Владимир Колычев - Где правда, брат?
— Мое звено? Нет, у меня ничего не лопнет.
— Уверен?
— Да.
— А вдруг в твоей схеме «стукач» завелся?
— Исключено.
— Ну, такое дело исключать никак нельзя. Может, перетряхнуть твою систему? Всех перелопатим, а тебя заменим…
— Как ты меня заменишь?
— Легко. Бабанина вместо тебя поставим.
Об этом человеке Феликс практически ничего не знал и представления не имел, насколько он хорош. Но ведь Бабанин существовал, и если Феликс знал про него, значит, он владел информацией, а это ключ к миру, который создал под себя Касатов.
— Бабанин — тупой, — нервно буркнул он.
— Зато проблем с ним не будет.
— Чего ты хочешь?
— Ничего. Ничего не хочу менять. Пусть все остается, как есть. Только долю Михаила Севастьяновича буду получать я. Для него же и буду.
— Для него?
— Зачем задавать вопросы, ответы на которые нельзя проверить? — снисходительно усмехнулся Феликс. — А доказывать я ничего не собираюсь.
— Ну, хорошо…
— Значит, мы заключаем договор, и я включаю кран.
— Идет.
— Ты меня не знаешь, но ты обо мне слышал, — в каверзном раздумье проговорил Феликс.
— Я тебя не понял, Мамай.
— Ты знал, кто такой Злой, знал, как он может наказать. А как он мог тебя наказать?
— Как?
— К тебе мог прийти я. В черном балахоне и с косой. По особому поручению Михаила Севастьяновича. Но теперь я сам могу дать себе особое поручение, и тогда эта наша с тобой встреча станет последней. Ты меня понимаешь?
Касатов все понял и согласился со всеми пунктами договора, который предложил ему Феликс. Из кабинета он выходил, как будто в штанах у него бултыхалась навозная жижа. А ведь таким шустрым казался. И крутым… Феликс презрительно усмехался, глядя ему вслед. Очередной противник повержен — можно идти дальше…
Глава 18
На календаре — пятое сентября, осень, но дождь за окном еще летний, грибной. Над головой темная туча, а на горизонте небо чистое, солнце светит, радуга уже прорезалась.
У Захарского младшая дочь в школу пошла — первый раз в первый класс. И старшая, Лиля, там же учится. Степан хорошо знал это, потому что возил девчонок в школу. Лицензия охранника у него, разрешение на служебно-боевое оружие, «ствол» под курткой, все как положено, только не на Захарского он сейчас работает, а на Скатцева. То есть числится как бы у одного, но прикомандирован к другому. Работа у него непыльная, ненапряжная, свободного времени много, потому и возит он дочерей Лилю и Катю в школу. Захарский попросил, а Скатцев согласился. Да Степан и сам не против.
Лена Скатцева тоже учится в школе, но ей далеко ездить не надо — из своей комнаты в отцовский кабинет. К ней учителя на дом приезжают.
Школу она могла бы закончить этим летом, но из-за проблем с наркотой было не до того. А проблемы с этим делом у нее очень серьезные. Степан успел испытать это на собственной шкуре. И сейчас на Лену иногда находит — закатит ни с того ни с сего истерику, потом одумается, пару дней ходит как шелковая, а там как повезет. Последняя неделя прошла практически без срывов…
Из дома она убегать не пытается, взаперти ее больше не держат. И по двору она может гулять сколько хочет, но под присмотром. А сторожит ее Степан, именно для этого его и наняли.
Он и в самом доме за ней присматривает. Она с учителем занимается, а он в холле в кресле сидит. И не поймешь, то ли охранник он, то ли санитар. Скорее всего и то и другое. Костю и Кешу она терпеть не может, а его слушает если не во всем, то во многом. И если с ней случается истерика, то первым делом зовут Степана. Впрочем, как правило, он приходит сам, потому что практически всегда находится где-то рядом…
Дверь в кабинет открылась, и в холл вышла симпатичная молодая женщина в стильных очках без оправы. Высокая, грудь крупная, бедра широкие, жирок на животе ничуть ее не портил. Деловой темно-серый сарафан поверх белой рубашки был ей очень к лицу, а очки с диоптриями только усиливали ее сексуальность.
— До завтра! — улыбнулась она Степану.
Инна Георгиевна чувствовала его интерес к себе, поэтому в ее милой улыбке присутствовало кокетство.
— До свидания! — ответил он.
Хотел бы Степан проводить ее до машины, а еще лучше — отвезти домой, но у него служба. Она ведь не старше, чем он, и обручального кольца на пальце не видно. Построить бы дом, поселить ее в нем, он бы слесарил в своем поселке, а она бы в школе учительствовала…
— Свидание у нее со мной! — вернула его к реальности Лена. Она стояла с учебником под мышкой и недовольно смотрела на него.
— С тобой, и что? — кивнул он.
— А ты в пролете!
— Так я и не напрашиваюсь.
— А ты напросись! Она разведена, и у нее трое детей… Хочешь, она тебя завтра будет учить?
— Чему?
— Как детей делать!
— Ну, дело нехитрое…
— Ну да, дурное дело — нехитрое.
— Почему дурное?
— С ней — дурное! — Лена рассердилась так, что даже топнула ножкой. На взводе она, сейчас ее лучше не злить. Но Степан не боялся перечить ей, может, потому хоть какую-то, но власть над ней имел.
— Не знаю, не пробовал.
— Хочешь попробовать?
На этот раз он промолчал. Секс — тема скользкая, и ее лучше не задевать.
— Хочешь! — Лена открыла рот, будто собиралась истерически рассмеяться. А на глаза навернулись слезы. Казалось, она скорее заплачет, чем рассмеется.
— У тебя на сегодня все? — спросил он, чтобы уйти от этого разговора.
— А ты не знаешь?
— Знаю.
— А чего тогда спрашиваешь?
— Из вежливости.
— Какая вежливость у вертухая? — Она швырнула на кресло учебник и, сомкнув за спиной руки, направилась в свою комнату. У двери вдруг остановилась и повернулась к Степану: — Ну, чего стоишь? Дверь в камеру открывай!
— Дезинфекция там сейчас, тараканов и клопов травят, — усмехнулся он.
— И что мне делать?
— Так и стой. Лицом к стене! Руки за спину!
— Точно, вертухай!
— И никакой вежливости.
— Дурак набитый!
— Попрошу не выражаться!
— Ну, если баландой накормишь, то не буду.
— Баланда в столовой.
— Нет, баланду в камеру подают.
— А пижаму в полоску тебе не подать?
— А что, идея! — упираясь лбом в стену, засмеялась Лена.
— А что еще?
— Ампулу с морфием.
Степан ничего не сказал. Эта тема запретная, и он должен ее избегать.
— Ну да, ты же вертухай!
— Все, прогулка закончилась!
Степан открыл дверь, но Лена и не думала заходить в комнату.
— А обыскать? — спросила она.
— Зачем?
— А если училка мне марафет подогнала?
— Не было у нее ничего.
— А ты ее обыскивал?
— Кеша ее обыскал.
— Обыскал?! — хихикнула Лена. — И куда он к ней, насмешите меня, заглядывал?
— Иди в камеру, я тебе баланду принесу.
— Козел!
Степан привычно отмахнулся от нее и направился к лестнице.
— Обиделся? — донеслось вслед.
— Я на тебя давно уже не обижаюсь.
— Обиделся… В тюрьме баланду козлы разносят… Стой! Я не хочу, чтобы ты козлом был. Лучше вертухаем будь. Это даже сексуально!
— Даже?
— А что, в немецком кино это сплошь и рядом. Он — вертухай, она — заключенная. Он приходит ее обыскивать…
— Никогда не смотри такие фильмы.
— Я не смотрю, мне рассказывали… Ты обыскивать меня будешь?
— Да, как только режиссер с камерой появится, так сразу.
— Я ведь носик могу припудрить. Ты будешь виноват, что не уберег.
— Не припудришь.
— А вдруг?
— Поверь, без работы не останусь.
— Бедная она, бедная… Почему не спрашиваешь, кто бедная?
— Спрашиваю.
— Отвечаю. Жена твоя бедная.
— Нет у меня жены.
— Но будет. Только недолго. Ты такой зануда, что повеситься можно. Или уйдет она от тебя, или повесится.
— Ничего, пирожков поедим.
— Каких пирожков?
— На поминках пирожки едят…
— С чем пирожки?
— Сейчас узнаю. Или со мной обедать пойдешь?
— С тобой. Только не пойду. В номер принеси. В двух экземплярах. И бутылочку «Шато Лафит-Ротшильд».
— Хорошо, и бутылочку газировки…
Алкоголя в доме не было вообще, и понятно почему. А иногда после общения с Леной хотелось тяпнуть сто граммов. Иногда, но не сейчас. Сегодня она ведет себя вполне вменяемо, ну, дурачится, так это нормально.
Степан спустился на кухню. Повара Скатцев не держал, и вообще из прислуги у него была только горничная, которая весь день крутилась как белка в колесе — и в доме убраться, и обед приготовить, и посуду помыть. Готовила она неплохо, но особыми изысками не баловала. Супы, борщи, жаркое, плов, котлеты, голубцы, вареники, пирожки, все такое простое, незатейливое, но тем и ценное…
Сегодня на обед был суп с фрикадельками, шницель из куриной грудки, овощной салат, сок. Не шведский стол, конечно, но, в принципе, Лена не привередлива в еде. Если она не хочет есть, то хоть бифштекс из мраморного мяса ей подавай и алмазную икру — от всего будет воротить нос. А если настроение нормальное, то и яичницу с колбасой слопает.
