Ольга Володарская - Ножницы судьбы
– Так сколько лет прошло!
– Ты поедешь пить со мной кофе?
– Почему бы нет? – пожала Алина плечами. – Поехали.
При взгляде на этого мужчину она уже не испытывала ни волнения, ни радости, ни злости. Обиды и той не чувствовала. Макс ее лишь немного раздражал. Казался ей насквозь фальшивым, а его новая брутальная внешность воспринималась ею как доспехи какого-нибудь Бэтмена: и мышцы ненастоящие, и ушки накладные.
– Отлично, – возликовал Малахов. – Я тебя сейчас в такое милое местечко отвезу...
И отвез. Фасад ресторана Алине сразу понравился: скромно и со вкусом. Никаких кричащих вывесок и рекламы, а над окнами натянуты уютные полосатые тенты.
Макс, судя по всему, был завсегдатаем заведения. Официант приветствовал его, как старого знакомого, и провел за самый удобный столик. Причем он был уже сервирован: в центре стояли кофейник и две чашки, плетеная корзиночка с булками, масленка, розетка с джемом и тарелка с сыром.
– Я всегда тут завтракаю, – сообщил Макс, помогая Алине усесться. – Даже в выходные. Моя квартира здесь неподалеку, вот и прихожу...
– И не лень – выходить из дома в воскресное утро, когда можно поваляться?
– Я все равно встаю в семь. Бегаю. Потом душ и завтрак.
– Раньше, насколько помню, ты терпеть не мог бег и прочие спортивные занятия.
– Я раньше и кофе не пил, а теперь жить без него не могу. А еще вот без таких бутербродов.
Он взял булочку и разрезал ее пополам. Одну половинку намазал маслом, сверху положил сыр, а него толстый слой джема.
– Ты будешь это есть? – поморщилась, Алина. На ее взгляд, сыр с повидлом никак не сочетался. Да и с хлебом тоже. Сама она ела сыр отдельно. А булки не ела вовсе, заменяя их хлебцами – с возрастом все труднее было держать форму.
– А ты попробуй! – И Макс сунул ей под нос бутерброд. – Ну, кусай, кусай, не стесняйся...
Алине ничего не оставалось, как вгрызться зубами в бутерброд. Оттяпав его треть, она заработала челюстями, с удивлением отметив, что вкус ей нравится.
– Хм, а ничего… – сказала она, проглотив.
Макс отправил в рот остатки бутерброда и закатил глаза, передавая свой восторг.
– Но я буду просто кофе, – сказала Алина.
– Бережешь фигуру?
– Просто не привыкла плотно завтракать.
– Да, забыл сказать... Ты феноменально выглядишь!
Алина только фыркнула.
– Я серьезно. Ты – как дорогое вино, с годами только лучше становишься... – отвесил Малахов очередной комплимент.
– Не ожидала от журналиста подобной банальности, – поморщилась Алина. Она терпеть не могла избитые комплименты. Да и к оригинальным относилась прохладно. – Кстати, а жена твоя как сейчас выглядит? Перл про дорогое вино больше к ней применим. В юности была дурнушкой, в молодости вполне приятной дамой, а теперь, наверное, в красотки выбилась?
– Я не женат, Алина. Но если речь идет о Снежане, то она действительно изменилась в лучшую сторону.
– Неужто вы развелись? Не ожидала...
– Почему? Многие разводятся.
– Но только не вы, – покачала головой Алина. Она в самом деле считала, что Макс со Снежаной проживут до старости и умрут в один день. – Какая кошка между вами пробежала?
– Русой масти, – хмыкнул Малахов. – Но тогда она красила шерстку в золотистый цвет.
– Из-за меня? Вот не поверю!
– Почему? Ты же сделала все, чтобы нас развести.
– Цели такой я не ставила. Просто хотелось сделать вам больно. Дура была молодая, не суди меня строго... – Алина помолчала, чтобы Макс решил, будто она винится перед ним, тогда как никаких угрызений совести за свой поступок не испытывала. Ни тогда, когда явилась на вечеринку, ни сейчас. – Только не говори, что вы развелись после того скандала. Я узнавала, вы продолжали жить вместе всем врагам назло.
– Да, ты права, мы еще три года продержались, но отношения уже были не те. Слишком много наговорили друг другу, когда приехали из ресторана домой...
– То есть у тебя к ней тоже были претензии?
– Я не буду вдаваться в подробности, но… Как ты считаешь, почему я изменял Снежане?
– Потому что у тебя не было другого выбора. Я расставила силки, и ты обязан был в них попасть.
– Алина, речь не о тебе, а о других... Ты мне безумно нравилась, и я, не устояв один, вернее, два раза, продолжал встречаться с тобой потому... – Он шумно выдохнул. – Потому что по-своему тебя любил…
Слова эти заставили Алину улыбнуться. И хорошо еще, что они были произнесены с интонацией, похожей на вопросительную, иначе бы она рассмеялась.
– Не веришь? – насупился Малахов. – Что ж, имеешь право... Тем более что я сам до сих пор не могу понять, как относился к тебе. Иногда мне кажется, что я не женился на тебе лишь из трусости. А иногда – что из чувства самосохранения.
– Макс, – перебила его Алина, – раньше ты говорил, что просто любишь Снежану и не видишь рядом с собой другой женщины. Так вот давай остановимся на этой версии и вернемся к тому, с чего начали... Почему ты ей изменял?
– Она не устраивала меня в постели. Абсолютно. Ты права, я любил ее и хотел создать полноценную семью именно с ней, но секс со Снежаной превращал меня в ничтожество. Выпрашивать милости быть допущенным к телу и уговаривать жену на невинные, но воспринимающиеся ею как страшный разврат ласки… что может быть унизительнее? Поэтому я искал удовольствий на стороне. Обычно это были одноразовые свидания, но с тобой...
– Все понятно, Макс, со мной все было по-другому, – не без иронии заметила Алина. – И что ответила тебе Снежана, когда ты высказал ей свои претензии?
– Она накричала на меня. Обозвала животным. Заявила, что трах – именно так она и выразилась, представляешь? – не самое главное в жизни...
– Обычная отмазка фригидных женщин.
– Я тоже так подумал. И наш скандал не прекратился, а усугубился. Мы полночи выясняли отношения, утром решили расстаться, и я уехал в свою квартиру. Но уже на следующий день Снежана приехала ко мне и попросила вернуться. Она сказала, что если мы расстанемся, это будет проявлением нашей слабости. Сдаются после первой же неудачи только слабаки, а мы сильные и докажем всем… подразумевалось – тебе… что любовь побеждает все. – Макс скупо улыбнулся. – Она говорила несколько пафосно и чересчур эмоционально, но я понял ее и согласился. Мы возобновили отношения. Более того, стали активно работать над проблемой продолжения рода, понимая, что разбитую чашку нашего брака склеит только ребенок.
– У вас есть дети?
– Нет. У нас не получилось. Снежана три раза беременела, но не смогла выносить ребенка. У нее случались выкидыши на разных сроках, и последний чуть не свел ее в могилу.
– Могли бы воспользоваться услугами суррогатной матери.
– Могли бы... Но к тому моменту наши отношения уже трещали по швам. Мы договорились отдохнуть друг от друга, пожить отдельно, а через месяц встретиться на нейтральной территории и решить, сходиться нам или разводиться.
– Как я понимаю, разлука не пошла на пользу вашему браку?
– Точно. Мне уже не нужно было комкать свидания и торопиться домой, чтобы не обидеть супругу поздним возвращением. Да что там, я мог вообще домой не возвращаться! А самое главное – у меня появилась возможность молчать по утрам. Ты, наверное, не помнишь, но я бываю очень злой и недовольный жизнью после пробуждения. Ни видеть никого, ни слышать не хочу. И уж тем более – говорить с кем-то. А Снежана напротив – как ранняя пташка, щебечет и щебечет. И когда я стал жить один, понял всю прелесть свободы. Встаешь, пьешь кофе, и никто тебя не раздражает. Я и бегать начал после развода, потому что гораздо быстрее стал приходить в себя после сна.
– А как сложилась жизнь Снежаны после развода? Второй раз она не вышла замуж?
– Нет, узами брака она больше себя не связывала, но... Скажем, у нее сложилась вполне удачная личная жизнь.
– Вы общались все это время?
– Совсем не общались, ведь Снежана жила за границей. После развода она вновь подалась в Англию, потому что тут у нее не очень хорошо шли дела, и вернулась на родину только полтора года назад. Вот с той поры мы и стали не часто, но регулярно видеться.
– Чем она сейчас занимается?
– Она твоя коллега.
– В смысле?
– По возвращении из Англии Снежана перекупила одну не очень успешную фирму, вложила в нее деньги, реорганизовала, и теперь, как и ты, владеет сетью фитнес-клубов.
На Алину снизошло озарение:
– Фирма называется «Артемида»?
– Да. Но откуда ты знаешь? Снежана оформила ее не на себя, а на двоюродную сестру...
– Ну надо же... – Алина нервно рассмеялась. У нее была такая привычка: смеяться в моменты растерянности или расстройства. – А что Снежана говорила обо мне?
– Собственно, ничего. Она тебя совсем не вспоминала. И мне запретила произносить твое имя. – Малахов посмотрел на Алину с кислым выражением лица. – Ты очень ее обидела. Можно сказать, плюнула в душу. Ведь она искренне тебя любила.
– То есть можно сказать, что Снежана меня ненавидит?
