Мария Брикер - Апельсин–желание
– В другой раз, – вполне серьезно ответила Даша. – Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. Горничная уже должна была ее подготовить.
– Надеюсь, горничная перинку как следует взбила? Я на невзбитых перинках не сплю, так и знайте, – пошутил Макс.
– Конечно, взбила, – по-прежнему очень серьезно заявила Дарья. – Пойдемте же… – Она взяла его за руку и повела за собой по коридору, потом еще по одному коридору, наконец они вошли в светлую комнату с большой кроватью, шкафом из карельской березы, балконом и отдельным санузлом.
– Если что – звоните, – сказала Дарья, стоя на пороге.
– У меня деньги на сотовом кончились, – вздохнул Троянцев.
– Вы просто позвоните в колокольчик. Он на тумбочке, рядом с кроватью, – показала Даша. – Немножко старомодно, да? Это папина идея. Он большой почитатель русских традиций.
– Конечно, как же я сразу не догадался! Просто надо позвонить в колокольчик, – хмыкнул Макс, шатающейся походкой подошел к кровати, повертел в руках предмет, похожий на елочное украшение. Колокольчик оказался хитроумным электронным устройством. Неплохо почитатель русских традиций Гайворонский усовершенствовал традиции.
– Вам ботинки помочь снять?
– Нет! – испугался Троянцев.
– Тогда я пойду. Спокойной ночи.
– Как, а поцеловать? – брякнул Макс, вспомнив вдруг анекдот про осеменителя коров.
– А это обязательно? – смущенно поинтересовалась Дарья, явно не знавшая тот анекдот.
– Конечно! Я без поцелуя никогда не засыпаю, – не выходил из роли Троянцев.
Даша направилась в его сторону.
– Вообще-то я пошутил, – тормознул ее Макс, поражаясь наивности дочери Гайворонского. Удивительная девушка, все принимает за чистую монету. Не хватало еще, чтобы она в самом деле его облобызала.
– Придурок! – сказала Дарья и выскочила за дверь.
– Сама дура, – не остался в долгу Макс. И тут же заорал: – Даша, простите меня! Я идиот! М-да…
Правда, идиот, совсем забыл об угрозах Гайворонского. Если Дашутка откажется фиктивно регистрировать с ним брачные узы, то целоваться ему придется с червями на кладбище. Завтра надо постараться ей понравиться. Изобразить из себя влюбленного. Он всего лишь сыграет роль. Как актер. Всего лишь роль.
На стеганом одеяле лежало что-то синее с желтыми полосками. Макс приподнял шелковую ткань. Штанишки и пиджачок. Прелесть какая, добрая горничная приготовила для него пижамку. Пижамку! Не в дурдоме ли он на самом деле? Там вроде тоже пижамки выдают. Троянцев дебильно улыбнулся, повалился на постель и мгновенно уснул, прижимая к груди нежную шелковую ткань.
* * *
Может, зря он затеял эту авантюру с фиктивной свадьбой?
Артур Георгиевич остановился у двери в комнату дочери, чтобы немного утрясти в голове путаные мысли. В офисе идея с бракосочетанием показалась единственным выходом, но сейчас, когда надо было озвучить затею Дарье, Гайворонского охватила паника. Разумные доводы на дочь никогда не действовали. В ее башке жило столько тараканов, что предугадать ее реакцию Гайворонский и не брался. Последствия могут быть катастрофические, вплоть до побега Дашки из дома в знак протеста. Ведь сбегала же она из закрытой школы дважды, приходилось летать в Лондон и разруливать ситуацию. Парень-то напуган, и совершенно очевидно, что будет молчать как рыба. А вдруг осложнения? В больницу загремит, там врачи церемониться не будут, они, кажется, обязаны сообщать о подобных травмах в милицию. Придет мент с проверкой, начнется канитель… Нет, опасно дело на тормозах спускать. Артур Георгиевич постучался и вошел.
Дашка вздрогнула и торопливо закрыла компьютерную страницу. Как обычно, она торчала в Интернете. Наверняка любовалась на своего Блума.
– Ты чего, пап? – растерялась девушка. Отец в ее комнату заглядывал редко.
– Поговорить надо. – Гайворонский сел на кровать дочери, посадил себе на колени ее любимого медведя. – Понимаешь, какое дело…
– Мне тоже с тобой надо поговорить! – перебила его Дашка. – Ты только не расстраивайся, но твоя Вера… Твоя Вера мне в кафе советовала апельсины есть и крекеры. Она думает, что я беременна от Максима. Вера слышала, как ты следователю говорил про свадьбу, и сделала такой вывод. Я думаю, так думает не одна она. В кафе ко мне за столик подсела Светлана Прохорова.
– Зачем?
– Чтобы разузнать подробности. Мне кажется, ей Вера рассказала про свадьбу. Я совершенно растерялась и не знала, что говорить. Это ведь она Максима протежировала, как ты говорил, а про аварию же нельзя было. В общем, так получилось, что Светлана решила, будто мы с Максимом давно встречались, просто он не знал, что я твоя дочь, и узнал об этом сегодня. Мы вроде как в кабинете твоем случайно встретились, вот правда и открылась.
– Гениально! – хлопнул в ладоши Артур Георгиевич.
– Но как же теперь быть, пап?
– Как быть? Обыкновенно. Замуж выходить за Максима, – радостно предложил Гайворонский. – Сыграем свадебку, и никаких проблем.
– Да, это, конечно, решило бы проблему, – задумчиво произнесла Даша.
– Ну и все! Значит, договорились, – счастливо улыбнулся отец. – С Максимом я поговорю. Он парень хороший, не сомневаюсь, что согласится спасти репутацию нашей семьи.
– Да, он очень хороший. И, несомненно, согласится спасти репутацию нашей семьи. Но вряд ли он захочет стать отцом чужого ребенка.
– Дочь, ты переутомилась? Понимаю: тяжелый день, стресс… Какого ребенка, солнце? – полюбопытствовал Артур.
– Обыкновенного, который родится скоро. Меня уже три недели тошнит и ничего не приходит, – буркнула Дашка.
– Что не приходит? – растерянно спросил отец.
Даша соскочила со стула, нагнулась к уху папочки и шепнула ему, что конкретно у нее не приходит.
Гайворонский застыл истуканом, не в силах поверить в услышанное. Затем медленно поднялся.
– Кто? Кто посмел?! Глеб? – заревел он, бешено вращая глазами. – Урою козла!
– Нет, не он! Папа, нет! – закричала Даша, повиснув у Артура Георгиевича на руке, сползла на пол и заплакала.
– Даша, отвечай, кто! Мне надо знать! – Гайворонский присел рядом, схватил дочь за плечи и встряхнул. – Отвечай, кому говорят. Не реви! Я твой отец, мне надо знать правду. Ничего я этому козлу не сделаю, обещаю.
– Поклянись! – всхлипнула Даша.
– Клянусь.
– Не так. Памятью мамы поклянись.
– Клянусь памятью мамы, – послушно сказал расстроенный бизнесмен.
– Помнишь, мы в галерею ходили? Тебе еще работы одного художника не понравились… А мне очень понравились. Я потом туда поехала еще раз и случайно с художником тем познакомилась. Я ему выразила свое восхищение, а он предложил мне свою студию показать. И показал…
– Что он с тобой сделал? – скрипнул зубами Гайворонский. – Он лишил тебя… эээ… цветка?
– Боже мой! Какого цветка? – Дарья закатила глаза. – Мне двадцать лет, папочка. Неужели ты думаешь, что у меня никогда парня не было? Я встречалась с одним, еще когда в бизнес-школе училась. Он на Орландо Блума был чуть-чуть похож. А, не важно, – махнула рукой Даша. – Ничего художник со мной не сделал. Я сама. Вернее… Не знаю, что на меня нашло. Под его обаяние попала, наверное. Все как-то так само случилось. Приехала домой, и все. Ничего не чувствую. Ты прав, ничего особенного в нем нет. Обычный мазила. Я о нем забыла, а потом меня тошнить начало, и голова кружится все время. Не могло такого случиться, я знаю, как надо делать, чтобы не случилось. Но… случилось. – Даша подняла на отца несчастные глаза.
Артур Георгиевич притянул дочь к себе и крепко обнял. От ее волос пахло молоком и инжиром, совсем как в детстве. Спросил:
– Хочешь молочка?
– Хочу, – улыбнулась Даша.
– Сейчас приготовлю. – Артур Георгиевич чмокнул дочь в макушку, поднялся, легко подхватив Дашу на руки, положил девушку на кровать и укрыл одеялом.
– Ты правда на меня не сердишься?
– Нет.
– Почему тогда у тебя такое зверское выражение лица?
– Это сургучная печать, скрепившая мою клятву. Очень хочется превратить твоего художника в абстрактный натюрморт, но теперь не могу. А если серьезно, то я шел предложить тебе заключить фиктивный брак, чтобы избежать некоторых проблем, которые возникли, но не знал, как ты отреагируешь, – честно объяснил Дарье суть дела Артур Георгиевич. – Решай, – с нажимом сказал Гайворонский и отправился готовить обещанный напиток.
Когда отец вернулся с кружкой молока, Дарья снова сидела за компьютером и щелкала по клавишам.
– Я уже ложусь, – обернулась она, торопливо закрыв страничку. Лицо счастливое, глаза блестят, щеки расцвели красными маками.
«Видно, о своем кумире Орландо Блуме узнала какую-то приятную новость, балдося», – подумал Гайворонский и поставил чашку на компьютерный стол.
– Ой, а что такое с твоей рукой? – обеспокоенно спросила Даша. – У тебя кровь…
– Ерунда, – Артур Георгиевич спрятал руку в карман, – случайно поцарапался.
