Антон Леонтьев - Золотая клетка для синей птицы
– Мне хотелось бы знать подробности дела Оксаны Винокуровой, – сказала Светлана, прерывая речи Ватутиной. – И меня уверили, Григорий Иванович, что вы поможете мне в этом. Не так ли? Ведь именно вы возглавляли следственную бригаду в семьдесят втором?
Ее слова произвели странный эффект. Нина Афанасьевна замолчала на полуслове, так и замерев с открытым ртом, а ее супруг, кашлянув, сказал:
– Ну да, мне кое-что известно. И, как я понимаю, вы и приехали-то ради этого дела. Так что, Нина, забудь о своих аметистах и не донимай нашу гостью.
– Но Гриша, – ляпнула Ватутина. – Ты же дал зарок, что не будешь больше возвращаться к тому делу, ведь из-за него едва не рухнула твоя карьера…
– Я не думаю, что эти подробности интересны нашей гостье! – прикрикнул на нее муж. – Я расскажу вам все, что знаю. Но, если позволите, давайте сделаем это сегодня вечером. Ведь ты, Нина, вечером приглашена в гости. К этой своей подруге, как зовут эту особу с лошадиными зубами? Клара Аркадьевна?
– Клара Арнольдовна, у нее сегодня юбилей, но я могу отказаться, позвонить и сказать, что не могу прийти, не оставлю ж я нашу Светочку в одиночестве…
– Нет, Нина, бери подарок и отправляйся к своей Арнольдовне. Она тебя ждет, а то еще обидится! А со Светой останусь я, нам необходимо побеседовать.
Нина Афанасьевна, заморгав глазами, произнесла:
– Ну как скажешь, Гриша! Светочка, вы не обидитесь, если я так и поступлю? А то неудобно, у моей подруги день рождения, семьдесят лет, все же круглая дата…
– Конечно, конечно, – произнесла Светлана. – Думаю, нам с Григорием Ивановичем есть о чем поговорить.
Ватутина засуетилась, бросилась выбирать наряды, запричитала, что нужно еще купить цветы, и через полчаса, уже облаченная в шубу, сказала:
– Гриша, я доеду до Клары на автобусе, а вот забрать меня попрошу тебя. Где-то часиков в десять…
– Все понятно, передавай своей многозубой от меня поклон и наилучшие пожелания. В том числе пусть найдет себе пятого мужа, – сказал Григорий Иванович.
Нина Афанасьевна, хмыкнув, откланялась и отправилась наконец в гости.
– Ну наконец-то, – произнес Ватутин. – Впрочем, подождите, она наверняка что-нибудь забыла.
Так и произошло, раздалась трель звонка, появилась Нина Афанасьевна – она оставила в прихожей перчатки. На этот раз супруг, не закрывая дверь, проследил за тем, как Ватутина спустилась по лестнице.
– Я уже привык, – вздохнул Григорий Иванович. – В принципе, Нина безобидный человек, слишком, правда, суетливый и настырный, но сердце у нее доброе. И не представляю, что будет с ней без меня…
Светлана дипломатично промолчала. Григорий Иванович налил себе в бокал березового соку и продолжил:
– Не думайте, что я буду сейчас жаловаться на хвори. Но вам я доверяю – читал ваши статьи. Умно, профессионально и правдиво. Нина не знает, но у меня рак. Врачи сказали, что операция уже не поможет, так что осталось не так уж долго – полгода или максимум год, вот я и хочу сделать эти месяцы для нее самыми счастливыми в жизни. Ей всегда меня не хватало, я был то на работе, то в гараже… – Ватутин постучал пальцами по столу: – Ну что ж, Светлана, мои проблемы не должны вас отвлекать. Все мы смертны, не так ли? И прошу вас, не говорите ничего Нине. Она будет причитать, суетиться и под конец вообразит, что это ее вина. А я не хочу отравлять ей последние месяцы жизни со мной.
Ухтомина понимала, что должен чувствовать человек, который знает, что жить ему осталось всего несколько месяцев. Но Ватутин держался на удивление бодро.
– В общем, вам повезло, что вы застали меня в живых. Итак, я вижу, вы немного устали. Хотите принять душ? Тогда отправляйтесь в ванную, мы потом поговорим. Нины нет, и она не будет влезать со своими постоянными комментариями.
Светлана так и сделала. Она думала о том, что никогда нельзя знать, что происходит в чужой душе. Семья Ватутиных с виду такая счастливая, а на самом деле смерть уже бросила на нее свою тень. Кто бы мог догадаться, что Григорию Ивановичу осталось так немного…
Горячий душ помог Светлане расслабиться, она переоделась и присоединилась к Ватутину в гостиной. Он смотрел новости по телевизору. Комната была обставлена в светлых тонах, много поделок из дерева и минералов. Светлана уселась в мягкое кресло, Григорий Иванович подтолкнул к ней столик на колесиках с пузатым чайником.
– Если хотите, свежезаваренный чай из целебных растений. Я всегда считал, что он помогает от всех недугов, но только не от того, который у меня…
– Неужели все так серьезно? – спросила Светлана. – Вы пробовали обращаться к крупным специалистам?
– Пробовал, даже ездил в Москву. Будь мне не семьдесят два, а на двадцать лет меньше, они бы рискнули пойти на операцию, но слишком высок риск того, что я не перенесу операции. Да и я принял решение уйти из жизни спокойно, у себя в доме, в привычной обстановке, а не на больничной койке. Впрочем, Света, не забивайте себе этим голову. Мысли у меня пока трезвые, и я смогу ответить на все ваши вопросы…
Григорий Иванович убавил звук у телевизора, Светлана, глядя на мельтешащую картинку, подумала о том, что и у ее отца, Геннадия Петровича, может вдруг обнаружиться какая-нибудь болячка. И что она будет тогда делать? Скорее всего, приложит все усилия, чтобы помочь ему.
– Значит, вы интересуетесь делом Оксаны Винокуровой? – спросил Ватутин. – В свое время оно произвело много шума. А что именно вас занимает, Света? И почему, собственно говоря? Вы простите мне стариковское любопытство? Ведь это все, что у меня осталось.
– Убийство, которое произошло здесь тридцать с лишним лет назад, как я думаю, может быть связано со смертью Владимира Стаховского…
– Ага, Владимир Стаховский, наш именитый горожанин, – сказал Григорий Иванович. – И каким же образом эти события могут быть связаны? Света, я попрошу вас рассказать мне все по порядку. Так и не могу изжить дурной привычки задавать вопросы и анализировать факты. Но с чего это вы занялись старым и давно покрывшимся архивной пылью делом? Убийца Оксаны Винокуровой уже много лет мертв, так что же вас тревожит?
– Мне почему-то кажется, что ее убийцей может оказаться вовсе не тот человек, которого подозревали все это время, – произнесла Светлана. – Все началось с того, что в конце декабря взорвался самолет, на борту которого находился Владимир Сергеевич Стаховский…
Она изложила вкратце все имеющиеся у нее факты, Ватутин, выключив телевизор, внимательно слушал ее, склонив голову набок. Когда Светлана закончила, он произнес:
– Ну что ж, весьма недурно. Я вижу, Света, из вас мог бы получиться толковый следователь. Но никакой ошибки быть не может. Я бы ни за что не позволил себе обвинить человека в таких тяжких преступлениях, как изнасилование и убийство, если бы не был уверен, что он виновен. Не сомневайтесь, Федор Таранцев, который погиб во время пожара, и является виновником гибели Оксаны.
– Но почему вы так в этом уверены? – спросила Светлана. – Ведь смерть его приключилась как-то подозрительно вовремя. Вас это не смущает?
– Еще как, я думал об этом многие годы после произошедшего, – сказал Ватутин. – Но пожаром в домике Таранцева занимался не я, так что не могу быть вам в этом полезным, Света. Но вы правы, возгорание произошло на редкость вовремя. Как будто кто-то заметал следы. Я всегда подозревал, что Стаховский знал об этом деле гораздо больше, чем заявлял следствию, но что именно? Понимаете, тогда нам дали четкое указание – произвести расследование как можно быстрее, выявить преступника и предать его советскому суду, самому справедливому, как считалось, суду в мире. Нина упомянула, что это дело едва не стоило мне карьеры, и знаете почему? Потому что после гибели Таранцева я настаивал на продолжении расследования. Стаховский в то время лежал в больнице, у него была сломана челюсть, по его словам, Федор напал на него и пытался убить. Все это вписывалось в общую схему – Таранцев изнасиловал и задушил Оксану, затем, когда следствие вышло на его след, причем благодаря Стаховскому, он попытался покарать друга-предателя. И под конец, осознав, что разоблачение неминуемо, решил покончить с собой, выбрав такой нетривиальный способ. Я после произошедшего навещал Стаховского в больнице, он слабым голосом уверял меня, что Федор всегда был сумасшедшим. В общем, все грехи свалил на мертвеца. Тот сильно покалечил Стаховского, особенно лицо – повязки не снимали много дней.
– А вы не думаете, что к пожару мог быть причастен Стаховский? – спросила Светлана.
Ватутин покачал головой, словно сомневаясь:
– Не знаю. Но зачем ему это? Если следовать вашей логике, то получается, что именно Стаховский, а не Таранцев убил Оксану, затем подложил другу изобличающие его как преступника улики, а под конец убил Федора, чтобы окончательно замести следы. Я думал над этим и все же считаю, что вина Таранцева очевидна. Слишком много улик, хотя бы свидетельство дамы, которая собирала ягоды в лесополосе. Нет, я уверен, что Таранцев виновен, но и роль Стаховского в этой драме мне непонятна.
