Эйлет Уолдман - Долгий, крепкий сон
— Это Джулиет. Мой муж рядом? — спросила я ледяным тоном.
— Джулиет! Как я рада тебя слышать! А мы только что обсуждали, как там ты и твои чудесные детки!
— Мы? Кто говорит? — мой голос звучал все так же холодно.
— Ой, прости. Это Минди Макс.
— Нет, это ты меня прости, — отрезала я. — Я думала, что звоню на сотовый Питера. Наверное, случайно набрала твой номер.
И Минди, и я знали, что у меня нет ее сотового. Лично я бы не поверила, что каким-то чудом набрала ее номер вместо номера Питера. И только полная идиотка не поймет, насколько я недоверчива и зла. А Минди не дура.
— Джулиет, я просто унесла сотовый Питера. Мы так закрутились с этими съемками, что я случайно взяла его телефон со стола. Честно.
В трубке послышалось шарканье, а затем раздался голос Питера:
— Привет, дорогая! Прости за это недоразумение. Минди в шутку взяла мой телефон.
— Ха, ха, ха, — мрачно сказала я.
Он замолчал, видно, пытаясь понять, чем же я так расстроена. Неужто все мужчины такие недогадливые?
— Ладно, обсудим это потом, хорошо? — сказал наконец он.
— Как хочешь. Твоя дочь хочет с тобой поговорить.
Я передала трубку Руби и, пытаясь не разреветься, ушла на кухню. Забрала у матери Исаака и села на диван, уткнувшись носом в его мягкую маленькую шейку. Он довольно засмеялся.
— Ты меня любишь больше всех, правда? — прошептала я ему на ухо.
Он схватился ручонкой за прядь моих волос и сунул ее в рот. На заднем плане Руби оживленно разговаривала с отцом. Да, эта маленькая девочка очень любит своего папу.
— Что случилось, mamaleh? — с беспокойством спросил отец. Он наклонился и легонько похлопал меня по колену. — Питер сказал тебе что-то не то?
— Нет, — вздохнула я. — Я просто ревную его к Минди, к его новой лучшей подруге.
— А чего тебе ревновать? Ты — красивая женщина, мать его детей. Какое тебе дело до его подруг? Любит-то он тебя!
— Знаю. Просто в последнее время у нас все отнюдь не идеально. И он не виноват, что ему с ней интересней, чем со мной. По крайней мере, от нее не пахнет отрыжкой. Да и я все-таки не красавица. — Теперь я напрашивалась на комплименты.
— Красавица, еще какая. Ты просто неотразима. Может, немножко zaftig, но это даже привлекательно. Кто захочет спать с мешком костей?
Здорово. Даже родной отец считает меня толстой.
— Ради бога, Геня, — возмутилась мать и стукнула отца журналом по голове. — Она не zaftig. Что ты несешь! Zaftig! Идиот.
— Что ты меня бьешь!
— Кто тебя бьет? Я только дотронулась! Мне что, показать тебе, как бьют?
К этому моменту я уже прекратила рыдать и просто смеялась. В этом все мои родители — вечные евреи-молодожены. Я вручила Исаака отцу и пошла обратно на кухню.
Выпутав Руби из телефонного шнура, который она уже умудрилась накрутить себе на шею и вокруг талии, я взяла телефон.
— Алло. Прости меня, — прошептала я.
— И ты меня тоже, — примирительно сказал Питер. — Может, вернешься домой и поругаешься со мной лично? А потом мы устроим примирительный секс.
— Может, пока устроить примирительный секс по телефону? — предложила я.
— Хм. Может быть. Где там твои родители?
— Здесь, рядом.
— Тогда ладно.
— Мы скоро вернемся.
— Знаю. Я люблю тебя, Джулиет.
Я снова заплакала.
— Знаю. Я тоже тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю. Очень-очень.
— Я тоже тебя люблю. Очень-очень-очень.
— Ой, ради бога, — перебила нас мама, протискиваясь мимо меня на кухню. — Вы что, подростки? Если ты по нему так скучаешь — езжай домой.
— Я не хочу домой. Я хочу побыть здесь еще и посмотреть, как вы с папой бьете друг друга газетами.
— Это была не газета! Я немного стукнула его журналом. Что ты, что твой отец. Для вас в мэрии нужно издать особый запретительный приказ.
Я рассмеялась.
— Слышишь, Питер? Я тебе никогда не говорила, какие у меня чокнутые родители?
— Могу представить, — согласился он. — Ладно, мне пора. У нас здесь все кипит.
— Иди, дорогой. Поговорим завтра.
Я повесила трубку.
Мать вынимала из холодильника миски.
— Я подогрею остатки цыпленка, и мы устроим небольшой поздний ужин, — заявила она.
— Звучит заманчиво.
— Съезди завтра с утра к Бубе.
— Хорошо.
— Как у тебя прошел день? Нашла свою девочку, как ее? Фума?
— Фрэйдл. Нет, не нашла. Думаю, в Нью-Йорке ее нет.
Я пересказала ей наш разговор с Сэмом.
— Думаю, тебе стоит поговорить с этим мальчиком, — выдала мама.
— Я тоже так подумала. Я попросила Джоша, мужа Либби, позвонить ему от моего имени.
— А почему ты не позвонишь ему сама?
— Что за бредовая мысль, мама. И что я ему скажу? «Здравствуйте, Ари. Скажите, вы гей? И не вы ли подстроили исчезновение вашей невесты?»
— Не говори глупости. Пригласи его на чашечку кофе, а потом уже осторожно расспроси о Фрэйдл.
— Ну да. И этот bucher из иешивы с радостью согласится пойти с незнакомой женщиной пить кофе.
— Хорошо. Тогда не спрашивай меня. Что я знаю? Я просто старая женщина. Детектив у нас ты.
— Я не детектив.
— Конечно, нет. Ты просто в свободное время раскрываешь убийства.
— Именно. То есть нет! Никакие убийства я не раскрываю. Ну, было одно еще до рождения Исаака. Но сейчас-то не убийство. Я даже не уверена, что Фрэйдл мертва!
— Кто мертвый? Папа? — на удивление безмятежно спросила Руби.
— Никто не мертвый! С папой все хорошо! Он просто в Калифорнии!
— Не кричи на меня! — возмутилась дочь. — Кричи на бабушку, а не на меня!
Я опустилась на колени и прижала ее к себе.
— Прости, моя дорогая, — и я поцеловала ее в макушку. Затем подошла к матери, обняла ее и чмокнула в щеку. — Прости, мама.
— За что? Тебе не за что просить прощения. Не говори глупости.
Глава семнадцатая
На следующее утро я проснулась поздно. Мама сидела в гостиной и держала телефонную трубку перед гукающим Исааком.
— Что вы делаете? — удивилась я.
— Исаак разговаривает с папой, — радостно заявила она.
— Какой глубокомысленный разговор. Ладно, дай сюда телефон.
Я взяла трубку и уселась на диван. Исаак недовольно захныкал, и я посадила его на колени.
— Привет, дорогой, — сказала я в трубку.
— Привет, детка. Рад тебя слышать.
— А что, разве Исаак не идеальный собеседник?
— Ну что ты, отличный. Два раза рыгнул мне в трубку и, честное слово, сказал «папа».
— Он не мог. Ему всего четыре месяца.
— Не знаю, но я слышал. Что на тебе надето?
— Что?
— Что на тебе сейчас надето?
Я рассмеялась.
— Э-э… Зеленая фланелевая пижама отца.
— А под ней?
— Питер!
— Давай! Говори.
— Не могу. Рядом сидит мама.
Мать покачала головой, театрально вздохнула и встала с дивана.
— Я буду наверху, — сказала она, выходя из гостиной.
— Все, она ушла. Ничего.
— М-м. Приезжай домой.
— Где ты? В Калифорнии сейчас шесть утра. Ты дома? — поинтересовалась я.
— Нет, я в студии. Я сидел здесь всю ночь.
— А Минди там?
— О господи, Джулиет! Совсем с ума сошла. Конечно, ее здесь нет. Я что, стал бы разговаривать с тобой о таких интимных вещах, если бы здесь была Минди?
Я промолчала.
— Джулиет, когда ты наконец поймешь, что я люблю тебя? Я мечтаю только о тебе. Я думаю о твоем теле.
Я вздохнула.
— Знаю, прости меня. Мне очень жаль. Опять как всегда. Мне всегда жаль. — Я и впрямь очень жалела, что Минди и Питер проводят вместе слишком много времени. — Послушай, давай не будем говорить о Минди и о моем теле. Я лучше расскажу, что случилось вчера.
Я пересказала все Питеру и спросила, что делать дальше.
— Ну, если бы я писал сценарий для экранизации этой истории… — задумчиво произнес он, — для начала я бы разобрался, что конкретно ты хочешь узнать. Какой информации тебе не хватает?
Я задумалась.
— Наверное, я хочу выяснить, что Фрэйдл знала об Ари. И если она что-то знала, то какое решение приняла. Хотела ли она все равно выйти за него замуж? Что знали ее родители? Собирались ли они заключать брак?
— Так. Ты не можешь спросить об этом у девушки, потому что ее не нашли. Ведь она пока не вернулась, да?
— Думаю, нет. У Нетти есть мой здешний телефон. Она обещала позвонить, если Фрэйдл вернется или еще что-то произойдет.
Я не стала уточнять, что именно. Мы оба понимали, о чем речь — если ее найдут мертвой.
— Ладно. Значит, ты уверена, что ее пока не нашли. Так. С ней тебе не поговорить. Ее отец тебе вряд ли что-то скажет.
— Если бы Нетти что-то знала, она бы мне сообщила. По крайней мере, я так думаю.
— И кто остается? Ее мать?
— Она не станет со мной разговаривать.
