Екатерина Савина - Ищите женщину
– Полегчало вроде, – пробормотал он, – надо бы еще... минералочки какой-нибудь...
Вован выпил минералки, но ни это, ни все последующие его предпринятые действия, заключающиеся, преимущественно, в занятиях различными водными процедурами, не помогли ему вспомнить о том, что произошло вчерашним вечером.
Он нашарил лежащее под столом полотенце, стряхнул с него пучки укропа и раздавленный помидор, вяло обмотал полотенце вокруг худых бедер и направился на балкон.
– Привет, – выйдя на балкон, проговорил Вован.
Мазей, на котором из одежды были только трусы, панамка и один ботинок – старательно вычищенный и сверкающий под утренним солнцем – повиснув на балконном парапете, как выброшенное на просушку белье, меланхолично плевал вниз – на лужайку, видимо, стараясь попасть в интимно белеющую посреди сочной искусственной травы во дворе особняка часть женского нижнего белья.
– Здорово, – не поворачиваясь, поздоровался Мазей, – как самочувствие?
Вован долго подыскивал слова, для того, чтобы наиболее полно выразить гамму обволакивающих его с самого пробуждения ощущений, но так никаких слов и не подыскал.
– Плохо, – просто сказал он.
– И мне, – коротко ответил Мазей в перерыве между плевками.
– Может, это самое?.. – предложил Вован.
– Чего?
– Ну... маханем по одной. Я уже приложился – полегче стало, – поделился Вован.
Мазей застонал:
– Не надо... печалиться! – неожиданно весело закончил он, – давай.
Они прошли в ту комнату, где проснулся Вован. Мазей разлил водку по стаканам. Сунул пустую бутылку под стол и извлек из-под стола скомканную тряпочку.
– Твое? – спросил он у Вована.
– Ага! – обрадовался он, – трусы мои... А я уж думал – безвозватно потеряны. А где наша верхняя одежда? И вообще – ты не помнишь, что вчера было?
Мазей надолго задумался, уставившись на стакан с водкой в своих руках.
– Не... Не помню, – проговорил он, – бабу мы вчера сняли какую-то, водку с ней пили, плясали, а потом, как... Как отрезало. Ничего не помню. Последнее, что у меня в памяти отложилось, это как та самая баба нам два полных фужера с водкой поднесла на подносе. Этот-то фужер меня и добил. Снова ощутил себя я уже утром на балконе... вот, – Мазей окинул себя критическим взглядом, – в такой вот одежде.
– Странно, – нахмурился Вован, – мои последние проблески сознания вчера тоже связаны с подносом и фужерами с водкой... Дальше – ни хрена не помню.
– Ладно, – тряхнул головой Мазей, – давай-ка похмелимся, глядишь, что-нибудь в памяти и всплывет такое... определенное...
Они с отвращением выпили.
– Ну... – выдохнув, спросил Мазей, – вспомнил что-нибудь?
– Вспомнил! – просиял Вован, – я вчера в джакузи эту девочку... того...
– Чего – того? – не понял Мазей.
– Ну... – Вован приподнялся на стуле и несколько раз с силой выбросил и притянул к себе руки со сжатыми кулаками, как будто имитировал езду на лыжах.
– А-а...
– А ты, кстати, как? – спросил Вован.
Мазей наморщил лоб и довольно продолжительное время не говорил ни слова.
– Не помню, – сказал он наконец, – вполне возможно, что и никак... По крайней мере я... Нет, ни черта не помню...
– Постой-ка! – всполошился вдруг Вован, – а где твоя серьга?
Мазей схватил себя за ухо.
– Нету, – сказал он, – а где твоя цепочка? И печатка твоя? Ой, и у меня все золото пропало...
– Может, в бассейне? – предположил Вован, – помнишь, мы на прошлой неделе напоролись, как свиньи и принялись все подряд в бассейн кидать? Когда ты на диване плавал и чуть не утонул. А потом водкой растирался и одеколон пил, чтобы не простудиться.
Мазей пожал плечами.
– Пошли посмотрим...
Вован приподнялся со стула, но скорчив гримасу, ясно говорящую о том, как ему не хочется никуда идти, снова принял сидячее положение.
– Хрен с ними, – проговорил он, – неохота... Тем более, бассейн замерз давно, наверное. Холодно было ночью. Лучше вон... Посмотри – вон на столе, вон рядом с салатиком... Пустая бутылка или полная?
Мазей дотянулся до бутылки.
– Полная, – удовлетворенно произнес он, – даже не открытая. Водка пшеничная, – прочитал он, – особая... Крепость – сорок градусов...
– Это я и без тебя знаю, – ухмыльнулся Вован, – наливай, братишка!
Мазей разлил водку по стаканам.
– Слушай! – заговорил Вован, принимая стакан, – ты вчера что-то начинал говорить о каком-то новом деле... Я сейчас вспомнил. Еще до того, как мы телку сняли.
– А-а... – припомнил и Мазей, – точно. Я тут разнюхал на днях одну фирмочку... Дело верное. Единственное только – что не годится работать в том же районе, где мы одну фирму уже кинули. Колбасную...
Вован рассмеялся.
– Да ладно! Москва большая! Да и район тот не такой уж и маленький. А они нас наверняка уже не ишут – думают, что мы давно уже свалили. Что там за дело у тебя?
– Перво-наперво нужно... – начал Мазей.
– Ага, – подхватил Вован, – что нужно, то нужно... Это верно.
Он опрокинул в себя стакан водки.
– Да я не про это... – поморщился Мазей, но пожал плечами и тоже выпил.
– Перво-наперво, – продолжал он, – нужно нам снять охрененно цивильное помещение – естественно, через подставных лиц. А уж потом...
– Если охрененно цивильное, так это денег больших стоить будет, – озабоченно предположил Вован.
– Нам-то что? – усмехнулся Мазей, – у нас что – денег нет, что ли? По-моему, штук десять баксов еще осталось...
– Десять? – удивился Вован, – не меньше пятнадцати.
– Давай посчитаем, – предложил Мазей.
– Давай.
Мазей поднялся со стула, подошел к серванту, встал на цыпочки, открыл верхнюю створку и пошарил там рукой.
– Н-ничего нет, – выговорил он, опускаясь и демонстрируя запачканную пылью ладонь.
Вован тоже поднялся на ноги.
– Как это ничего нет? – открыл он рот, – должно быть. Я их туда прятал, я точно помню. И ты видел. Ну-ка, дай я сам посмотрю.
Вован отстранил брата, подставил себе стул, с трудом на него вскарабкался и с головой погрузился в верхнее отделение серванта. На этот раз поиски увенчались большим успехом – Вован вытащил резинку, которой закрепляют пачки денег и измятую и надорванную стодолларовую бумажку.
– Вот, – растерянно проговорил он, – больше ничего нет...
– Как нет? – прошептал Мазей, – не может быть... Сто баксов всего осталось... У нас же столько денег было... Куда они подевались?
Вован о чем-то напряженно размышлял.
– Тачка! – воскликнул он, – тачку-то нашу продать можно! Она бабок таких стоит!..
Недоговорив, он кинулся к окну. Спустя секунду, после того, как он выглянул во двор, он шумно и недоуменно икнул:
– Нет тачки!
– Как так?.. – Мазей подбежал к окну и встал рядом с Вованом, – может, ты ее в другое место поставил?
– Куда в другое-то? Видишь, следы от колес? На ней кто-то сегодня утром уехал...
Братья посмотрели друг на друга.
– Точно, – убито проговорил Мазей, – это она. Баба эта... Она мне сразу, между прочим, не понравились... Поила нас, поила... И согласилась с нами поехать сразу. Даже для виду не поломалась. Я тебе говорил, давай в агентство позвоним, нормальных шлюх вызовем – с гарантией и все такое... А ты – на улице дешевле, на улице дешевле... Вот и... Получай теперь.
– Откуда же я знал? – проскулил Вован, – на ней что – написано, что ли...
– И что ты в ней нашел – бледная, как смерть, глаза, как специально тенями обведенные. Наркоманка, наверное...
– Да я...
– Дурак!!
Мазей хотел что-то еще сказать Вовану обидное, открыл даже для этого рот, но потом махнул рукой, и устало проговорил:
– Ладно, чего теперь-то... Пойду в ванную, голову намочу...
Мазей зашел в ванную и остановился перед зеркалом.
«Ну и рожа у меня, – подумал он, – бледная, как не знаю что... Как у той телки, которую мы сняли и которая нас на кучу бабок кинула. Как ее звали, кстати? О... кажись, Ольга... Она еще как-то странно называла себя. Кличкой вроде... Мотылек... Стрекоза... А, вспомнил – Бабочка! Ольга-бабочка! Ну, что ж, разыщу я эту стерву, покажу ей бабочку... Тварь такая – опоила водкой и все бабки вынесла. И тачку угнала... А на моей шее две ранки какие-то. Где это я приложился вчера? Как будто меня кто-то два раза ткнул иголочкой прямо в вену... Вован, наверное, дурачился, пока я пьяный валялся... Что за глупые шутки! – Мазей пошелестел сухим горячем языком в шершавом от полного отсутствия влаги рту. – Черт, а как пить хочется... – подумал он. – Сушняк давит и в висках стучит кровь»...
Тут Мазей почему-то запнулся.
– Кровь, – медленно повторил он, словно попробовав слово на вкус.
Он тряхнул головой, открыл кран и наклонился над раковиной – но голову мочить не стал, а первым делом нахлебался ледяной воды.
– Не помогает, – подергиваясь от внезапного холода, прохрипел Мазей, утирая рот, – просто удивительно, до чего пить хочется. Похмелье... Надо не воду пить, а... Пиво, что ли?
