Валентина Демьянова - Любовь не ржавеет
- Ну, покажи... Ну, что ты такая вредина... покажи...
Не успели мы ступить на веранду, как она кинулась к бабушке с жалобой:
- Ба, он опять не хочет со мной играть! Все прячет и дразниться!
- Господи, как я от вас устала! Ну, почему вам мирно не живется! - в сердцах воскликнула тетя Сима, легонько шлепнула по тощей попе и приказала: Марш на место! Мне с тетей поговорить надо.
Внучка, как всякий балованный ребенок, на бабушкины слова не обратила ровно никакого внимания, уткнулась лицом ей в колени и, из-под тишка кося темным глазом в мою сторону, спросила:
- А она кто?
- Соседка наша. Я Настю знала ещё в те времена, когда она была такой же, как ты.
Девочка недоверчиво хихикнула, поглубже зарылась носом в широкую бабкину юбку и, конечно, не поверила, что эта здоровая тетка была когда-то маленькой.
- Иди, иди, не вертись под ногами. Вон, возьми альбом и карандаши, что дядя Коля тебе подарил, и порисуй. Дай спокойно поговорить с человеком. проворчала тетя Сима, но по тому, как нежно при этом гладила внучку по голове, видно было, что она её обожает.
Девочка подбежала к столу, схватила свой альбом и сунула его мне:
- Порисуй.
- Что нарисовать? - расплылась я в улыбке, умиляясь детской непосредственности.
- Кролика нарисуй. - приказала она, устраиваясь поудобнее у меня на коленях.
В следующую минуту я осторожно прижимала к себе худенькое детское тельце и с большим вдохновением рисовала кролика. Он, к сожалению, выходил не очень красивым и чрезмерно упитанным, но зато держал в лапах огромную морковку. Юную заказчицу недостаток моего умения ни капли не смущал, она помогала советами и одобрительно подбадривала, когда я пыталась воплотить их в жизнь. Я охотно починялась её приказам, пририсовывая кролику то бант на шее, то шляпу и получала от этого не меньше удовольствия, чем ребенок.
Это занятие не мешало, однако, вести неторопливую беседу с тетей Симой, которая примостилась напротив и с умилением глядела на нашу парочку.
- Я смотрю, тетя Сима, у Вас все отлично. Сыновья в люди вышли, работают. - заметила я мимоходом, увлеченная прилаживанием несчастному кролику огромных сапог.
- Твоя правда, грех жаловаться. И дети на ноги стали, и внуки появились. - охотно поддакнула соседка.
- Трудно с молодыми жить?
Колькина мать улыбнулась.
- Нет! Мне с невесткой так повезло, что сама себе временами завидую. Таня у нас душевная, работящая. Как я не сопротивлялась, она все по дому на себя взяла. Говорит, Вы свое отработали, теперь моя очередь. Мне только и остается, что детьми заниматься. Правда, не легко ей приходится, она ж ещё и работает. Иной раз не утерплю, махну рукой на все запреты да и сделаю кой-чего. Уж как она тогда обижается, рассказать невозможно. - делилась тетя Сима, а глаза так и сияли от счастья.
- Михаил помогает?
- Когда ему? - тут же вскинулась соседка. - Он ведь до недавнего времени на двух работах трудился. У него семья, двое деток. Их прокормить надо.
- Да? - несказанно удивилась я, ведь по моим сведениям Михаил себя работой особо не утруждал.
Тетю Симу мое недоверие немного обидело и она принялась горячо доказывать:
- Сама посуди! С утра и до глубокой ночи в гараже механиком трудился, а по ночам сторожем на частной автостоянке подрабатывал. Они там вместе с Таней числились, но работал он один. Жалел он Танюшу, не хотел, чтоб она ночами мучалась. Знаешь, я за младшего рада. И работящий, и жену выбрал славную, и живут душа в душу. А как Николай его к себе забрал, так и деньги появились.
- Довольны?
- Не знаю. - с сомнение покачала головой тетя Сима. - По деньгам, конечно, лучше и то, что каждую ночь он теперь дома, тоже хорошо. Только сдается мне, Михаил там не на месте.
- Я тоже заметила, что с ним не все в порядке. Очень он нервный. Сама слышала, как ругался со Щаповым и даже грозился его убить. Понимаю, конечно, что кричал в запале...
Тетя Сима меня перебила:
- Точно, нервный. Из-за всякого пустяка вспыхивает, как порох, но оно и понятно. Михаил - механик от бога. Любую старую машину может разобрать, снова собрать и она у него будет как новенькая. Он ведь, пока в гараже работал, никогда вовремя домой не приходил, вечно задерживался. Любит с железками возиться, а его за это уважали и хозяин и клиенты. А у Кольки он чувствует себя не в своей тарелке, мается. Николай его сорвал с места, уговорил к себе перейти, а не подумал, чем брат заниматься будет. Скучно Мишке в конторе сидеть, не для него это занятие, вот и злится. Думаю, охотно вернулся бы в гараж, да старшего брата обидеть боится. Уж очень он его любит.
- Надо же! А я слышала, у него неприятности были. Вроде ни на одной работе удержаться не мог, переходил с места на место. И все из-за своей вспыльчивости, да пристрастия к выпивке.
- Да что ты такое говоришь, Настасья! - всполошилась соседка. - Он как вернулся из армии, устроился в гараж, так все время там и работал. Когда к Кольке собрался уходить, его не отпускали! А чтоб пил, так у нас в семье пьяниц отродясь не водилось! Будто сама не знаешь!
- Странно все это, тетя Сима. Вы одно говорите, а я совсем другое слышала.
- Это ей Марина, бухгалтерша наша, наплела. - раздался негромкий голос у меня за спиной.
Я оглянулась и увидела в дверях Татьяну. Надо же, а я и не слышала, как она вошла.
- Марина?! Нашла кого слушать, Настасья! - так и вскинулась тетя Сима. - Опять этой дряни неймется! Привязалась к нашей семье, точно репей, и льет грязь то на Гришу, то на Михаила. Только и слышу от людей, то одно она наплела, то другое придумала. Я уж и ей говорила, чтоб язык придержала, и Кольку просила её приструнить. Только он всерьез мои слова не принимает, отмахивается. Удивляюсь я ему!
- А ты не удивляйся. Николай своими делами занят, ему до наших дрязг дела нет и, потом, про него самого она ж ничего плохого не говорит. Не потеряла еще, старая лиса, надежду свою ненаглядную доченьку за него отдать.
- Да, что ты говоришь! Неужели, эта заполошная, о таком всерьез думать может? - замахала руками свекровь.
- Марина не заполошная, она очень даже себе на уме. Дочку любит без памяти и мечтает к богатому пристроить. Даром, что ли, на работу в Колину фирму её притащила? Прикинула, там два богатых молодых мужика обретаются и решила, что не одного, так другого, но они с Инночкой подцепят. Поначалу Инна к Николаю клеилась, а когда ничего не получилось, со Щаповым сошлась. Только тот сам был не промах, быстро сообразил, куда ветер дует, и Инну тут же отшил. - сурово отрезала невестка.
Разобравшись со свекровью, развернулась в мою сторону и, пронзительно глядя мне в глаза, отчеканила:
- А Вы Марину побольше слушайте, она Вам наплетет!
Я смущенно потупилась, а Татьяна с торжествующе продолжала:
- Слушайте, слушайте, только Вы от неё правды не дождетесь. Она ведь и словом не обмолвилась, что её доченька в полюбовницах у Щапова ходила! И про то, что он её словно старый тапок отшвырнул, тоже не сказала! А я сама слышала, как они со Степаном у него в кабинете ссорились! И Инна ему угрожала! Кричала, что убъет, если он её бросит. А что? С неё станется! Она ведь с придурью, это каждому известно! Спросите Марину, где её ненаглядная Инночка была в момент убийства. Не скажет! А всему, что Марина про Мишу болтает, не верьте. Врет она все! Мой муж человек тихий, домашний, его кроме семьи ничего не интересует. И никаких неприятностей у него никогда не было! И Степана он не трогал! Ясно? А вот Вы перестаньте ходить по домам да всякую грязь собирать. Думаете, никто не понимает, чего добиваетесь? Сидела столько лет в Москве и ни о ком не вспоминала, а тут вдруг сорвалась и приехала. Вот она я! Жить теперь здесь буду! Тьфу! Смотреть противно!
Татьяна возмущенно фыркнула, быстрым шагом пересекла веранду и скрылась в комнате, не забыв с возмущением громко хлопнуть дверью. Дети, притихшие на время разговора, соскочили со стульев и опрометью бросились следом за матерью. Я сидела сжавшись в комок, щеки пылали ярким цветом и чувствовала себя очень неловко.
С Колькиной матерью я разговаривала почти как с родственницей; знала, она поймет меня правильно. С Татьяной все обстояло иначе. Мы с ней почти не были знакомы, симпатии ко мне она не питала и потому должна была подумать невесть что.
- Как нехорошо получилось. - смущено пробормотала я.
- Не обращай внимания. Татьяна тебя плохо знает и потому решила, что ты на Мишку нападаешь. Вот и обиделась за него! Но ты особо не переживай, она одходчивая. Завтра все забудет. А я с ней сегодня поговорю, объясню что к чему. - попыталась успокоить меня соседка.
- Вы теперь все время дома будете? - поинтересовалась я, стоя уже в дверях.
- Нет, опять уеду. Надо же этих огольцов на парное молоко да на свежий воздух вывезти.
3
Я лежала в темноте, накрывшись с головой простыней, и плакала. Слезы атились из зажмуреных глаз, ручейками стекали по щекам и шее и тонули в подушке.
