, мебель завозят. Куда? В квартиру Кузьмы. Кто такие? Новые владельцы. Эти уж точно черные: муж, жена, двое пацанов мелких. Чего в такую тесноту? Да вот, переселенцы, жертвы режима, освоимся, раскрутимся, побольше саклю возьмем. А пока вот купили в агентстве, что было не шибко дорого. Ага, значит, однокомнатная им только для старта.
Пару месяцев живут. Вроде все тихо. Помаленьку и народ стал привыкать. А чего нам? Мы и под татарами, и под поляками, да под кем только не были? Покуда досыта не натерпелись…
