Анна и Петр Владимирские - Вкус убийства
– Это удивительно! Вы потрясающе точно высказываете мои желания… Неясные мне самой иногда.
– Ну, работа у меня такая, – улыбнулась Лученко. – Я хочу вас попросить, Алиса, показать мне вещи родителей. У вас же что-то осталось на память о них?
– Понимаю, вы хотите через предметы воссоздать то время. У меня есть кое-что, но не думаю, что это может хоть как-то помочь… И потом, каждый из нас за прошедшие десять лет осовременился, а вещи остались в прошлом. Сейчас. – Она легкой походкой вышла в спальню и вернулась со шкатулкой в руках и фотографией.
Мужчина и женщина на фотографии в рамке смотрели в объектив. На их лицах одна и та же мысль: как только съемка закончится, они сразу же взглянут друг на друга. Ксения Николаевна Бессонова была необыкновенно привлекательна, хотя цвела не юным первоцветом. Снимок запечатлел ее вторую молодость. Уже подросли дети, устроился быт, рядом любящий муж, и теперь все, что должно расцвести, – расцвело. Даже пышнее, чем в юности. Она лучилась не робкой красотой подснежника, а мощным созреванием благоуханной сирени. Отца девушки нельзя было назвать классическим красавцем, но в его глазах светилось обаяние ума.
– Ваши родители были очень счастливы, это видно, – сказала Вера. – Представляю себе, как эта пара появлялась на людях. На них явно устремлялись многие взгляды. Будто они посылали в пространство и притягивали к себе разнообразно заряженные лучи. И в этих лучах клубились пылинки зависти, восхищения, любопытства. Кто-то просто любовался ими, кто-то не мог им простить, что они так удачно нашли друг друга. Да, они были гармоничной парой.
– Это правда. Даже сейчас, спустя столько лет после их смерти, я не могу вспомнить ни одной их ссоры. Если папа был не на работе, они не расставались! Мама умерла, когда мне было восемнадцать лет, я была еще совсем девчонкой. Но я отлично помню их отношения. С мамой папа мог говорить на любые темы. Абсолютно обо всем! Представляете, ей все было интересно, если об этом говорил папа. Он был такой потрясающий рассказчик! Ну скажите, как можно придумать о стройке что-то интересное? А он описывал такие забавные истории, что мама начинала хохотать! Да и мы тоже! Или сочинял про рыбалку, да еще как! Нам казалось, словно мы там находимся вместе с ним, представляете?
Она открыла небольшую темную шкатулку кипарисового дерева, инкрустированную цветочным узором и приятно пахнущую. И они вдвоем стали разбирать содержимое. Доставая какой-нибудь предмет, девушка с воодушевлением рассказывала, кому из родителей он принадлежал, как появился в доме и как к нему относились отец с матерью. Пересмотрев эти вещи, Лученко отобрала несколько и попросила их на короткое время.
– Ой! Какой может быть разговор! Если эти пустяковины чем-то помогут, я буду очень рада.
Они перешли на кухню и продолжили пить кофе. Алиса задумалась, на нее нахлынули воспоминания. Вера спросила:
– Скажите, Алиса, вы помните какие-то странные случаи из своей юности? Странные или трагические для вашей семьи.
– Вера Алексеевна, удивительно, что вы спросили! Ведь я сама об этом подумала сейчас. Мне теперь кажется, что над моей мамой всегда висел какой-то рок.
– А именно?
– Помню, однажды мы с мамой чуть не утонули, когда катались на лодке. Мне тогда было три или четыре года. Рядом с нашим загородным домом есть широкое родниковое озеро, оно называется Блюдце. Там такие песчаные пляжи по берегам, мелководные, только в середине озера очень глубоко. Мама любила катать нас, детей, на лодке вдоль камышей и кувшинок. Я помню тот случай, даже странно, маленькая – но так отчетливо все вспоминается! Когда мы заплыли на середину озера, лодка стала протекать. Мама плавать не умела, я – тем более… И мы бы утонули, потому что мама растерялась. Но недалеко от нас оказался мужчина на катамаране. Он прыгнул в воду и спас нас. Этим мужчиной был хозяин соседней дачи, Вячеслав Демьянович Голембо. С тех пор он и стал другом нашей семьи. Дядя Слава шутил, что только такие дурехи, как мы, могли утонуть в «блюдце»…
– Вы с мамой были одни на даче?
– Да. В тот день Виктор, мой брат, уехал куда-то с друзьями. Мы с мамой остались вдвоем.
– И что потом?
– А потом папа научил меня плавать. И я, став постарше, переплывала Блюдце во всех направлениях, вдоль и поперек. Хотите еще кофе? А может, немножко вина? У меня есть хороший мускат! – спохватилась Алиса.
– Ну, если немножко – хочу. И еще хочу, чтобы вы продолжали вспоминать.
– А вы, Вера Алексеевна, думаете – это мог кто-то?..
– Пока я только слушаю. Выводы делать еще рано… Вы, Алиса, наверняка такая же хорошая рассказчица, как ваш отец. Излагаете кратко, толково, только самую суть. Давайте дальше.
Девушка порозовела от Вериного комплимента. Она налила в высокие бокалы карминового муската, вынула из холодильника гроздь крупного винограда, персики и положила их в вазу перед гостьей. Отведав муската и отпив по глотку кофе, женщины продолжили неспешный разговор.
– Второй странный случай произошел во время турпохода. Дома осталась только бабушка, папина мама, а в поход мы отправилась всей нашей семьей и с друзьями. Я была уже школьницей. Ночью, когда все заснули, загорелся мамин спальник. Папа проснулся от запаха едкого дыма и бросился тушить его… Притом сама мама спала как убитая! Помню, все тогда восприняли этот случай как очень смешной. Дядя Слава говорил: «Если б не Паша, шашлык из Ксении получился бы очень нежный».
– Черный юмор у вашего дяди Славы, – подняла бровь Вера.
«Да и вообще он немного странный, честно говоря, – подумала она. – С ним еще предстоит разбираться…»
– Ну, они же молодые были, беззаботные. Наверное, им тогда все вокруг казалось забавным!
– А кто именно из друзей был в походе, помните?
– У меня же есть фотографии! Мы тогда без конца фотографировались. – Девушка быстро метнулась в коридор, сняла с антресоли небольшую плетеную корзинку и вынула из нее бумажный пакет со снимками. – Вот! На этой – все, кроме дяди Славы, потому что он фотографировал. Первый слева Витя, возле него – тетя Ивга, мамина двоюродная сестра. Вот папа, рядом мама, рядом с ней жена дяди Славы, тетя Тамила. Она сейчас живет в Америке. Рядом с ней – я… Забавная, правда? – Алиса рассмеялась, глядя на себя маленькую. – А вот мужчины ставят палатки. Это уже тетя Тамила щелкала. Вон папа с удочкой, Витька с ведром наловленной рыбы, это снимала тетя Ивга…
– Вы помните даже, кто кого снимал?
– Потому что таких фотографий две. Со мной и без меня. На этой фотографии – папа, брат и я. А вот на этой папа с тетей держат вдвоем одну щуку, и Витя с ведром, а я их снимала тетиным фотоаппаратом.
Вера, перебирая в руках фотографии, остановилась.
– Вот на этом снимке ваша мама с забинтованной рукой. Что тогда произошло?
– А, это зимой… Праздновали масленицу на нашей даче. Тетя Ивга отошла с мамой пошептаться о своих женских секретах. В этот миг с крыши сорвалась острая длинная сосулька. Она чудом не пробила кому-то из них голову! Мама потом говорила, что за мгновение лишь увидела какую-то тень и успела отпрыгнуть. Но сильно поранила руку. Из-за удара у нее образовалась трещина в кости. Хорошо, что тетя Ивга врач. Она сразу забинтовала ее и повезла маму в больницу. Там уж ей наложили гипс на травмированную руку.
– Алиса, скажите, вот это все, что вы вспомнили, случалось при большом скоплении народа?
– Как когда. Когда мы с мамой чуть не утонули, то находились за городом одни. Папа был на работе. Бабушка вообще не любит выезжать из городской квартиры. В походе, я уже говорила, собралась большая компания. Когда масленицу праздновали – тоже… А когда чуть в аварию не попали, снова оказались вдвоем.
– Про аварию, пожалуйста, подробнее!
– На самом деле – банальная неисправность. В мамином автомобиле, новенькой «шкоде», почему-то отказали тормоза. Мы возвращалась с дачи в город, а было мне тогда уже… да, пятнадцать лет. В пути я захотела мороженого. Мама стала останавливаться у первого сельского магазинчика, но не смогла. Машина не слушалась. От растерянности мама свернула с дороги в поле, и это оказалось спасением. Машина воткнулась в огромный стог, нам повезло – он послужил амортизатором. Потом папе в авторемонтной мастерской сказали, что была повреждена оплетка тормозного шланга переднего колеса. Мы так и не поняли, как эта неисправность могла возникнуть в новенькой машине…
В эту встречу с Верой Лученко Алиса Старк, в девичестве Бессонова, рассказала доктору очень многое из того, чего не рассказывала никогда и никому. Это было странно и приятно для нее самой, не привыкшей к подобным откровениям. Но перед Верой Алексеевной девушке хотелось буквально вывернуть душу наизнанку. При этом Алиса не испытывала ни малейшего дискомфорта – просто перелистывала страницы детства. Впервые она рассматривала прожитые годы, словно содержимое той самой любимой кипарисовой шкатулки со всякой всячиной. Вместе с гостьей они изучали вещицы из этой коробочки, где хранились обрывки старых бус-воспоминаний. Там было много всякого: полезного, красивого, важного – и хлама. Они тщательно отсеивали драгоценные крупицы прошлого, откладывая ненужное в сторону. Перебирали, чистили Алисину душу. И ей становилось легче. Казалось, что доктор Лученко вот-вот наведет порядок в запутанной истории.
