Леонид Матюхин - Дансон с нечистым, или Дьявольское рондо
Сергей шёл дальше в сторону своего дома. Да, это был всё тот же «Брод» с его нечастыми в зимние вечерние часы прохожими. Все они были в зимних пальто и меховых шапках. Сергей в своей короткой серой куртке и без головного убора вызывал у них явное удивление. Но ему было не до реакции окружающих — он «смаковал» сухой и чистый морозный воздух, наслаждался видом падающих с неба крупных снежинок, любовался невысокой и далёкой от канонов архитектурных шедевров застройкой проспекта и при этом одновременно упивался ощущением некоей раздвоенности. Идя этим тротуаром, он странным образом воспринимал последние тридцать лет своей жизни как смутный и очень короткий сон, в то время как, казалось бы, давно забытые события и переживания его молодости вновь стали свежими и выпуклыми. Именно они были теперь единственно реальными. И все вокруг подтверждало эту реальность морозный, пощипывающий уши воздух, свет в окнах, голоса прохожих, старые модели редких проезжавших по проспекту автомобилей и дома. Во многих из этих домов жили его знакомые, и сейчас он мог встретить кого-нибудь их них. Именно поэтому он жадно всматривался в лица прохожих. Но увы — среди них не было ни его преподавателей, ни приятелей, ни недругов тех лет.
Сергей перешёл на другую сторону проспекта и оказался у дома, в котором жил двоюродный брат его первой жены. Сашка был на несколько лет моложе его, а потому в компании на него смотрели как на мелюзгу. С лёгкой руки Сергея именовался он Сэнди и в последние годы прочно вошёл в их компанию. Бывало, что в отсутствие стариков собирались и у него. Но вот что странно — Сергей никак не мог вспомнить ту голенастую девчонку, которая вместе со своей матерью почти полгода прожила в квартире стариков Сэнди и которой лет через восемь была уготована участь стать его женой. Но зато вспомнилось, как он догонял свою Леночку, когда та, обидевшись на него, сбежала однажды с одной из вечеринок в квартире Сэнди. С её точки зрения, он позволил себе уделять слишком много внимания случайно оказавшейся в тот вечер в их компании молоденькой актрисочке городского драмтеатра. Ленок была так возбуждена и так обижена! Но в конечном итоге всё же поддалась на уговоры и позволила увести себя назад. Но… Через несколько лет уже он, Сергей, страдал от ревности, узнав, что она выходит замуж за своего голландского аспиранта.
А вот в этом доме, где размещалась первая в их городе опытная телестудия, жил его ближайший друг, с которым в последний раз они встречались в Москве всего неделю назад. Но было это в той, другой жизни. В другом времени. В другом городе…
Дочь друга выходила замуж и после посвящённого этому событию банкета в ресторане «Прага», что на Арбате, они отправились к другу домой, где и просидели за разговорами до утра. Был с ними и Сэнди, и Сашка Утин, которому непонятно каким образом удалось впервые за многие годы выбраться на эту встречу без жены. В высоком и широкоплечем господине с обширной лысиной и каким-то затравленным взглядом трудно было узнать того Сашку, который отличался в школе своим свободолюбием, хорошими отметками и исключительной изобретательностью во всём, что касалось всякого рода проказ. Вот только, когда к ним в школу, в их мужскую школу № 25, пришли девчонки, он был единственным, кто обращался ко всем им исключительно на «Вы». Он всегда и во всём был единственным и неповторимым. И среди одноклассников и институтских соучеников Сергей оставался одним из немногих, кто не прошёл через малоприятную процедуру развода. И это при всём при том, что его отношения с представительницами прекрасного пола отличались всегда, если так можно выразиться, определённым своеобразием…
* * *Болезненная стеснительность и доведённая до абсурда тактичность Саши Утина неизменно делали его жертвой девчонок, девушек, женщин и старушек. Судя по его рассказам, уже в детском саду его любимые игрушки с фатальной неизбежностью становились собственностью милых подружек. Что делать — с раннего детства он был начисто лишён способности отказывать в чем-либо представительницам противоположного пола. Казалось, при общении с ними из его лексикона напрочь пропадало слово «нет». Это было, судя по всему, какой-то болезнью, вызываемой дефектным геном, ответственным за редкие рецидивы рыцарства у нормальных современных мужчин. И в школе переведённые в их класс соученицы быстро оценили эту его особенность и не без удовольствия пользовались открывавшимися при этом возможностями. По крайней мере, в любую очередь, куда бы она он не стоял, они втискивались перед ним, не спрашивая даже на то его разрешения. А в студенческие годы ему неоднократно приходилось совершать немыслимые подвиги, дабы достать пару дефицитных «билетиков», но в итоге концерты-спектакли-вернисажи с очередной чаровницей посещал как правило, увы, не он…
С течением времени проявления небескорыстного «внимания» со стороны представительниц слабого пола становились всё более частыми, настойчивыми и, судя по его рассказам, даже обременительными. Нет, он не жаловался. Происходящее представлялось ему чем-то абсолютно естественным. А вот о н и, они находили его всегда безошибочно, вычисляя беднягу с пугающей точностью в любой очереди, в любой толпе. Скорее всего, некий атавистический инстинкт в минуты необходимости вёл и х к Сашке. Удивительно, но, скорее всего, только благодаря какому-то чуду его не окрутили ещё в студенческие годы. Им просто пользовались в своих сиюминутных целях и, несмотря на выигрышные внешние данные по каким-то одним и м известным причинам ни одна из девчонок не воспринимала его серьёзно. Подобное же потребительское отношение к себе он продолжал ощущать и после окончания института. На работе, среди десятков дверей с одинаковыми табличками о н и неизменно выбирали именно ту, на которой была написана, конечно же, его фамилия. В поезде всегда приходилось перебираться на верхнюю полку, а в городском транспорте — освобождать место. И не только Сашкой, но и ими подобные отношения воспринимались как нечто само собой разумеющееся. Может быть, подобное джентьменство и выглядело бы нормальным, будь оно свойственные хотя бы одному-двум процентам мужской части общества. Но при нашей-то жизни…
Судя по его не лишённым юмора рассказам, доходило до курьёзов. Так, одна старушка, которой он регулярно освобождал место в метро, просто разрыдалась однажды, когда вопреки обыкновению его не оказалось в головном вагоне. Она металась по салону, и отдельные молодые люди иногда даже неохотно поднимались при её приближении. Но ей было нужно не место. Ей нужен был Саша, и только Саша. А он в это время наблюдал за нею из соседнего вагона, куда был вынужден сесть в последний момент перед отходом поезда. «Не могу передать, как посветлело, как осветилось тихой радостью её лицо, когда наши взгляды случайно встретились! — растрогано рассказывал Сашка, — На следующей станции мне, конечно же, пришлось уступать ей место».
Женился он, в конце концов, также по обычной схеме. С той только разницей, что теперь некто, ему неизвестный, услужливо уступал Сашке своё супружеское место. А выглядело это следующим образом.
Сашка среди школьных соучеников Сергея был первым, кто защитил кандидатскую, после чего получил неплохую работу. Так вот, однажды он сидел в своём кабинете. К коллегам, как обычно, не было никаких очередей. К нему же сидело около дюжины женщин самых различных возрастов. После того как были разрешены проблемы очередной посетительницы, в кабинет втиснулись одновременно две гражданки. Та из них, которая была немного помоложе, чуть-чуть поярче, явно наглее и явно «в положении», бросив на хозяина кабинета оценивающий взгляд, добила спутницу, бросив:
— Так что, я уже не имею права в рабочее время зайти на минутку к своему жениху?
В результате вторая, этакая серенькая мышка, удалилась с недовольной гримаской на лице, и они остались вдвоём. К несчастью.
Сашка ждал. Она молчала. Вначале взгляд её затуманился. Сашка решил справиться о приведших её к нему в кабинет проблемах. Прокашлялся и спросил. Она продолжала молчать, но во взгляде её появилась укоризна. Казалось, вот-вот последует вопрос: «И не стыдно?»
Через много лет, рассказывая об этом эпизоде, Сашка признался Сергею, что в тот момент ему действительно было несколько не по себе, хотя он и не понимал, чего, собственно, он должен стыдиться и чего конкретно от него ждёт сия особа. Скорее всего, он должен был сгорать от стыда за всех обманщиков и негодяев, за всех тех, кто, становясь отцом, не хотел официально засвидетельствовать это в высшей степени знаменательное и счастливое событие. Даме же, очевидно, был необходим некто, кто бы компенсировал ей моральный, материальный и неизвестно какой уж там ещё ущерб, причинённый неизвестным индивидуумом. Она явно разуверилась в жизни и, прежде чем умереть разочарованной, решила найти такого представителя мужского пола, на котором бы ей удалось отыграться за все свои неудачи и разочарования. И — естественно — удивительный женский инстинкт безошибочно привёл её в Сашкин кабинет.
