Эва Хансен - Цвет боли: бархат
Утром предстояла встреча с Карлом Адлером. Как неимоверно занятой человек, он попросил о ранней встрече, мол, потом целый день расписан по минутам, полчаса есть только с утра. Утро так утро, в чем вопрос? Чем раньше сделаешь неприятные дела, тем больше времени останется на приятные — так учил ее отец.
Фрида, не пожелавшая смотреть копию видео, которое дала Лили, не могла себя заставить и сходить к Карлу Адлеру. Как смотреть на мужчину, которого, пусть и мельком, видела обнаженным и занимающимся сексом?
Но идти нужно, Адлер один из серьезных подозреваемых, более того, последний из известных им ныне. Фрида позвала с собой Линн, все же та сумела не растеряться у Лили, сможет и здесь.
Не прогадала, потому что неизвестно, что произошло бы, не будь рядом с Фридой Линн.
Дом роскошный, квартира, судя по всему, тоже. Консьерж пропустил их, сказав, что предупрежден, подсказал, что им на восьмой этаж.
— А там?
— Там все увидите…
Фрида могла бы не спрашивать, потому что на этаже было всего две квартиры, разыскивать не пришлось. «Интересно, он сюда тоже водит подруг или все только в квартире Лили?» — подумала Линн.
От размышлений о подругах Адлера отвлекла рослая женщина, открывшая дверь. С первого взгляда она смутно напомнила Линн кого-то, словно чья-то родственница. Но понять трудно, потому что лицо женщины густо намазано какой-то зеленой гадостью — она делала маску.
— Фрау Адлер?
Женщина настороженно оглядела Фриду с ног до головы и в свою очередь поинтересовалась:
— Вроде того. А вы кто?
Фрида назвала себя.
— Мы договаривались о встрече с господином Адлером.
— А… проходите, Карл в душе, сейчас выйдет.
И ушла, равнодушно оставив посетительниц в прихожей.
Переглянувшись, они некоторое время стояли, ожидая, что появится кто-то другой или сам Карл Адлер. Но в квартире было тихо.
Время следовало использовать с толком, подруги принялись оглядываться. В отличие от Лили, Карл Адлер любил минимализм, не японский, конечно, но все же — минимум мебели во всем обозримом пространстве, две высокие вазы с каким-то засушенным экзотическим растением в углах, статуэтка в виде полуобнаженной женской фигуры в нише с подсветкой, хорошие эстампы на стенах… У господина Адлера был вкус.
Так и не дождавшись торжественной встречи и приветственных речей, подруги двинулись вперед. В конце концов, хозяйка сказала «проходите».
Но стоило сделать шаг, как обе застыли на месте, потому что за поворотом большущей прихожей у стены стояла девушка. Нет, сказать «стояла» было бы неверно. Она была совершенно обнажена и распята. Запястья в наручниках, ноги, обутые в босоножки на высоченных каблуках, в поножах, во рту кляп, а внутри явно что-то вроде вибратора, к тому же в действии, потому что несчастная (или счастливая?) красавица дергалась в оргазме.
Фрида, ойкнув, замерла, а Линн, которой было прекрасно знакомо состояние девушки, потащила подругу в комнату:
— Пойдем, пойдем, нас это не касается!
— Но она прикована!
— Угу…
— Голая и с кляпом во рту!
— Да, это называется БДСМ. И ей совсем не плохо сейчас, скорее наоборот, поверь. И вообще, чему ты удивляешься, первый раз видишь, что ли?
— Нет, — буркнула Фрида.
В комнате размерами с два, если не три офиса Фриды имелся таких же размеров камин, видеосистема немыслимой конфигурации и сложности и несколько диванов, словно разбросанных рукой дизайнера в вольном порядке. Как и подушки на полу…
Никаких других распятий, в комнате все в порядке, самого владельца что-то не видно, знал, что придут, мог и поторопиться со своим душем.
Линн вдруг поинтересовалась:
— А как у тебя с твоим незнакомцем?
Фрида сначала только пожала плечами:
— Нормально.
— Что значит нормально? Вы не встречались?
— Нет, в субботу.
— А он звонит?
Фрида покраснела, вспомнив о том, что происходит, когда Х звонит.
— Краснеешь? Значит, звонит. И как?
— Линн, я не могу здесь рассказывать, — прошептала подруга.
Та кивнула:
— Значит, все в порядке.
«Угу, — мысленно согласилась Фрида, — особенно если учесть, что я ни о чем другом не могу даже думать».
Фрида была не в состоянии прислушиваться к сладострастным стонам, которые был не в силах заглушить даже кляп во рту распятой девушки, чувствуя, что это ее страшно заводит. Окликнула:
— Эй!
Никакого ответа…
— Куда девалась эта, которая нас встретила? Или у них тут трехэтажный притон?
— Фрида, у меня такое ощущение, что я ее знаю или где-то видела. Но вспомнить не могу.
— Наверное, в клинике.
Карл Адлер появился бесшумно и потому неожиданно.
Он действительно был из душа, а потому оказался голым, не считая полотенца вокруг талии. Присутствием гостей изумлен, но не смущен:
— Черт! Простите, не знал, что меня ждут. Одну минутку, возьмите пока в баре что-нибудь.
«Этот, по крайней мере, извиняется», — подумала Линн.
Адлер хорош собой — строен, черные как смоль волосы после душа кольцами спускались на плечи, во время работы он забирал волосы в хвост, загорелая кожа, но никакого ботокса, лицо живое и подвижное. Ясно, ботокс для клиентов, доктор знает другие секреты сохранения молодости.
Конечно, ничего брать в баре они не стали.
Хозяин квартиры появился почти сразу, он успел натянуть джинсы и на ходу надевал футболку, на которой мокрые волосы оставили следы.
— Вы ничего не стали пить? У меня хороший бар.
— Нет, спасибо. Мы по делу.
Словно не заметив замечания Фриды о деле, Адлер кивнул:
— Значит, сок. Аннете, принеси сок!
Но никакой реакции на этот зов вопиющего в пустыне они не услышали, если Аннете и была в квартире, то умело прикидывалась отсутствующей. Карл рассмеялся: «Ох, эти женщины!» — и отправился за соком сам.
Зажужжала соковыжималка, Фрида была готова ринуться на кухню и потребовать не тянуть время, но вспомнила, что для этого надо пройти мимо распятой девушки, и решила лучше посидеть на удобном диване Адлера. Не ее вина, что Карл тянет время…
Он принес соки, поставил поднос с четырьмя стаканами на низкий столик и развел руками:
— Вчера было небольшое party, горничная убрала в основном, но еще не навели порядок, прошу извинить.
Наверное, для хирурга мебель, вольно стоявшая посреди комнаты, не ассоциировалась с порядком. Но Фрида подумала о другом: не очень-то переживают друзья и родственники из-за гибели Аники.
— У вас там девушка… может, сначала отпустите ее? — Душа Фриды не выдержала понимания, что пока они здесь пьют сок и беседуют, там…
Адлер посмотрел в сторону прихожей, потом на часы и пожал плечами:
— Линда наказана и будет стоять еще… сорок восемь минут.
— Но это преступление против личности, ограничение свободы…
Линн поморщилась, осторожно коснувшись запястья подруги:
— Фрида, перестань, это по обоюдному согласию.
Сказала тихо, но Адлер услышал, его бровь чуть приподнялась.
— Вы правы, это по обоюдному согласию, и никакого насилия нет.
Адлер уселся на диван напротив них и жестом предложил соки, стоявшие на подносе.
Фрида опомнилась, в ней проснулся следователь.
— Господин Адлер, Андреас Флинт поручил нам заново расследовать гибель его супруги Аники Флинт. Он и их дочь Петра сомневаются в том, что Аника могла принять амоксициллин, прекрасно зная о своей аллергии. Вы так не считаете?
Вопрос был задан неожиданно, чтобы Адлер не успел подготовиться. Но того не смутил откровенный наезд Фриды.
— Вы правы, Аника не могла выпить амоксициллин, да и не пила. — Никакого волнения на лице Карла Адлера не отразилось, но это не было ботоксное спокойствие из-за неподвижности мышц, Адлер действительно не волновался.
— Петра считает, что ей подлили в питье.
Он пожал плечами.
— Петра может считать что угодно.
— Где вы были и чем занимались в тот день, можете рассказать подробно?
Карл усмехнулся:
— Вы не полиция, и ничего рассказывать я не обязан. Кстати, полиции рассказал. Но чтобы вы оставили меня в покое, расскажу. Подробно. Или такие вещи, как утренние водные процедуры и походы в туалет в течение дня, можно пропустить?
Фриду таким не возьмешь, кивнула:
— Это можно пропустить. Нас интересуют подробности после полудня и до шести вечера.
Адлер снова усмехнулся, видно что-то для себя отметив. Доктор умен, очень умен, наверняка он понял, почему именно такой временной промежуток.
— Перед утренней операцией мы с Аникой обсудили состояние и лечение остающихся в клинике пациенток, потом я ушел на операцию, она отправилась в свои палаты с Юсси и уехала. В полдень я был на операции. Закончил в двенадцать тридцать пять, помылся и отправился в суд.
