Марина Серова - Забавы высших сил
– Да, – активно кивнула Лариса Петровна, все более увлекаясь моим рассказом. Она даже отошла от окна и присела рядом за стол.
– Так вот, еще при жизни господин Смирнов составил завещание в пользу своей троюродной сестры Пушкаревой Ирины Григорьевны, проживающей в России. Но поскольку Ирина Григорьевна умерла, то по закону прямым наследником стала являться ее дочь – Пушкарева Галина Дмитриевна. Которую мы, к сожалению, никак найти не можем. Она выехала со своей квартиры, прописалась в селе Сторожовка, но там не проживает. Может быть, вы знаете, где ее можно найти. Сумма, завещанная ей, очень солидная. А мы, между прочим, и свой интерес имеем как посредники. Нам ведь проценты идут, – снова мило улыбнулась я, переводя дух от утомительного повествования.
– А кто вам сказал, что мы с ней дружим? – огорошила меня своим вопросом подозрительная Ромашкина.
– Так ведь у нас служба такая. Это уже наши профессиональные тайны, – тянула я время, чтобы сообразить ответ. – Но вам по секрету скажу, начинаем поиски аж со школьных и институтских времен наших клиентов.
– А, ну да. Мы с Галиной как раз с института дружим. Только вот… Вот где она сейчас, я, к сожалению, не знаю.
Было очень заметно, что уважаемая Лариса Петровна лжет, причем довольно неумело.
– Жаль. Деньги очень большие. Могут и пропасть, если мы ее в ближайшие дни не найдем. И так уж ищем целый месяц, – вздохнула я, изображая крайнее разочарование.
– Да, деньги сейчас всем не лишние. А ей-то пригодились бы особенно, – проговорилась женщина и снова затеребила пояс коричневого пеньюара. – Ой, подождите меня тут минуточку. Я сейчас. Подождете? Мне там надо кое-что.
– Да, конечно, – просияла я. – Время у меня терпит.
Лариса Петровна покинула кухню и повернула в комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Надо ли говорить, что я немедленно поспешила за ней.
Приложив ухо к двери и ничего не услышав, я немного ее приоткрыла. Моему глазу представилась панорама большой комнаты с устаревшим интерьером. На полу красный шерстяной ковер, полированная стенка, уставленная хрусталем, даже семь мраморных слоников тут имелись. А уж про телевизор «Березка» и говорить нечего. В конце комнаты виднелась еще одна дверь, ведущая, видимо, в смежную. Я смело вошла и, не создавая шума, подбежала к ней и снова прислушалась. До меня донеслись приглушенные женские голоса:
– …говорит, из нотариальной конторы. У тебя там какое-то громадное наследство от какого-то троюродного дядьки.
– Какого еще дядьки?
– Смирнов его фамилия. С двумя «ф» на конце. Он твоей матери двоюродный брат был. Жил в Германии.
– Да нет у меня никакого дядьки. И про брата матери я никогда ничего не слышала.
– Ну, раньше о тех, кто за границу съехал, не принято было говорить.
– Это у тебя крыша съехала. Ты зачем ее в дом пустила?! – повысила голос, как я поняла, сама Пушкарева Галина Дмитриевна. Собственной персоной! Так я и думала.
– Да она мне документы показала. Чего ты меня за дуру-то принимаешь?
– Ага, сейчас у любого афериста куча документов найдется на каждую разводку! А если это от налоговой теперь так работают? Короче, отправляй ее восвояси. Я потом сама разберусь с этим наследством.
Разумеется, я не стала ждать, когда меня отправят восвояси, и открыла дверь.
Обе женщины, сидящие на диване, вздрогнули так, что послышался скрип пружин, и разинули рты. Немая сцена длилась недолго.
– Здравствуйте, Галина Дмитриевна! – одарила я теперь и ее своей белозубой улыбкой. – Как я рада, что наконец вас нашла! Ну что же вы, Лариса Петровна, скрываете от меня вашу подругу? Чем я так опасна для нее? Вроде не кусаюсь. И даже не лаю.
– Да мы тут… Да она… – забормотала Ромашкина, краснея от стыда за свое вранье.
Галина же Дмитриевна пока еще не обрела дара речи. Стрижка под мальчика ярко-черного, если так можно выразиться, цвета, брови тоже крашеные, с изломом, остренький загнутый носик, темные же глаза и узкие губы. Она была похожа на сказочную колдунью с модной прической. Довольно неприятная внешность. На ней был спортивный «пумовский» костюм белого цвета. Она выглядела гораздо моложе своих лет. Если сравнить ее с Анастасией Валентиновной, то Галина – просто девушка на выданье. Но характер в ней чувствовался железный.
Я не стала наслаждаться их конфузом и сразу приступила к делу, так и стоя в проеме двери:
– Галина Дмитриевна, кроме вопроса о наследстве от любимого дяди, у меня к вам еще один. Не вы случайно положили в почтовый ящик небезызвестной вам Анастасии Валентиновны Костромской конверт с деньгами? Она полагает, что это частичная выплата суммы, которую вы ей задолжали.
– Какой еще конверт? И с чего вы взяли, что я ей чего-то должна? – возмутилась Пушкарева, с вызовом глядя на меня. И взлет ее черных бровей сделал их еще более остроугольными. Теперь она смахивала на Мефистофеля из оперы Гуно. До чего же неприятная баба!
– Да вы не стесняйтесь. Если деньги от вас, так и скажите. Просто Анастасия Валентиновна находится в некотором недоумении по этому поводу. А ей сейчас лишние волнения ни к чему. Вы же знаете, она сына недавно похоронила.
– Да ничего я ни в какие конверты не клала. А про наследство вы, что ли, придумали?
– Нет. Кто же шутит такими вещами? Вы зайдите в кировскую нотариальную контору, что на улице Горького, и спросите там нотариуса Ивана Ивановича Горбатых. Он вам все расскажет. И будем считать, я свою работу выполнила, – закончила я, довольная собой.
Я мысленно представила, как Пушкарева будет разыскивать этого Ивана Иваныча. Хорошего «горбатого» я ей залепила. А ведь пойдет, можете не сомневаться. Ничего, она и не такого заслуживает. Но это уже не мое дело. А со своим я на сегодня разобралась. И, не прощаясь, я вышла из комнаты, предоставив женщинам время обсудить произошедшее.
А ведь Костромская считала и Ромашкину своей подругой. И у той хватало совести покрывать Пушкареву и делать вид, что ничего о ней не знает. М-да, правильно говорят: «Избавь меня, господи, от друзей. А от врагов я избавлюсь сам». Стоит ли Анастасии Валентиновне рассказывать об этом? Ведь ей и так всего хватает? Ну, расскажу. А чего это изменит? Деньги Галина ей все равно не отдаст. С Ромашкиной она поругается. Нет, не стану. Меня Костромская наняла для другого. Вот к ней я сейчас и поеду.
Не зря я говорила, что надо верить исключительно в хорошее. И это относится не только к тому, что я сейчас нашла, кого искала. Мало того, когда я подходила к «мишелю», увидела, как грузят на автоэвакуатор соседнюю с ним машину! Не его! Нет, теперь, пожалуй, не ее. Девочка моя, какая же ты умница! Не отдалась первому встречному. Я подождала, когда эвакуатор с погруженным на него джипом тронулся с места, и кинулась к «мишели». Да еще и гибэдэдэшник, руководивший погрузкой, сам уехал с водителем эвакуатора. Поехали скорее, роднулька, пока нас не оштрафовали. Я выдернула из-под «дворника» так и не пригодившуюся никому визитку, облегченно выдохнув, уселась за руль и покатила к Костромской. Мои труды должны быть вознаграждены в полной мере! Я уверена, ни один полицейский не проделал бы и за неделю ту работу, которую сегодня выполнила я. Да он бы наверняка вообще такими делами не стал заниматься. Уж я-то знаю.
* * *Заезжая в знакомый двор, я невольно притормозила возле арки, где погиб Аркадий Костромской. На первом этаже у моих знакомых студенток юридической академии горел свет. Надо было все-таки взять для них яблоки. Не так бы уж меня это нагрузило, подумала я и покатила к третьему подъезду.
Анастасия Валентиновна встретила меня так, словно я была для нее родной дочерью, которая возвратилась из долгих дальних странствий. Она усадила меня за стол, накрытый в гостиной, и стала потчевать блинчиками с земляничным вареньем, ветчиной собственного изготовления и даже салатом оливье. Ну просто Новый год какой-то.
– Анастасия Валентиновна, мне, право, даже неудобно, – засмущалась я, отправляя в рот четвертый блинчик. – Вы меня как министра внутренних дел встречаете. Так ведь и избаловать человека можно в одночасье. Вот будет у меня следующий клиент, не нальет мне чаю, а я, вспоминая вас, пошлю его подальше. Мол, что это за отношение к частному детективу!
Мы обе рассмеялись, и мне было приятно, что ей хоть на несколько минут стало повеселей.
– Ну что вы, Танечка. Мне ведь теперь и ухаживать не за кем. Сижу тут одна в этих стенах. Такая тоска, вы не представляете. Вот привязалась к Александру Степановичу. Ему помогаю. У меня, видно, профессиональное это осталось. Обязательно о ком-то заботиться. Но и с ним, как оказалось, не судьба долго остаться, – сменила она наше непродолжительное веселье на грустную тему.
– Да, понимаю, – вздохнула я и откусила кусочек необыкновенной вкусноты ветчинки. – А как вы это сделали? Просто ум отъесть, – спросила я, словно взаправду собиралась приготовить сей кулинарный шедевр.
