Сол Стейн - Фокусник
— Я не хочу говорить за свидетеля, ваша честь. — Томасси повернулся к Уреку. — Вам известно, что употребление марихуаны запрещено законом?
— Да, сэр.
— Вы когда-нибудь курили марихуану?
— Нет, сэр.
— Вы употребляли, продавали или покупали кокаин, героин или барбитураты?
— Нет, сэр.
— Откуда у вас на лице шрам?
— Я упал с велосипеда.
Кантор вскочил на ноги.
— Ваша честь, жюри присяжных интересуют только факты, касающиеся совершенных правонарушений, и мне неясно, какое отношение имеют вопросы адвоката к определению степени вины подсудимого.
— Ваша честь, — отпарировал Томасси, — я полагаю, прокурор хотел сказать — определению степени вины или невиновности подсудимого. Мои вопросы вполне уместны и направлены на то, чтобы члены жюри присяжных ознакомились с характером и образом жизни Стенли Урека. К сожалению, шрам на лице негра или представителя какого-либо национального меньшинства обычно ассоциируется у нас с ножевой дракой или другой формой насилия. — (Негритянка, сидевшая среди членов жюри, согласно кивнула) — Ваша честь, я выяснял происхождение шрама, чтобы присяжные могли более объективно оценить действия подсудимого. Могу я продолжать?
Брамбейчер кивнул. Кантор все еще стоял.
— Вы хотите что-нибудь добавить, мистер Кантор, или подождете своей очереди?
Кантор сел.
— Вы купили билет на праздничный вечер?
— Да, сэр.
— Вы пришли с друзьями?
— Да, сэр.
— Ваши друзья учатся в школе Оссининга?
— Да, сэр.
— Вы танцевали?
— Нет, сэр.
— Объясните, пожалуйста, почему?
— Я не умею танцевать.
— Ну, не надо смущаться, я тоже не силен в танцах.
По залу пробежал смешок. Сукин ты сын, думал Кантор, что-то торопливо записывая в блокнот.
— Вы присутствовали на показе фокусов?
— Да, сэр.
— Они вам понравились?
— Да, сэр.
— В тот вечер вы участвовали в драке?
Урек на мгновение замялся.
— Да, сэр.
— Что стало причиной драки? Не торопитесь с ответом, хорошенько подумайте.
— Видите ли, шел снег.
— Да, да, продолжайте.
— После танцев я и мои друзья ждали, что кто-нибудь подвезет нас домой. Было очень холодно. Наконец осталась только одна машина, и мы укрылись в ней.
— Как это?
— Залезли в нее, чтобы не замерзнуть. Мы не предполагали, что владелец будет возражать. Мы же никуда не уехали, а просто грелись.
— И кто-то стал возражать против того, что вы сидели в машине?
— Да, сэр.
— Кто же?
— Мистер Джафет.
— Мистер Джафет вел у вас какой-нибудь предмет?
— Да, сэр. Биологию.
— Мистер Джафет узнал вас?
— Да, сэр. Он велел нам вылезать из машины.
— Стояла ли у школы еще хоть одна машина, в которой вы могли немного погреться?
— Нет.
— Почему вы не зашли в здание школы и не подождали там?
— Мы не знали, кто из наших родителей заедет за нами, и не хотели пропустить машину. Мы опасались, что она проедет мимо, если на дороге никого не будет. Родители могли подумать, что нас подвез кто-то еще.
— Мистер Джафет был один, когда он приказал вам выйти из машины?
— Нет, с ним был его сын, показывавший нам все эти фокусы, и девушка, с которой он целовался, пока не приехал мистер Джафет.
— Как вы среагировали на приказ выйти из вашего убежища?
— Я рассердился, но все равно решил помочь донести чемоданы. У них было два тяжелых чемодана, и я подумал, что они довезут нас до дома, если мы поможем им их нести.
— Что произошло потом?
— Мистер Джафет сказал, чтобы я не трогал чемоданы.
— А дальше?
— Девушка обозвала меня дураком.
— И что вы сделали?
— Я дернул ее за волосы.
— Это все?
— Кажется, я заломил ей руку за спину.
— Вы сожалеете об этом?
— Конечно, но она не подумала извиниться, обозвав меня.
— Что было дальше?
— Ну, младший Джафет ударил меня по руке. Я не мог дать ему спуска, все происходило на глазах у моих друзей, и ударил в ответ. Завязалась драка.
Мистер Джафет обнял Эда за плечи. Тот сидел, опустив голову на руки, скрещенные на спинке стула предыдущего ряда.
— Что произошло после этого? Не торопитесь.
— Мистер Джафет прыгнул на меня.
— Вы ударили мистера Джафета?
— Я никогда не посмел бы поднять руку на учителя.
— Что сделал мистер Джафет?
— Он начал бить меня кулаками по спине и дергать за волосы.
— В ответ вы ударили его?
— Нет, сэр.
— Вы намеревались убить Эда Джафета?
— Я никого не хотел убивать, клянусь вам!
— У вас была цепь?
— Да, сэр.
— Где вы взяли цепь?
— Я нашел ее около школы.
— Что вы с ней сделали?
Урек опустил голову.
— Лучше рассказать обо всем. Что вы сделали с цепью?
— Я ударил ею по ветровому стеклу. Он не позволил нам укрыться от снега в машине.
— Вы разбили стекло?
— Оно разбилось. Я не ожидал, что оно разобьется.
— Вы сожалеете о том, что разбили ветровое стекло?
— Да, сэр.
— Если бы страховая компания решила взыскать с вас стоимость стекла, вы стали бы платить?
— Конечно, сэр.
— Вы пришли на праздничный вечер с целью причинить вред Эду Джафету?
— Нет, сэр.
— Вы в этом клянетесь?
— Клянусь, это правда.
— Ваш свидетель, — сказал Томасси, обращаясь к Кантору.
— Вы когда-нибудь убили какое-нибудь животное? — начал прокурор.
В ту же секунду Томасси вскочил на ноги.
— Ваша честь, — возмущенно воскликнул он, — на прямом допросе ничего не говорилось о животных. Мы хотим выяснить, причинил ли подсудимый вред человеческому существу, и я уже задавал этот вопрос. Если мистер Кантор что-то не расслышал, он может задать его вновь.
— Я думаю, вы не должны выходить за пределы, ограниченные сведениями, содержащимися в ответах свидетеля во время прямого допроса, — согласился судья Брамбейчер.
Томасси сел, довольный решением судьи. Кантору пришлось начинать сначала.
— Вы сказали, что нашли цепь. Где вы ее нашли, на снегу или под снегом?
Урек молчал.
— Ваша честь, прошу вас объяснить свидетелю, что он должен отвечать на поставленный вопрос.
— Я должен отвечать «да» или «нет», — огрызнулся Урек.
— Вы нашли цепь на снегу?
— Нет.
— Вы нашли ее под снегом?
— Я просто нашел ее.
— Где?
— Там, где она лежала.
— Вы ударили Эда Джафета цепью?
— Нет. Я ударил его рукой.
— В момент удара вы держали цепь в этой руке?
— Я не помню.
— Вы помните, как душили Эдварда Джафета?
— Нет.
— Каким же образом он получил серьезные повреждения в области шеи?
— Мы дрались.
— Как вы оцениваете…
— Я протестую! — вмешался Томасси. — Свидетель не врач.
— Протест принимается.
— Если бы мистер Джафет не бил вас по спине и не дергал за волосы, вы бы задушили Эда Джафета до смерти?
На этот раз Томасси даже не успел раскрыть рот.
— Не мог бы прокурор задавать вопросы, на которые свидетель может дать ответ? — сказал судья Брамбейчер.
— Вы брали со школьников по двадцать пять центов в месяц за охрану шкафчиков в раздевалке?
— Мне очень жаль, — ехидно улыбнулся Томасси, — но этот аспект не рассматривался во время прямого допроса.
— Ваша честь, — возразил Кантор, — если исходить только из ответов свидетеля на вопросы адвоката, может сложиться впечатление, что у этого молодого человека разве что не растут крылышки и, уж во всяком случае, он не совершил в жизни ни одного дурного поступка. Я имею право выяснить, так ли это.
Судья подозвал к себе Кантора и Томасси.
— Мистер Кантор может задать этот вопрос, если он сомневается в достоверности прочих показаний свидетеля. Протест отклоняется.
Томасси глубоко вздохнул. Ему оставалось только надеяться, что Урека не поймают на лжи.
Кантор повторил вопрос:
— Вы брали со школьников по двадцать пять центов в месяц за охрану шкафчиков в раздевалке?
Урек взглянул на Томасси. Тот едва заметно кивнул.
— Да, сэр, — ответил Урек.
— Эту обязанность возложила на вас администрация школы?
— Нет, сэр.
— Что происходило в том случае, когда школьник отказывался платить?
— Они все платили.
— Все? — настаивал Кантор.
Урек вновь взглянул на Томасси, но не понял, какого ответа ждет адвокат.
— Джафет не платил.
— Вы угрожали Джафету? Вы говорили, что он пожалеет о своем отказе?
— Нет, сэр. Я никому не угрожал.
— Не могли бы вы вернуться к интересующим нас событиям? — вмешался судья, начиная терять терпение. — Ваши вопросы только уводят нас в сторону.
Кантор чувствовал, что вероятность вынесения обвинительного приговора стремительно приближается к нулю.
