Ольга Володарская - Хрустальная гробница Богини
– Ну? – насмешливо спросила Дуда, крутанувшись перед Полом. – Так и будешь меня на норку уговаривать?
– Сдаюсь, – усмехнулся он. – В этом соболе ты неподражаема.
– А я что говорила?
– Такое ощущение, что Элена для тебя эту шубу создала. Вы случайно не были знакомы раньше?
– Нет, я ее впервые сегодня увидела. – Дуда с нежностью погладила мех своей шубки. – И, между прочим, знать не знала, что она еще и модельер.
– Я знал, но, когда ее увидел за обедом, такую кошмарную, безвкусно одетую, решил, что это враки. Думаю, за нее кто-то другой коллекции разрабатывает. Может, даже Ольга…
– С чего ты это взял?
– Я случайно подглядел в самолете, как она рисовала модели верхней одежды. У нее очень профессионально получалось… – Он задумчиво потеребил свою мелированную челку. – И в мехах она здорово разбирается. Не говоря уже об их выделке. Про тримминг и грувинг знает больше меня…
– Это еще что за фигни?
– Стрижка и прореживание, – торопливо пояснил он. – Думаешь, обычному секретарю-референту известно о таких тонкостях?
– Обычному нет, но Ольга ведь не просто секретарша, она помощница Элены. Можно сказать, правая рука…
– Да, рука, рисующая за нее эскизы.
– Если и так, не наше дело.
– Это конечно, – тут же согласился он. – Просто странно тут все…
– Что все?
– Все! У меня такое ощущение, что я в какое-то Зазеркалье попал. Или же в потусторонний мир. Фильм «Другие» с Николь Кидман смотрела?
– Не-а.
– Николь там мать двоих детей играет, которая просыпается утром в своем доме, но все в нем как-то не так. Прислуга исчезла, а вместо нее появились какие-то странные люди, шторы (у ее детей какая-то страшная светобоязнь была – от света они умереть могли) сами по себе раздергиваются. И дом постоянно окутывает туман, не давая выйти за пределы сада. В этом тумане она как-то встречает своего пропавшего на войне мужа. Но и он исчезает на следующий день. Потом оказывается, что они все мертвы. В том числе она и ее дети. Она убила их и себя, и теперь они в другом мире… Потустороннем мире!
– Жуть какая, – передернулась Дуда. – Перестань мне такие вещи рассказывать! Я боюсь…
– Я ж тебе просто сюжет излагаю, пытаясь свои ощущения передать. Мне тут неуютно, одиноко, тоскливо и постоянно хочется щипнуть себя, чтобы проснуться… Это какое-то нереальное место! Будто существует вне времени, вне пространства. Меня даже посещает такая жуткая мысль, что, кроме этих гор, больше ничего нет. В том числе поселка Зеленого, не говоря уже о Москве… – Он заглянул Дуде в глаза. – Неужели у тебя другие ощущения?
– Ты хочешь спросить, не кажется ли мне, что мы попали в другой мир? – нахмурилась она. – Отвечаю – не кажется! Здесь, конечно, жутковато, а аборигены слегка не в себе…
– Слегка! – хохотнул Пол. – Да они чокнутые! Даже Ольга, которая, на мой взгляд, самая из них троих нормальная, и та с небольшим прибабахом.
– А с ней-то что не так?
– Ее собачья преданность хозяйке меня настораживает. Есть в ней что-то неестественное… Показное, я бы сказал!
– Мне тоже так показалось, но я не нахожу это странным. По-моему, очень правильно делает. Лизать зад своим хозяевам просто необходимо, иначе ни шиша не получишь. А она получает, и немало! Да и паренек ее не обделен…
– Да уж! Ты у него часы видела?
– Да как-то внимания не обратила…
– У него «PATEK PHILIPPE». Эта швейцарская фирма производит самые дорогие часы в мире! Платиновый корпус. Сложнейший механизм. На каждом экземпляре женевское клеймо. Если хочешь знать, под эти часы в любом европейском банке могут кредит дать.
– Как так?
– Придешь в банк, снимешь с руки часы, отдашь и деньги получишь!
– Брешешь!
– Точно тебе говорю, – уверил Дуду Пол. – Это ж «PATEK PHILIPPE» – крутейшие часы в мире! Они как хорошая машина стоят…
– И откуда ты все это знаешь, а?
– Работал когда-то в дорогом часовом салоне. Продавцом-консультантом. Только наши клиенты – в основном новые русские и их любовницы – разголдовые «Ролексы» требовали да «Картье» в бриллиантах. За год я ни одного «Филиппа» не продал… – Он закатил глаза и протяжно выдохнул, выказав тем самым свое отношение к бестолковым нуворишам. – Но это давно было. Сейчас, как я посмотрю, богачи окультурились. Стали лучше разбираться в истинной роскоши. – Пол слегка наморщил нос. – Но все равно еще как дети! Вот взять, например, нашу хозяйку. У нее в баре тьма бутылок с виски «Chivas Regal 18». Это отличный шотландский вискарь. Эксклюзивный! Восемнадцатилетней выдержки! Стоит такая бутылюшка тысячу долларов. Прикинь, Элена такую роскошь выставляет в бар, чтобы все, кому не лень, ее дули, а паршивенькое винцо (мы его сегодня за обедом пили!) пятилетней выдержки отправляет в погреб! Ну не дура ли?
– Дура, – согласилась с ним Дуда.
– Я когда увидел, как Ганди себе в глотку этот вискарь из горла заливал, чуть не прослезился! Его ж смаковать надо. Там такой глубокий вкус… – Он почмокал губами. – С ореховой сладостью…
Дуда, пораженная познаниями Пола, собралась спросить его, откуда обычному менеджеру по продажам меховых изделий (месячный доход которого не больше пятисот евро) известно о вкусе эксклюзивного виски, но тут в гардеробную ворвалась стилистка Томочка и, энергично потрясая сжатыми кулаками, подлетела к Дуде.
– Это черт-те что! – вскричала она. – Съемка через пятнадцать минут, а у меня ни одной шубы! Где они? Во что я должна одевать Эву? – Дуда попыталась кивком головы обратить внимание Томы на ряды разодетых в меха манекенов, но стилистка не заметила ее кивков, продолжая бушевать. – Мы с Катей сидим как дуры на сумках, не зная, что доставать! Мне нужно видеть шубы, чтобы выбрать, какие платья, какие украшения будут с ними гармонировать. – Пол расставил ладони, показывая, что шуб полно, только оглянись, но Томочка расценила его жест по-своему. – Хочешь сказать, что ничего нет? Но мне же обещали, что нам предоставят несколько десятков изделий из новой коллекции! Безобразие!
– Да оглянись ты вокруг! – рявкнула Дуда. – И посмотри как следует…
Томочка, удивленно моргнув, повела головой туда-сюда. Не поверив глазам своим, повторила движение туда-сюда еще раз. И когда до нее наконец дошло, куда она попала (эта гардеробная была просто Клондайком для стилиста!), Томочка восхищенно выдохнула:
– О-о-о! Вот это красотища… – Она всплеснула руками и кинулась к той самой приталенной шубке из визела, которую совсем недавно примеряла Эдуарда. – Прелесть какая! И норка так оригинально выделана.
– Это не норка, деревня! – фыркнула Дуда. – Это паршивый визел. Неужто не видишь? Норка вот! – Она сунула ей в руки расхваленный Полом полушубок. – Да еще какая! Присмотрись к меху. Загляденье! А все потому, что на бунт…
– Чего-чего? – не поняла Тома.
– Бунт, это набор шкур на шубу. Ты разве об этом не знала? Это ж элементарные вещи… – Не замечая сдавленных смешков Пола, Дуда продолжила блистать познаниями. – Так вот на эту шубку набрали только шкуры нерожавших самочек…
– Да мне плевать, из каких норок это пошили! Хоть из матерей-героинь! – перебила ее Тома. – Мне оригинальное изделие нужно, и куртка из этого, как его…
– Визела.
– …отлично будет смотреться на фото, – закончила мысль Тамара. – Так что я беру ее. – Она пошарила глазами по гардеробной, с профессиональной быстротой выхватывая из общей массы меховых изделий стильные вещицы. – Еще вот это манто из… Что это за зверь, Дуда?
– Э-э-э… Ну… – Эдуарда беспомощно посмотрела на Пола. – Шиншилла?
– Соболь, – поправил он.
– Ну точно – соболь! – И чтобы реабилитировать себя в глазах стилистки, добавила веско: – Тут просто тримминг и грувинг проделан, вот я сразу и не сообразила…
– А это кто? – спросила Тома, ткнув пальцем в «снежного барса».
– Рысь, – без промедления ответила Эдуарда.
– Ее тоже берем. А еще вон ту пушистую курточку и… – Она сощурилась и придирчиво осмотрела Дуду с головы до ног. – Это мне тоже нравится! Одолжишь?
Эдуарда милостиво согласилась дать свою шубу напрокат, после чего помогла Томе снять с манекенов выбранные ею вещи и, нагрузив их на руки Пола, покинула гардеробную.
* * *Съемка подходила к концу, когда вернулась Ольга.
Она вбежала в импровизированную студию (под нее переоборудовали гостиную), стряхивая с дубленки и своей непокрытой головы снежинки. Смахнув с одежды и волос льдистый налет, Ольга размашисто подошла к подоконнику, на котором стояла нераспечатанная бутылка минеральной воды, взяла ее, крутанула крышку. Жидкость, пенясь и фыркая, выплеснулась наружу, залив ее юбку, носки сапог и мраморный пол. Не обратив на это внимания, Ольга приложилась к горлышку, попила, наделав еще пару луж, затем устало опустилась на диван и выдохнула:
