Татьяна Степанова - Девять воплощений кошки
– Почему Юдина задержалась так поздно?
– Я не знаю. Но они и вчера и позавчера допоздна тут сидели. Правда, не до ночи, но все равно задерживались. И приходила она в музей рано, к девяти. Это же проверка, у них сроки, а у нас тут такой массив документации. И все надо посмотреть, всюду нос сунуть.
– Вот именно, всюду сунуть нос, – кивнул Елистратов. – А нос этот самый любопытный кто-то и прищемил. Впервые такой случай на моей более чем солидной практике – зверское убийство в музее. Были в музеях кражи, хищения. Но убийство…
– А ее зверски убили, да? Как?
– Нанесли множественные удары по голове. Вы где находились в период с девяти до половины двенадцатого?
Ни у кого из нас… то есть их, других очевидцев, он не спрашивал, где мы находились в это время, – подумала Катя. – Ей единственной он задал этот вопрос.
– В разных местах. У нас репетиция ночи музеев, я с ног сбилась.
– Вниз в технические службы спускались?
– Да, конечно. И на первом этаже была. Второй этаж мы на ночь музеев закрываем для посетителей.
– Какие отношения у вас были с гражданкой Юдиной?
– Какие отношения? Никакие. Я ее впервые увидела в понедельник, когда она сюда явилась с комиссией. Нормальные рабочие.
– Но у вас ведь был с ней конфликт?
– Нет.
– Как нет? Разве не было конфликта? – Елистратов удивился так наивно, так простодушно.
– Да нет. Ничего такого. Кто вам сказал?
– Ну, возможно, я перепутал.
– Нет, ну кто вам такое сказал?
Катя… она тоже почувствовала – в поведении менеджера Кристины что-то изменилось.
– У вас нет предположений, кто мог убить Юдину? – спросил Елистратов.
– Нет. У меня никаких предположений нет. А у вас уже есть версии?
Кристина постоянно задавала вопросы тому, кто ее допрашивал. Правда, сейчас ее голос звучал не так повелительно, как в первую минуту.
– Мы будем отрабатывать все версии, которые возникнут. Но сами понимаете – она официальное лицо, руководитель государственной комиссии, присланной для проверки финансовой деятельности вашего музея. Версия того, что Юдину убили в связи с выполнением ею профессиональных обязанностей – главная.
– Так вы что же, нас подозреваете в убийстве? Нас? Музей?
Кристина вскочила со стула.
– Один человек или организованная группа… мы разберемся, – пообещал Елистратов, – не надо так нервничать, Кристина Львовна, мы во всем разберемся.
– Я не нервничаю, я просто… у меня нет слов.
– Вы можете быть свободны, большое спасибо вам за помощь следствию.
Вошел оперативник – Катя обратила внимание, что это все тот же самый, который приводил-уводил их всех, и к ней, к Кате он тоже подходил. Оперативник вывел Кристину из кабинета…
Катя на этот раз не делала попытки покинуть свой постылый шкаф. Потому что… сейчас еще кого-то приведут.
В комнату вошла Анфиса.
– Добрый вечер… то есть ночь… я ознакомился с показаниями, которые вы дали нашему сотруднику, – Елистратов снова предложил даме стул. – В общем и целом они совпадают с показаниями вашей подруги.
– Где Катя Петровская? – тревожно воскликнула Анфиса. – Где моя Катя?! Куда вы ее дели? Почему вы не даете нам с ней видеться? Она же сотрудник полиции, как и вы. Она в Главке на Никитском работает, это полиция Московской области. Думаете, вам все можно, да? Схватить человека… то есть нас, арестовать…
– Да вас никто не арестовывает, несмотря на то что на вас, Анфиса, и на вашей подруге улик полно, следов крови жертвы.
– Я сто раз уже объясняла, как это получилось, это я виновата, я на лестнице упала и Катьку сбила с ног. Мы грохнулись в темноте. Кто же знал, что там труп за дверью! Где моя Катя?!
– Екатерина, будьте добры, покажитесь. А то у меня мигрень от женских истерик, – сказал Елистратов.
Катя вздохнула полной грудью и распахнула створки шкафа.
Немая сцена.
Анфиса таращилась на нее, как на призрак… Призрак музея, призрак из шкафа.
– Анфис, слушай, тут такое дело. Генерал Елистратов предлагает нам поработать на МУР, – сказала она. – И у нас нет никакой возможности от этого предложения отказаться. В общем, мы в ужасной заднице, подружка.
Глава 19
Цветок лотоса
Когда с объяснениями и церемониями было покончено и Анфиса, уразумев, сказала, что она «тоже согласна и это в принципе интересно, даже заманчиво», Елистратов попросил их подождать в коридоре.
В комнату тут же набились оперативники, после блицдопросов МУР проводил блицсовещание на месте происшествия.
Катя посмотрела на часы – с ума сойти, четвертый час ночи! Или уже утра?
– Какой противный дядька, – поморщилась Анфиса. – Я вон по телеку смотрю, там МУР это МУР, орлы все, такие мужчины, майоры…
– Елистратов генерала недавно получил.
– Жутко противный. Смотрит, прямо дырку в тебе высверливает взглядом. И такой страшный, волосы прилизывает, чтобы лысину скрыть! По телеку в сериалах в МУРе такие мужчины, такие красавцы, прямо одинокие рейнджеры. А этот препротивнейший мужичок.
– Он умный, Анфиса. Профи настоящий.
– Так он ведь нас подозревает, что мы эту тетку прикончили! А я ее даже не видела тут в музее. И ты не видела.
– Я ее видела, Анфиса.
– Где?
– Не в музее, я тебе потом расскажу.
Анфиса озадаченно притихла. Но ненадолго.
– Как же это мы здесь на него работать станем тайно? – спросила она. – Вообще это, конечно, страх как заманчиво: поучаствовать в раскрытии зловещего убийства в музее… Нет, ты послушай, как это звучит – зловещего убийства в музее! Я сразу бы согласилась, не будь двух обстоятельств.
– Каких обстоятельств? – Катя прислушивалась к мужским голосам за дверью. О чем совещается опергруппа? Что еще Елистратов надумал?
– Ну, у меня разрешение на съемку подписано только на сегодня. На эту вот ночь. Как же мы будем тут ошиваться все время? Ведь тут ошиваться надо, слушать, разузнавать все. И не там, в залах, а здесь, в Нижнем царстве, в самом чреве музея.
– Об этом не беспокойся, думаю, Елистратов это устроит. Мы зависнем тут, Анфиса. Зато ты сможешь спокойно делать свой проект – снимать. Мы работаем под твоим прикрытием фотографа.
– Да я бы поработала, даже на этого противного дядьку, лишь бы убийцу найти, – в четвертом часу ночи, после нудных допросов и ожиданий, после шока, пережитого у мертвого тела, Анфиса все еще лучилась остатками энергии и жизнерадостности, – не будь второго, самого главного обстоятельства: мы ведь тоже подозреваемые. Кать, лично я в подобной ситуации впервые. И я не в своей тарелке. А он такой подозрительный, этот твой Елистратов. Ну ладно я, меня он впервые видит. У меня они жилетку отняли на экспертизу, потому что на ней кровь. Спасибо брюки не сняли! Но ты! Он же тебя знает по прошлым делам. Знает, что ты из ГУВД области, сотрудник полиции, его коллега. И он смеет тебя подозревать, обыскивать, ставить под сомнения твои слова?
Катя хотела сказать, что когда происходит убийство – нет ни коллег, ни друзей, ни товарищей, ни сослуживцев. Есть лишь подозреваемые. И свидетели. И порой они пересекаются. И ничего хорошего из этого не выходит. Часто лишь разочарование и боль.
Но взглянув в лицо Анфисы, она решила не говорить того, о чем подумала, не добавлять печали. Пошарила в кармане пиджака (ей хоть переодеться разрешили, и на том спасибо) и нашла шоколадку, которую сама же (только вот когда, наверное, сразу) переложила из сумки в карман.
– На, поешь. Надо заесть всю эту дрянь.
Анфиса развернула обертку и разломила шоколадку пополам.
В этот момент дверь открылась, и оттуда повалили сотрудники опергруппы, наглотавшиеся елистратовских ЦУ под завязку, что ясно читалось по их хмурым невеселым лицам.
Елистратов вышел последним, с ним вместе невзрачного вида парень в очках. Глянешь на такого парня – лица никогда не запомнишь.
– Вот, познакомьтесь. Это наш сотрудник Тимофей Дитмар. Я его тут на связи в музее для вас оставляю. Будет находиться постоянно на посту вневедомственной охраны у гардероба. С вневедомственной охраной я сегодня утром это утрясу.
Катя разглядывала «связного», пытаясь запомнить его лицо. Оказывается это тот самый, который привел ее к Елистратову и потом приводил-уводил свидетелей. На вид интеллигентный, но уж очень неприметный. Хотя, наверное, тут такой и нужен – для связи. Надо же, у них с Анфиской теперь, как в шпионском романе, будет свой связник!
– Из нашего антикварного отдела я бы тебе прислал спеца. Все-таки это их хлеб – музейные дела, да они там все такие зазнайки… сразу кобениться начнут, права качать. Больно умные, – Елистратов закурил сигарету. – Еще палки начнут в колеса вставлять, одеяло на себя тянуть при раскрытии. А старший лейтенант Дитмар у нас в управлении первый по делам, связанным с экономическими преступлениями, шантажом, финансовыми злоупотреблениями. Очень толковый. И потом, все же эта среда ему не в новинку, у него дед – полярный географ, писал Большую Советскую энциклопедию по части географии. Ученая семья.
