Алина Егорова - Девушка с холста
— Гляди! — заголосил Саша. — Это же знаменитая Канатная улица. Здесь жил сам Ришелье.
— А это! Виноград! — Носов подошел к виноградной лозе, которая обвивала фасад жилого дома. На нижних ветках плоды уже были собраны, а выше, на уровне второго этажа, большие тяжелые грозди манили к себе зелеными ягодами.
— Да что ты разошелся! Я что, винограда никогда не видел? — остудил его пыл Шубин.
— Толян, а ты уже когда-нибудь здесь был? — спросил Носов.
— Нет.
— Почему тогда так уверенно идешь?
— Я карту изучил. Вот, смотри, — он достал из портфеля план города, — мы находимся здесь, а нам надо на Маразлиевскую, десять.
Саша взглянул на карту. Город напоминал неправильную трапецию, вытянутую вдоль синего пятна моря. В окрестностях голубыми овалами расположились несколько лиманов.
— Мы стоим совсем рядом с морем! — радостно произнес он.
— Мы не купаться сюда приехали, — резонно заметил Анатолий.
В местном угрозыске их встретили с равнодушным радушием. То есть к сообщению о возможной причастности к убийству одессита Артема Рузанцева украинские оперативники отнеслись прохладно, зато выказали гостеприимство.
Начальник отдела Виктор Луценко прежде всего предложил перекусить. Для него самого пища стояла далеко не на последнем месте.
Седовласый подполковник небольшого роста, с очками на мясистом носу и круглыми светлыми глазами очень ценил комфорт. Он не мыслил себе командировку в полевых условиях. По долгу службы Луценко путешествовал редко, при любом случае старался перепоручить неудобную поездку кому-нибудь из подчиненных. Но если уж предстояло ехать самому, то к вояжу он готовился основательно: покупал билеты в лучшие вагоны, заранее бронировал гостиницу, и не какую придется, а из тех, что не ниже средней.
Его философия была такова: каждый кусочек жизни нужно прожить максимально приятно. А свою жизнь и себя подполковник очень любил и относился к оставшимся ему немногим годам трепетно.
— Подождите с делами, где вы остановились? Как нигде?
Он тут же снял трубку и набрал номер.
— Рита! И тебе того же. Прими постояльцев. Двое. Отдельные номера.
— Но мы… — хотел возразить Носов.
— За оплату не беспокойтесь, я все организую.
— С наскока дела не делаются, — говорил Луценко за трапезой в большой офицерской столовой, куда он все-таки затащил своих гостей. — Сначала устройтесь, отдохните, потом с новыми силами и работа пойдет веселее.
Шубин с Носовым в поезде позавтракать не успели, поэтому от еды отказываться не стали. Они уже насытились и снова завели разговор о цели своей командировки.
— Хорошо, — сдался Луценко, — если вам так невтерпеж, сейчас выделю молодца, он подсобит.
Виктор лениво поднялся из-за стола и вальяжной походкой направился к своему кабинету. Если бы не жадные до работы питерцы, он бы свернул сейчас в противоположную сторону — на соседнюю улицу, где находился его дом. По обыкновению подполковник после обеда устраивал себе небольшую сиесту — забирался на любимый диванчик и на часок засыпал.
По вызову Луценко к нему явился молодец — капитан лет сорока, щуплый и такой же невысокий, как и его начальник.
— Вот знакомьтесь, Боярчиков Альберт, — представил капитана Виктор. — Один из наших лучших сотрудников.
И, обращаясь уже к самому Боярчикову, Луценко добавил:
— Альберт, займись нашими гостями, от других дел ты освобождаешься. Все понял? А теперь идите.
— Идите, идите, — сказал Виктор, когда за посетителями закрылась дверь. — Вот неймется им. Не знают, в чем прелесть жизни.
Избавившись от посетителей, Луценко покинул рабочее место. Он отправился домой, с наслаждением предвкушая встречу с Морфеем.
Баярчиков оказался парнем трудолюбивым, но бестолковым. В его голове ежеминутно возникала уйма идей, противоположных по содержанию, которые он тут же порывался воплотить. Капитан являл собой образ некоего крупного транспортного узла с десятком составов, движущихся в разные стороны.
— Стоп, — остановил его Шубин, когда Альберт стал излагать очередной гениальный план поимки преступника, — я бы сначала хотел ознакомиться с досье на нашего фигуранта. У вас наверняка что-нибудь есть на каждого горожанина. Хоть какие-нибудь основные сведения.
В картотеке на Артема Николаевича Рузанцева ничего интересного не нашлось. Уроженец Одессы, до десяти лет жил с семьей в коммуналке на Гимназической улице, там же учился в обычной средней школе. Затем Рузанцевы переехали в более престижный район Лиманчик в отдельную квартиру. А еще через три года его отец, к тому времени уже преуспевающий бизнесмен, Николай Рузанцев приобрел большой коттедж на побережье. Супруга Николая, Нина, умерла пять лет назад. Повзрослевший старший сын Юрий переехал в старую квартирку и вел образ жизни аскета. Артем тоже пожелал свободы и поселился в купленных на деньги отца хоромах около Аркадии.
* * *Гостиница, в которую их устроил Луценко, представляла собой частный дом, огороженный забором. Небольшой особняк Саше сразу понравился открывавшейся из окон панорамой, а Шубину приглянулась просторная веранда — на ней удобно курить. Хозяйка гостиницы Рита, приветливая немолодая дама с оливковым загаром, разместила их на втором этаже, как и обещала, в отдельных номерах.
Носову досталась комната на южной стороне: солнечная и уютная. Кроме большого дивана, там находился холодильник, два кресла, телевизор и журнальный столик. Апартаменты Шубина были точь-в-точь такими же, только окна выходили на север, что Анатолию нравилось — он любил тень.
Потягиваясь после душа, Носов удобно расположился на мягком диване. Он включил телевизор и стал щелкать по каналам. Ему рассказали новости на непривычном, и от этого смешном, украинском языке. Особенно веселила реклама. Слоганы, которые он привык слышать на русском, по-украински звучали, как пародия.
Порадовавшись приятному прогнозу погоды, который обещал в ближайшие дни плюс восемнадцать (это в начале-то октября!), Саша затосковал по оставленной дома книжке. Он надел рубашку и пошел в номер к Шубину в надежде раздобыть какое-нибудь чтиво.
Анатолий тоже устроился отдыхать, он сидел в кресле и смотрел футбольный матч.
— Всё удовольствие пропадает, — пожаловался он Носову, — хоть звук выключай.
Саша с сочувствием посмотрел на товарища: комментатор бойко тараторил по-птичьи.
— Ты это слышишь?! «Не поганый удар», — ворчал Шубин, — разве можно такое смотреть?
Носову была чужда трагедия коллеги — к спорту он относился равнодушно, но комментарий игры оценил.
— Толян, у тебя почитать что-нибудь есть? — еле пряча улыбку, спросил он.
— Нет, — буркнул Толик, — разве что только протокол допроса.
Настроение Шубина испортилось окончательно.
— А это что? — он заметил на подоконнике стопку газет.
— Это здесь уже было. Наверное, прежние жильцы оставили.
— Так я возьму?
— Забирай, — не глядя, махнул рукой капитан.
Судя по всему, их предшественники покинули гостиницу совсем недавно: последние номера газет были недельной давности. Самым ранним из них оказался номер «Южной Авроры». Он датировался концом июля. Все издания имели преимущественно деловой характер.
Хоть за Сашей любви к порядку никогда не наблюдалось, на него время от времени находили приступы аккуратности. Сейчас он сортировал принесенную прессу по датам и складывал в ровную стопку. Забравшись в кресло с ногами, он начал чтение с наиболее старого номера.
Одесса жила бурной жизнью: концерты, фестивали, аварии, пожары и цирковые представления. В одних домах отключали воду. Холодную, разумеется — горячей летом никогда не бывало. Другие дома затапливало.
Перед глазами Носова мелькнуло знакомое имя. Сначала он даже подумал, что это от переутомления начинает мерещиться. Он перелистнул страницу назад и убедился: не показалось. На развороте крупным шрифтом чернел заголовок:
«Покровитель искусства Рузанцев».
В следующей газете тоже обнаружилась статья о Рузанцеве, она называлась: «Настоящему гражданину посвящается». Другие издания не отставали: «Прощание с меценатом», «Одесса будет помнить» и даже «Сраженный пулей недругов».
Журналисты скорбели по безвременно ушедшему бизнесмену Николаю Георгиевичу Рузанцеву. Они представляли его как благотворителя и сравнивали с благородным купцом, столпом украинской экономики.
«Очень интересно, — подумал Носов, — ближайший родственник наших подопечных совсем недавно почил».
Автор последней статьи выдвигал свою версию скоропостижной кончины предпринимателя. По его мнению, Рузанцева застрелили. Трагедия произошла в загородном доме покойного. Когда Николай Георгиевич ранним утром подошел к окну, чтобы вдохнуть свежего морского воздуха, карауливший в саду снайпер недрогнувшим пальцем нажал на курок. Пуля попала бизнесмену в лоб и мгновенно лишила его жизни.
