Евгения Горская - Все мы только гости
– Дорогой? – Он видел, что пропажа фотоаппарата ее отчего-то очень волнует.
– Не в этом дело. Просто… странно это. Родители тут и ноутбук оставляют, и все, и никогда ничего не пропадало.
– Там что, снимки ценные?
– Пожалуй, да, – решила Лина. – Ценные. Там наши с бабушкой последние фотографии.
– Может, найдется еще, – утешил ее Тропинин.
Она сидела совсем рядом и поглядывала на него иногда, как это принято при обычном разговоре, но сейчас ее глаза не казались такими ослепительно синими, скорее, серыми, и ему очень хотелось близко в них заглянуть и вновь увидеть небывалую синеву.
У окна пришлось просидеть недолго, часа два. Устроился Филин удобно, развалился на мягком бабкином стуле, вытянул ноги. Еще бы наушники в уши, и не работа была бы, а настоящий отдых, но наушников он позволить себе не мог, музыка его отвлекала. Все произошло, как он и предполагал: мужик с хвостиком пробежал по двору, открылись ворота, почти сразу во двор въехали пыльные «Жигули», и больше Филин не увидел ничего. Там, во дворе кирпичного особняка, были не дураки, под случайный выстрел не подставились.
Впрочем, стрелять сейчас Филину было не из чего, винтовку он держал в надежном месте, не здесь и не в машине. Можно уходить, теперь он знает, что «объект» прибыл, но Филин медлил, разглядывал дом напротив и не сразу себе признался, что надеется увидеть Томку.
Казалось бы, все должно быть как раз наоборот, ничего, кроме злости, темноглазая Тамара не могла у него вызывать, все-таки провела его как пацаненка, а вызывала совсем другое, неуместное чувство.
Чем яснее Филин понимал, что его по-глупому тянет к Тамаре, тем больше злился на ту, другую бабу. Подружку. Как будто подружка была виновата во всей этой нелепой ситуации.
Филин спустился в зеленый дворик, подмигнул хозяйке, копошащейся под окнами с какими-то цветочками, вышел кривыми улочками к речке, посидел на берегу. К вечеру от воды потянуло свежестью, терпко пахла трава, он уже забыл, как хорошо пахнет русское разнотравье. Он давно отдыхал только за границей, и не потому, что ему это очень нравилось, просто ему было все равно, где изнывать от безделья, а купить путевку за границу было проще всего.
Бабу для отдыха Филин присматривал незадолго до поездки. Требования у него были нехитрые: чтобы не уродина и не ослепительная красавица, чтобы умом не блистала и не видела в нем своего единственного. Совсем некрасивых девок Филин не любил, он их и за баб-то не считал, а настоящие красавицы привлекают всеобщее внимание, ни к чему ему это. Второе условие он соблюдал исходя из требований безопасности: умная женщина могла заметить что-то совсем ей не предназначающееся и создать ему дополнительные трудности. Третье же условие, вообще говоря, являлось необязательным – по доброте душевной не хотел Филин, чтобы девка к нему привязалась и переживала попусту, потому бабы эти и были одноразовые, никаких долгих отношений он не хотел и не мог себе позволить.
Филин посмотрел на часы, пружинисто встал и с удовольствием пошел по берегу, чувствуя себя в отличной форме. Еще оставалось время, он вернулся в город, поужинал в приглянувшемся ресторанчике, придирчиво изучая меню, пошутил с шустрой официанткой.
К дому Серебрякова Николая Ивановича, семидесяти четырех лет, владельца семилетней «Нивы» и знакомого Томкиной подружки, Филин подошел, когда совсем стемнело. Пошаркал ногами, стоя у забора, тихо кашлянул, опасался, что у старика есть собака. Тишину ничто не нарушило, окна дома мирно чернели. Филин выждал пятнадцать минут и легко перемахнул через забор.
К вечеру Влад привез из питомника двух здоровенных ротвейлеров и парня-кинолога. Кинолог что-то пошептал собакам, договорился с Сергеем, что заберет их утром часов в семь, и отбыл. Почти сразу ушел и Влад. Мог бы и остаться, они собирались ночью дежурить по очереди, но Влад отоспаться перед ночным дежурством предпочитал дома.
Ротвейлеры – красота и мощь, живые танки, лениво бродили по двору. Тамара, свернувшись калачиком на одном из диванов, играла в какую-то компьютерную игру на его ноутбуке, старалась быть незаметной, но мешала ему ужасно. Сергей давно привык жить один и в присутствии чужого человека чувствовал себя некомфортно. К тому же он не забывал, что она рисковала ради него жизнью в буквальном смысле слова, и очень стыдился собственного дискомфорта.
Ему пришлось сделать много звонков, кого-то предупредить, кого-то проинструктировать, и на какое-то время он о Тамаре почти забыл. Сергею уже давно казалось, что беспросветный ужас девяностых остался в далеком прошлом, что сейчас все «вопросы» решаются более-менее цивилизованно. Без киллеров, во всяком случае. Раньше он истово спорил об этом с Полиной Васильевной. Та утверждала, что беззаконие ничего, кроме беззакония, породить не может, и что без кардинальной смены власти нормальной жизни в стране не будет. А он возмущался непрошибаемой упертостью соседки, он и тогда и еще вчера был уверен, что жизнь, пусть худо-бедно, но нормализуется.
Права оказалась Полина Васильевна, жаль, что он не может ей об этом сказать.
Тамара тихонько прошла на кухню, пошуршала, чем-то постукала.
– Сережа, – негромко крикнула она. – Иди ужинать.
Ужин она соорудила какой смогла. Получилось неплохо. Пельмени не сварила, а обжарила до красивой корочки. Аккуратно уложила фаршированные красной икрой яйца, повезло, что в холодильнике отыскалась банка с икрой. И стол сервировала красиво, отыскала среди разномастных тарелок одинаковые.
– Ух ты, – ахнул Сергей. – Вот спасибо. Есть-то как хочется.
Есть ему действительно захотелось сразу и сильно, до этого он и не помнил, что со вчерашнего дня практически ничего не ел.
– Садись, – засмеялась Тамара. Сюда бы еще бутылочку вина, она видела в баре и вино, и водку, и коньяк, но предлагать не стала. Пусть сам предложит.
– Надо же, – удивился он. – Я не знал, что пельмени можно жарить. Сама придумала?
– Научили. Сереж, а собаки на нас не нападут, если из дома выйти? – Тамара щедро наполнила ему тарелку, потом себе.
– Не должны. – Он с удовольствием принялся за еду. – Но лучше не выходить. Поскучай вечерок, завтра я тебя в дом отдыха отправлю. Мы бывший пионерский лагерь в дом отдыха превратили, там теперь все в лучшем виде. И сауна, и фитнес всякий, и процедуры. Туда из Москвы даже приезжают. И стоит на берегу реки. Накупаешься, позагораешь.
– Ты что? – обомлела Тамара. – Спятил? На кой черт мне фитнес? Считаешь, мне худеть надо?
– Не считаю, – засмеялся он и, протянув руку, потрепал ее по волосам. – Считаю, что твою фигуру улучшать – только портить.
– Ну тогда и не говори мне ни про какой дом отдыха. Что я там делать буду? От скуки загибаться?
– Томочка. – Он сразу стал серьезным и смотрел на нее виновато. – Тебе опасно со мной рядом находиться. Очень опасно. И действовать я смогу, только когда ты будешь в безопасности. Ты же это понимаешь.
– Ничего я не понимаю, – отрезала Тамара. – И понимать не хочу. И никуда я от тебя не уеду. Мне без тебя… страшно.
И только произнеся это, сообразила, что сказала правду. Ей было очень страшно все последнее время, а рядом с ним – нет. Рядом с ним она не боялась ни киллера, ни кого-то другого. Она ничего не боялась.
Он еще ее поуговаривал, но уже понял, что это бесполезно.
Она сильно связывала ему руки.
Но было что-то еще. Он почувствовал, что действительно ей нужен. Не его деньги, не его должность. Он сам, Сергей Овсянников.
– Ну ладно, – сдался он наконец. – Оставайся. Только из дома ни ногой. И делать будешь только то, что я скажу.
– Угу, – согласилась Тамара. Она бы всю жизнь делала только то, что он скажет.
– Нужно и Лину сюда перетащить, – решил Овсянников. – Тома, а как Павел с вами оказался?
Только Линки ей здесь не хватало.
– Лина с ним в поезде познакомилась. Потом на улице случайно встретилась. А может, не случайно. Он за ней ухаживает.
– Она же замужем. – Сергей отнес пустую тарелку в мойку, подумал и, открыв кран, потер ее под струей воды. – Или нет?
– Ну… – усмехнулась Тамара. – Говорит, что замужем. Только почему-то мужа ни разу сюда не привозила. Не мой посуду, я потом все вымою.
Хорошо, что Линка связалась с Павлом. Сначала Тамара завидовала, за ней самой пытаются ухаживать только такие попутчики, от которых не знаешь как отделаться. Завидовала, а теперь поняла, что это очень хорошо. Пусть Сережа знает, что Линка мужу рога наставляет.
Как ни странно, Лину Сергей вспоминал часто. Вообще-то до соседской детворы дела ему никакого не было, просто Лина очень походила на мать и бабку, а их обеих Сергей считал эталоном красоты. В юности он об этом не задумывался, уже потом понял, когда начал обращать внимание на девушек. Взгляд останавливался только на тех, кто был хоть чем-то похож на соседских женщин.
Тамара вымыла грязные тарелки, потом они долго пили чай, потом она устроилась на приглянувшемся диване, а он, потушив везде свет, заступил на дежурство. Почему-то больше Тамара ему не мешала.
