Саманта Хайес - Пока ты моя
— Прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, — произнесла Лоррейн. Это был избитый ответ, будто взятый прямо из книги для родителей с советами по воспитанию детей. Лоррейн знала, что на самом деле это ничего не значит — не значит потому, что, если честно, у нее не было ни малейшего представления о нынешних чувствах Грейс.
— Мама, не беспокойся. Я переезжаю к Мэтту. Мы уже все обговорили. Я бросаю школу, и в ближайшее время мы поженимся.
«Нет!» — чуть не сорвалось с языка Лоррейн, но она усилием воли подавила взорвавшееся внутри возмущение. Все было слишком внезапно, и слова дочери звучали так решительно… Что это, черт возьми, Грейс вбила себе в голову? Лоррейн плеснула еще вина в бокал и обернулась. Грейс встала и принялась собирать учебники.
— Что ты делаешь? — Лоррейн сделала еще один глоток, и мерло обжигающей струйкой устремилось вниз по горлу.
— Убираю всю эту ерунду. И даже не пытайся меня разубеждать.
— И как же вы собираетесь содержать себя? — Лоррейн задрожала от одной этой мысли. Ее дочь, ее драгоценная Грейси, уходила из дома, бросала школу и выходила замуж! Плохой день превратился для Лоррейн в самый ужасный день ее жизни.
Грейс посмотрела на часы:
— Мы с Мэттом, разумеется, собираемся найти работу. Я уже разослала кое-куда резюме. — Она мимолетно улыбнулась, заставив Лоррейн почувствовать, будто это была целиком и полностью ее вина. Ну конечно, это ее проклятый промах! — Не волнуйся, мы уже все решили.
— И что же, по-твоему, скажет твой отец насчет этого бездумного плана? А как же твои экзамены, университет, вся твоя будущая жизнь? Родители Мэтта в курсе? — Лоррейн почувствовала, как раскраснелось лицо, а тело покрылось испариной. Типично для ее фазы гормонального спектра, хотя сейчас дело было не в приливе.
— Мама, — засмеялась Грейс. Только подумать, засмеялась! — Ты слишком остро реагируешь, как обычно. Ты не можешь запретить мне делать то, что я хочу. И — да, конечно, родители Мэтта в курсе. Они выделяют нам комнату в своем доме, пока мы не найдем собственное жилье.
Лоррейн вдруг почувствовала себя лет на десять старше, чем была несколько минут назад.
— Я даже не знала, что вы с Мэттом… — Она осеклась, пытаясь не допустить до сознания мысль о том, что ее дочь делила с Мэттом постель. — Я и не думала… — Лоррейн хотела добавить «…что это так серьезно», но не смогла завершить фразу. — Почему ты не хочешь жить здесь, с нами, со своей семьей? А как же Стелла?
— Мама, брось! — Грейс резко откинула назад волосы. — Мы любим друг друга. Мы помолвлены.
Она вытянула левую руку, чтобы похвастаться тонкой полоской золота с маленьким поблескивающим камнем. — Мэтт собирается купить мне получше, как только сможет себе позво…
— Ты глупая, глупая маленькая девчонка! — закричала Лоррейн. — Неужели ты и правда думаешь, что у меня есть время выслушивать эту чепуху? — Лоррейн уже заметно трясло, но она продолжала бушевать: — Выброси эту нелепую идею из головы прямо сейчас! Лучше пойди и займись уроками или сделай что-нибудь полезное, например погладь блузку!
— Ты уже все забыла, не так ли, мама? — Грейс стояла, уперев руки в бедра, ее подбородок выдавался вперед, а высокие скулы горели румянцем. Ее глаза с темными кругами казались запавшими, и Лоррейн не могла в который раз не заметить, какой же худенькой она выглядела. Ну да, разве она не носила эту юбку целую вечность? — Когда-то ты обещала мне: что бы ни произошло, как бы я ни поступила, кем бы я ни стала, ты будешь любить меня, поддерживать меня и уважать меня.
Слова вылетели, как пули, поразив Лоррейн прямо в сердце. Она и в самом деле когда-то произнесла эти слова, в ту пору Грейс было, кажется, лет шесть-семь.
— Так покажи мне, что ты действительно говорила это всерьез, — сказала Грейс, выходя из кухни и тихо закрывая за собой дверь.
К тому времени, как Адам вернулся домой, она «уговорила» большую часть бутылки.
Часом ранее Лоррейн отнесла наверх кое-какую еду.
— Милая? — Она постучала в дверь спальни Грейс и оставила поднос на полу снаружи. — Здесь ужин.
Не дожидаясь ответа, Лоррейн принялась спускаться вниз по лестнице, прекрасно зная, что дочь, как хитрая лиса, скорее поддастся искушению открыть дверь и забрать еду, если она не будет стоять там, готовая в любую минуту наброситься с выяснениями. На кухне Лоррейн налила себе еще вина.
Боже, ей сейчас отчаянно хотелось курить! И тут Лоррейн вспомнила о пачке сигарет, припрятанной за винным шкафчиком на всякий случай, — главным образом, для их с Адамом друзей Сэл и Дэвида, которые иногда заглядывали на ужин. Усаживаясь на ступеньки черного хода, они затягивались сигаретами и выдыхали дым, пьяно хихикая, а в это время некурящий Адам сидел за столом один и сыпал в их адрес обидными выпадами и медицинской статистикой.
— Бедняга Адам! Он тоже дымит, но по-своему, — заметила однажды Сэл сквозь приступ клокочущего смеха. Тогда это казалось уморительным.
Лоррейн оттолкнула липкие бутылки «Саузен комфорт» и «Бейлис», распитые по случаю Рождества. Вот, точно, здесь. Сзади. За спиртным действительно маячила красно-белая пачка «Мальборо». Лоррейн достала ее и тряхнула. Пачка оказалась неполной, но несколько сигарет внутри осталось.
Через пару минут Лоррейн уже стояла в саду за домом, спрятавшись в тени гаража, дрожа, замерзая и ругая себя за то, что не надела перчатки, а заодно и пальто с шарфом, и затягиваясь так глубоко, с наслаждением, как это могло быть только с самой первой сигаретой, выкуренной давным-давно. Это казалось чертовски восхитительным!
Переминаясь с ноги на ногу, чтобы окончательно не замерзнуть, Лоррейн позволила шокирующим новостям о Грейс постепенно дойти до сознания. Она уходит из дома? Выходит замуж? Дочь явно не шутила. Адаму еще предстояло пройти через отвратительное, нарастающее осознание. Что ж, по крайней мере в этом она, Лоррейн, оказалась на шаг впереди мужа, хотя теперь и жалела о том, что поначалу отреагировала так бурно. Лоррейн понимала, что слишком погорячилась, но виной тому стало жесткое заявление Грейс. Неужели жизнь дочери была такой невыносимой, что ей даже захотелось переехать в другую семью? Если честно, больше всего Лоррейн уязвляло именно это.
Вдруг совсем рядом послышался шум. Кто-то открыл дверь с черного хода, и луч света упал на погруженную во тьму лужайку.
— Рей?
«Черт возьми, не называй меня так!» — ругнулась про себя Лоррейн.
— Ты здесь? — донеслось до нее низкое бурчание. — Ты должна была забрать Стеллу.
И дверь захлопнулась.
«Вот дерьмо!» — яростно мелькнуло в голове Лоррейн.
Она выбросила недокуренную сигарету, залпом выпила оставшееся вино и оставила бокал на низкой стене рядом с гаражом. Потом бросилась к кухонной двери, чувствуя, как ее шатает, чуть ли не валит с ног. Лоррейн ввалилась в тот самый момент, когда Адам выходил из кухни, приобнимая за плечи Стеллу.
Обернувшись, он впился в жену злобным взглядом:
— Ты забыла о ней! Она звонила тебе, но ты не отвечала.
— Стел, прости, милая! Время пролетело незаметно, и… — Лоррейн бросилась к крану, налила стакан воды и опрокинула в себя. От ее пальцев отвратительно пахло.
— Что стряслось, мама? Ты сердишься на папу?
— Нет, милая, не сержусь, — поспешила заверить Лоррейн, подумав: «Я скорее сержусь на саму себя».
Она взглянула на часы. Десять тридцать. Завтра ей нужно быть на работе в шесть. — Мне пора спать, как и тебе. Кроме того, я хочу перекинуться парой слов с твоим отцом.
Каждый раз, когда она произносила «твой отец» вместо «Адам» или «папа», это сулило грядущие неприятности. Адам скривился и зевнул.
— Тогда спокойной ночи, мама. И не беспокойся, что не забрала меня вовремя. Мама Кейт не возражала. Она сказала, что ты, вероятно, работаешь. Ловишь преступников и все такое. — Стелла чмокнула родителей и отправилась наверх.
Только когда дверь спальни младшей дочери со стуком закрылась, Лоррейн заговорила снова.
— Тебе это не понравится, — предупредила она мужа. — Сядь.
Адам нахмурился и остался стоять на месте.
— Что-то выяснилось по расследованию?
Лоррейн покачала головой.
— Это Грейс. — Увидев встревоженное лицо Адама, она поспешила замахать руками. — Она наверху. С ней все прекрасно. — Она помедлила и многозначительно добавила: — Прекраснее не бывает.
— В чем дело? — Адам скрестил руки на груди.
Теперь, глядя на его сильные предплечья, Лоррейн чувствовала небольшое облегчение оттого, что он дома и вот-вот разделит с ней это непомерное бремя.
— Скажи мне.
— Она бросает школу и выходит замуж, вот так, — выдавила из себя Лоррейн. Произнести это было ох как непросто…
Адам подошел к шкафчику для спиртного, извлек оттуда бутылку скотча и налил себе стакан. Усевшись, супруги долго смотрели друг на друга с противоположных концов стола. Дом погрузился в тишину, нарушаемую лишь тиканьем больших кухонных часов, которое вдруг стало казаться ужасно громким.
