Мария Ланг - Скандинавский детектив. Сборник
Рассудительный советник, эксперт по регламенту, вступился за фру Ларсон:
— Обещание не действует во время перерыва.
— Ах так! — заорал Вармин. — Тогда перерыв окончен! Члены городского совета, прошу занять свои места! Заседание продолжается!
Порядок кое-как восстановили. Фру Ларсон вернулась на свое место, рыча, как раненая львица.
Викторсон значился в списке ораторов сразу за молочником, и сейчас ему дали слово. К несчастью, ему недоставало смелой ораторской импровизации, которую его противник Вармин умел использовать на все сто. Речь его была основательной и обоснованной, но слушатели об уборке мусора не думали. Они считали коммерсанта человеком, который предает своих сторонников и одного за другим бросает на произвол судьбы.
Едва Викторсон сел, попросил слово городской нотариус. Уже после первых фраз стало ясно, что он решил покинуть свой лагерь. Трое советников из числа нерешительных сразу его поддержали. Партия Викторсона проиграла. При голосовании предложение о покупке мусоровоза было отклонено шестнадцатью голосами против девяти.
Коммерсант покинул заседание, едва сообщили результаты. Но не с видом проигравшего, а с воинственной и упрямой миной, будто маршал, готовый победить в будущей битве.
2.
На другой день, когда Аброка еще не перестала удивляться признанию священника и провалу предложения о закупке мусоровоза, в полицейский участок явилась кассирша из местной сберкассы. Она желала встретиться со следователем, который ведет дело Боттмера. Ее провели в крохотную каморку, которую отвели длинноногому гостю.
— Я здешняя кассирша. А вы?
— Первый криминальный ассистент Соммарсе. Прошу, садитесь.
Она упрямо продолжала стоять.
— Я хочу вам кое-что сказать. До сих пор я молчала, поскольку думала, что это не имеет значения. Но когда мне попали в руки субботние газеты…
— Разумеется. Это как-то связано с Боттмером?
— С гостиницей, где он останавливался. А если окажется, что моя информация для следствия не пригодится?
— В таком случае я не дам ей ходу. Но, пожалуйста, садитесь!
Гостья неуверенно присела на жесткий стул.
— Местная сберкасса принимает платежи аброкской электростанции. Фру Норстрем, которой принадлежит гостиница, уже давно не платила за электричество, так что в конце концов ей отключили свет. Только тогда она погасила долг. Дала мне две банкноты по сто крон, и я, к своему удивлению, обе узнала.
Поскольку она сомневалась, стоит ли продолжать, следователь спросил:
— Как вы их узнали? По номерам?
— Нет, на них кое-что было написано. Знаете, есть такая привычка. На этих двух было чернилами написано по нижнему краю: «Вернись обратно, чтобы было не накладно». Вот потому я и узнала, что это те самые банкноты, которые я за пару часов до того выдала нотариусу Эркендорфу.
Она точно указала день, когда была проведена эта операция, и ушла с высоко поднятой головой.
Криминальный ассистент постучал в дверь сержанта Стромберга.
— Весь в работе? Нет? Ну ладно. Сигарету? Вынужден кое о чем вас попросить. Эк уже объявился?
— Да, только что звонил. Он занят проверкой фонда Розенбок вместе с пастором и ревизором, которого нам прислали. Похоже, названной суммой все и ограничится.
— Бедолага, — посочувствовал криминалист, — загубить себя за такие гроши!
— Погубить себя? Куда там, — отмахнулся Стромберг. — Только не в Аброке. Будь у него какие-то интрижки с прихожанками, тогда другое дело. Тогда можно сказать, что ему конец. Но если святой отец нечист на руку, это люди могут счесть вполне естественным. Попомните мои слова, долго это не продлится и ему все простят.
Первый криминальный ассистент возражать Стромбергу не стал, а только спросил:
— Какие дела могли быть у нотариуса Эркендорфа с фру Норстрем, той, что держит гостиницу?
— Медсестра церковной больницы, что живет там рядом, — сообщил Стромберг, взвешивая каждое слово, — как-то раз ночью видела его тайком выходящего оттуда. Тут я вспомнил, что он всегда прикрывал фру Норстрем, когда у нее возникали проблемы. Так что вполне возможно, что между ними что-то есть. Но больше я ничего не слышал, даже сплетен. Думаю, вы тоже?
— Нет, я набрел на это совсем иным путем. Ну а что, если бы все это вышло наружу? Думаешь, это слишком повредило бы Эркендорфу?
— Ему? Нет, — покачал головой Стромберг. — Ведь он как-никак мужик. Но после такого скандала его жена никому не могла бы смотреть в глаза. И лишилась бы места председательницы в Союзе защиты детей, это как дважды два.
Такое объяснение криминальный ассистент принял без единого возражения. Он уже начинал понимать, что в Аброке людей ценят иначе, чем в других местах. Кроме того, его интересовало совсем другое.
— Как идет подготовка к нынешнему вечеру? — спросил он.
— В течение дня мы получим санкцию из округа. Все уже обсудили с нужными специалистами. Но нужно предупредить и местный комитет по здравоохранению. Там председателем местный нотариус.
— Не годится.
— Тогда можно попробовать доктора Скродерстрема.
— Тоже не годится. Ладно, этим займусь я сам. Позвоню окружному прокурору, пусть поищет какой-то выход.
— Верно, ведь и пастора тоже исключать нельзя.
— Нет, всех местных постараемся оставить в стороне. За исключением, конечно, Вармина.
— Я его предупредил еще утром. Вы же меня просили.
— Разумеется, ему предстоит серьезная работа. Он был очень удивлен?
— Вармин так легко головы не теряет. Так что нет, но ругался, как черт, без этого не обошлось.
Стромберг как-то невесело рассмеялся.
— Он всегда твердил, что его работа — закапывать людей в землю. Теперь получил шанс доказать, что и выкапывать умеет.
3.
— Дальше пойдем пешком, — решил районный прокурор и выбрался из машины во тьму.— Могу я вам чем-то помочь, доктор? Скажем, с сумкой?
— Ее я предпочитаю нести сам, — надменно заявил доктор. Было слышно, как скрипит у него под ногами гравий. — Полагаю, это там, сзади, где горит фонарь?
— Да, там, — подтвердил прокурор. — Надеюсь, кого-то послали нас встретить. Идите осторожно, где-то справа разрытая могила.
Едва он вспомнил о проводнике, как словно в ответ в нескольких шагах впереди вспыхнул фонарь и подсветил лицо, с темными глазными впадинами с кривым красным носом. Казалось, не исключено, что это физиономия одного из приближенных князя тьмы.
— А, вот и вы, — поздоровался прокурор. — Позвольте вам представить херра Вармина, председателя городского совета. А это доктор Седерман, которому поручено вскрытие.
Приближенный князя тьмы и патологоанатом в темноте любезно раскланялись.
— Нам туда, — показал Вармин. — Пожалуй, лучше я пойду вперед и посвечу вам фонарем.
Могилу уже раскопали, гроб вытащили и поставили на козлы. Два парня в кожаных фартуках опирались на лопаты и обсуждали вечернюю телепрограмму.
— Мы как раз собрались перенести гроб в мертвецкую,— пояснил Вармин.— Парни, вы готовы? Тогда пошли.
Процессия двинулась в путь: впереди Вармин с фонариком, потом парни с гробом, а за ними доктор Седерман с прокурором Эком. Настроение было соответствующее, хотя и недоставало венков, похоронной музыки и плакальщиц.
Мертвецкая была в другом конце кладбища. При входе их уже ждали ассистент доктора и сержант Стромберг. Все инструкции по проведению эксгумации были соблюдены. Войдя внутрь, Вармин огляделся.
— К сожалению, тут не слишком уютно, — заметил он. — Поставьте гроб сюда и дайте мне отвертку.
— Это сержант Стромберг, — представил своего подчиненного прокурор, которому мертвецкая тоже не показалась уютной. — Ему поручено вести протокол.
— Отлично, — кивнул врач. — Тогда, сержант, можете начинать. Я буду диктовать, пока все приготовлю. «По решению верховного суда…»
Сержант записывал. Визжала электроотвертка. По комнате разлился сильный запах формалина.
— Так, все готово, — вздохнул Вармин. — Теперь можно поднять крышку.
— Кто будет опознавать покойного? — спросил врач.
— Мы с Вармином, — ответил прокурор. — Мы оба его хорошо знали.
— Это верно, — подтвердил ВарМин. — Он — тот самый.
— Никаких сомнений, — согласился прокурор и сделал несколько шагов к дверям. — Он мертв уже больше трех месяцев.
— И выглядит соответствующе, — согласился врач, профессиональным взглядом окинув бренные останки бедолаги Боттмера. — Переложите его на стол для вскрытия. Я скажу, когда его нужно будет повернуть… «Внешним осмотром установлено…»
Прокурор достал сигару и жадно смотрел на нее.
— Тут курить нельзя! — предостерегающе прогудел доктор. — Потом не будут ощутимы запахи, которые нам предстоит установить.
