Марина Ефремова - Заказ на мужчину мечты
В душе Нина Андреевна давно хотела, чтобы у дочери в жизни случился хоть какой-нибудь роман, и она была совсем не против, но ее упрямый и неуживчивый характер никак не позволял ей сразу пойти на попятную. Единственный компромисс, который она себе позволила, это немного смягчить тон в разговоре с дочерью.
— Кто это? — спросила она.
— Это Женя.
Нина Андреевна вздохнула, вытерла глаза и, приняв позу «ну что с тобой поделаешь», спросила:
— И как давно вы знакомы?
Соня посчитала в уме, усмехнулась и ответила:
— Шесть дней.
— Ну, — снова вздохнула Нина Андреевна, — хорошо, не шесть часов.
— Я познакомлю вас, — сказала Соня и вышла из комнаты.
Женю она нашла в своей спальне. Он расчесал свои длинные вьющиеся волосы, собрал их в хвост сзади. Он был полностью одет, на нем, кроме джинсов, были красивая пестрая шелковая рубашка и белые носки. Соня не ожидала увидеть его таким франтом. Исчезли его простоватость и диковатость, теперь перед ней был современный мужчина, которого с полным правом можно назвать интересным. Такие, гуляя по улицам, проходили мимо нее, а приходя в контору, больше разглядывали картинки на стене, чем ее. Соня неуверенно поправила рукой волосы на голове и тихо проговорила:
— Пойдем, я познакомлю тебя с мамой.
— С удовольствием, — ответил Евгений, — только давай маму пригласим на кухню. Я чайник подогрел.
Через минуту на кухне Соня представила:
— Это моя мама, Нина Андреевна, а это, мамочка, Евгений, Женя.
Нина Андреевна протянула Евгению руку, он поцеловал ее и произнес:
— Я очень рад знакомству, оказывается, это мамины гены сделали мою любимую женщину такой красивой.
Нина Андреевна изобразила нечто похожее на улыбку. Евгений продолжал:
— Вы меня простите, ради бога, я немного похозяйничал тут у вас на кухне. Я предлагаю немного перекусить и попить чаю, если вы не возражаете.
— Не возражаю, — ответила Нина Андреевна.
Все уселись за стол. Соня налила всем чаю. Евгений продолжал светскую беседу:
— Как ваша поездка, надеюсь, вам понравилась? Владимир прекрасный город, я там бывал несколько раз.
— Спасибо, поездка действительно мне понравилась, — ответила Нина Андреевна, — а позвольте полюбопытствовать, Евгений…
— Сергеевич, — подсказал Женя, — попробуйте буженинки, я ее сам коптил.
— Спасибо, — поблагодарила Нина Андреевна, принимая от Евгения бутерброд с бужениной, — так вот, Евгений Сергеевич, позвольте полюбопытствовать, чем вы занимаетесь?
— Я? Лесом, — ответил Женя, — исключительно лесом.
— А что значит — лесом? Вы им торгуете?
— Нет, я его выращиваю и охраняю, — ответил Женя.
— Мама, Женя лесник, — вмешалась в разговор Соня.
— Кто?
— Не лесник, Сонечка, — сказал Евгений и поцеловал Соне руку, — я лесничий.
— А какая разница? — немного пренебрежительно спросила Нина Андреевна.
— Лесничий — это среднее руководящее звено в системе Государственной лесной охраны. А лесник — это штатная единица, входящая в состав лесничества, которым руководит лесничий.
— Вы, значит, руководящая единица, — саркастически спросила Нина Андреевна, — а кто же руководит вами?
— Начальник районного лесхоза, — спокойно, но строго ответил Евгений и, чтобы предупредить дальнейшие расспросы на эту тему, продолжал: — А им руководит начальник областного лесхоза, которым, в свою очередь, командует министр. Таким образом, в данной иерархии я занимаю почетное четвертое место. А если наши ранги расставить по военному ранжиру, то мой чин соответствует примерно капитанскому. Так что, разрешите представиться, капитан лесной охраны, начальник зеленого патруля села Словинское Антиповского уезда Костровской губернии, действительный коллежский асессор Евгений Князев к вашим услугам.
Такое шутливое представление наконец растопило лед в сердце Нины Андреевны. Она рассмеялась и спросила:
— А вы что же, живете там, в этом селе?
— А как же, где же должен жить лесник, как не в лесу, — ответил Евгений.
— Трудная эта работа? — не унималась Нина Андреевна.
— Да что вы, — опять полушутливо ответил Евгений, — работа не бей лежачего. Пересчитал утром все кусты и стволы — и спать до обеда, в обед перевернулся на другой бок — и спать до ужина. Потом, правда, надо потрудиться, пересчитаешь опять все кусты и стволы, надо же сопоставить с утренними подсчетами, не разбежались бы, не дай бог. Ну, а потом с чистой совестью спи до утра. А утром опять на службу заступать.
Нина Андреевна уже звонко смеялась, Соня тоже улыбалась. Этот мужчина снова ее удивил. А Нина Андреевна, отсмеявшись, вновь взялась за расспросы:
— И сколько, разрешите спросить, платят за такую службу?
Евгений вздохнул и ответил:
— Платят немного, но в наше время на зарплату живут только безрукие и безмозглые.
— А вы на что живете? — снова спросила Нина Андреевна.
— А мы все больше натуральным хозяйством, — с гордостью ответил Евгений, — ну это, сходишь на охоту, убьешь мамонта, и на год хватает. Кстати, как мамонт?
Нина Андреевна снова засмеялась и ответила:
— Очень вкусный, только смахивает на свинину.
— Ой, мамочка, у Жени там такой подвал, в нем чего только нет — и мясо, и рыба, и соленья, и маринады, и всякое разное, я такое только в Москве в Елисеевском гастрономе и видела, да и то в далеком детстве.
— Очень впечатляет, — произнесла Нина Андреевна, — ну, а к нам вы надолго?
— Пока не надоем, — ответил Евгений, поднялся и стал убирать посуду. Потом обратился к Соне: — Можно тебя на пару секретов.
Соня встала и вышла из кухни вслед за Евгением. Но он повел ее не в комнату, а в прихожую. Здесь она заметила его сумку, стоявшую у дверей. Он обнял ее, чмокнул в нос, потом обнял сильней и поцеловал в губы. Потом тихо, еле слышно прошептал:
— Я разбудил тебя, «спящая красавица», и ты прекрасна, как в сказке. Я люблю тебя. — Потом отстранил ее и произнес уже громче: — Ну, я пошел. Пока. Я приду к тебе завтра, и мы с тобой пойдем навестить Риту, хорошо?
Соня чувствовала, как почва уходит у нее из-под ног. Ей казалось, что она, только что обретя любовь, теряет ее. Она потерянно прошептала, мотая головой из стороны в сторону:
— Как уходишь? Куда?
— Ты не волнуйся, родная, все будет прекрасно.
Она не успела ничего ему ответить. Евгений вышел и закрыл за собой дверь. Она опять ничего не понимала. Она машинально выключила в прихожей свет и поплелась на кухню. Пришла и села за стол рядом с мамой.
— Соня, — прошептала Нина Андреевна, поглядывая на входную дверь, — а ты хорошо знаешь этого человека, ты уверена, что он не альфонс. Мне кажется, он значительно моложе тебя. Может быть, ему просто хочется устроиться здесь, в городе? Он хочет жить в нашей квартире, он просил его прописать?
Соня ничего не чувствовала, кроме страшной, смертельной усталости. Она откинулась назад и медленно проговорила:
— Мама, можешь говорить громко, Женя ушел.
— Как ушел? — удивилась Нина Андреевна. — Куда?
— Не знаю.
Нина Андреевна покивала головой и сакраментально произнесла:
— А, все, что ни делается, все к лучшему. Вот теперь все понятно, ты девочка не в его вкусе, он получил от тебя все, что хотел, и, уж извини, смотался.
Соне было все равно, что скажет мама. Кроме усталости, она не чувствовала больше ничего. Она поднялась со стула и пошла в свою комнату, там, не снимая халата, она легла на свою кровать, укуталась одеялом с головой и заснула без снов и сновидений.
* * *Соня уже давно проснулась и лежала на кровати, тупо уставившись в потолок. Лень было шевелиться, не хотелось вставать. А зачем вставать? Куда идти? Надо же так вляпаться! Надо же так попасться! Почему она поверила ему? Потому что он не похож на бабника? А кто похож? И какие они вообще — бабники? Ну почему это случилось именно с ней? За что? Господи, как теперь жить? Как стыдно, и самое обидное, что мама, как всегда, оказалась права.
Мама уже около часа топталась за дверями. Она, видимо, хотела зайти, но не решалась. Она подходила к двери, слушала и опять уходила.
Соня лежала и смотрела в потолок. Потом она закрыла глаза. Решила вовсе не выходить из комнаты сегодня. Никого не видеть, никого не слышать, ни с кем не разговаривать. А еще лучше умереть. Умереть прямо сейчас, чтобы не ловить больше на себе жалостливые взгляды подруг и пренебрежительные взгляды мужчин.
Звуки в квартире приобрели несколько другую тональность, но, поскольку Соне было все равно, она даже не открыла глаза. Так и лежала, изображая спящую красавицу.
По ее щеке пробежало легкое теплое дуновение, запахло розами и свежим ветром. Любопытство подталкивало очнуться, но тяжесть на сердце приказывала лежать.
— Доброе утро, родная, не притворяйся, открой глаза, — услышала она любимый и желанный голос. Она удивилась, как это ее скрипучая дверь сейчас открылась практически без шума, и она открыла их. — Тебе известно, что уныние — это тяжкий грех?
