Мила Бояджиева - Круиз Розовая мечта
- Я был не прав. Мы, конечно же, нормальные люди, потому что мы боги. Мы - боги, и поэтому победим!
Дверцы захлопнулись, кабинка плавно поползла вниз, в чернеющий квадрат московского двора.
Они были знакомы с детства, но хорошо узнали друг друга через тридцать лет. За эти годы Арчил стал одним из самых влиятельных людей в Грузии, а Эдуард Контария - невозвращенцем. Но вначале он прошел трудную школу отсидел за "валютные махинации", был реабилитирован, не без помощи прежнего дворового дружка, и вскоре, сделав стремительную партийную карьеру, возглавил крупное предприятие. Эдуард Контария был одарен недюжинными математическими и деловыми способностями, но то, что он гениален, выяснилось много позже.
Заместитель директора крупнейшего предприятия, входящего в засекреченный военный комплекс, ухитрился исчезнуть в Америке во время деловой командировки. Его напрасно разыскивали советские и американские спецслужбы - гражданин СССР Контария бесследно пропал. Но года через три на счет некоего служащего одного из нью-йоркских банков стали поступать невесть откуда крупные суммы. Чиновник открыл собственную компанию вычислительной техники и занял скромное место в кругу американских предпринимателей.
Однажды Арчил, совершавший неофициальную прогулку в Калифорнии, получил весьма взволновавшее его послание. Подпись и короткая фраза из эпохи юношеских приключений были понятны лишь ему одному.
Встретившись с Эдом, Арчил узнал, что его бывший приятель - башковитый мальчонка с "компьютерными мозгами", успешно "качает" в свой карман легендарное "золото партии". Состояние Эдика насчитывало фантастическую сумму. Эд предложил Арчилу сделку - кодовые номера счетов тех банков, где осели неохваченные им партийные деньги, в обмен на деловое сотрудничество. Плата предлагалась немалая, учитывая, что к тому времени Эдику Контария, а ныне гражданину США Эдуарду Тарвини, удалось занять заметное положение в кругах теневой экономики.
- А ведь я переплюнул тебя, Арчил. Ты имел лучший на нашей улице велосипед, а стал нищим партийным боссом, живущим на "привилегиях". Я не имел и целых ботинок, а теперь - миллиардер в свободной стране. И, кроме того, у меня вот тут (Эд постучал пальцем по лбу) есть кой-какие далеко не завалящие идейки. Получше вашей перестройки.
- Буду думать. - Пообещал Арчил, который уже видел на улицах Тбилиси бронетранспортеры и саперные лопатки. А через пять месяцев, в процессе затяжной гражданской войны выдающийся борец за идеалы социализма трагически погиб и в силу военных условий тайно захоронен своими единомышленниками.
Слушая версии тележурналистов, муссирующих вопрос его загадочной кончины, Арчил посмеивался. Захохотать в полную силу ему мешали бинты, а отнюдь не какие-либо другие обстоятельства: в палате швейцарской клиники было уютно и вполне спокойно. Господам Тарвини и Скорцио была сделана серия пластических операций, преображающих внешность в соответствии с представленными образцами.
Клиенты оказались не слишком привередливыми. Если внешность горбоносого брюнета ещё можно было считать завидной, то рыжеватый человек, изображенный на журнальном фото, выглядел далеко не плейбоем. Но Тарвини требовал соответствия с образцом и даже согласился на приживление нейлонового волосяного покрова. Это нередкая просьба для клиентов с обширным облысением, но выбор цвета и фактуры волос вызывал недоумение.
Однако в клинике привыкли не задавать вопросов, получая за это ценное качество тройную надбавку к медицинским услугам. Да никто из местного персонала не мог бы понять, над чем так неудержимо хохотали странные пациенты после того, как работа на новым обликом завершилась.
Отхохотав, они взгрустнули.
- Никогда не мог бы подумать, что эти шизанутые хирурги могут добиться такого сходства! - Оправдывался Арчил, затеявший мистификацию.
Ему показалось забавным выбрать для себя и Эда физический прототип в реальной российской действительности.
Перелистав московские журналы, Арчил ткнул пальцем в фотографию киноактера Гомиашвили, создавшего на экране незабываемый образ Остапа Бендера.
- Смотри, Эд, какой элегантный джентльмен, владелец клуба, художник, эстет, и к тому же - тезка. Беру его себе.
Эдуард пожал плечами:
- Вы с ним и так сильно похожи. Вот только волосы и нос... А мне остаются женские роли - с таким брюшком и бюстом...
- Ну, нет, дорогой. До этого мы ещё не дошутились. Взгляни-ка на этого парня с нежным румянцем, а? Разве не у тебя была всегда такая белая, веснушчатая кожа? Не у тебя был этот ласковый, умный взгляд? Долой бороденку с усами! Долой ленинскую плешь! А главное, - он тоже Эдик! Арчил критически оглядел партнера. - Мне кажется, они и жирок могут спустить. Не трусь, приятель, пользуйся случаем... Боюсь, что потом для подобных глупостей у нас времени не будет.
- Вы правы, сэр, нас ждут великие дела!
Они по-прежнему называли друг друга Эдом и Арчилом, хотя в новых паспортах значились совсем другие имена. И прямо сразу, ещё прогуливаясь в парке швейцарской клиники, начали готовить программу дальнейших действий.
Самой первой ступенью в Комплексной Системе Общественных Преобразований, разрабатываемой целым подразделением ученых разных профилей, собранных заговорщиками, было завоевание того, что осталось от разваливающегося Союза. К тому времени, когда Система в общих чертах определилась, стало очевидно, что начинать следует с России.
Потребовалось совсем немного времени, чтобы выяснить, кто стоит у реальных рычагов власти, скрываясь за спинами президента и правительства. С помощью сложнейших приемов заговорщикам удалось сделать своими союзниками большую часть людей, у которых кодекс личной чести не пользовался особой популярностью. Фанатики-игроки, одурманенные наркотиком тайной власти, не боялись кровопролитий, военных действий, террористических акций. Россия была для них лишь огромной картой, снабженной сложнейшей системой различных данных - от численности населения отдельных зон до подробного социально-демографического портрета разных общественных слоев с учетом психофизических, экономических, творческих характеристик. Одним из главных показателей в этой структуре данных был "индекс выживаемости", определяющий, насколько целесообразно сохранение данного человеческого вида в различных социальных условиях. Арчил и Эд обогатили "мозговой центр" своих служб данными о российских "теневиках" и заручились поддержкой многих мощных фигур.
Но порой на пути стремительно идущих к цели партнеров возникали неожиданные препятствия: методы "покупки" или подчинения необходимого лица не срабатывали. И тогда затевалась захватывающая игра - настоящая большая охота. Травля быка и Зайца началась в сентябре. А после беседы в пентхаузе была сформулирована главная цель затеянной операции: "Они приползут к нам на животе или сожрут друг друга".
Глава 14
Затевать ремонт квартиры в конце сентября не очень разумно. Но разве может идти речь о разуме при диагнозе маниакально-депрессивного психоза? Диагноз поставила себе я сама и, вероятно, не слишком ошиблась.
Вначале я ещё надеялась, что переживаю последствия стресса, полученного в турецком плену. Жуткие картины случившегося преследовали меня во сне и наяву, оттесняя благополучную реальность московской жизни. Десятки раз я проходила через насилие старика и отдавалась парню. вспоминая все новые и новые детали, мельчайшие подробности, сливавшиеся в сплошной отталкивающе-соблазнительный кошмар.
Все попытки выстроить стену между прошлым и настоящим оказывались тщетными: мои мысли притягивались к стамбульской ночи с маниакальной настойчивостью убийцы, стремящегося вернуться на место преступления.
Случившееся не просто потрясло, оскорбило меня - оно перевернуло мои представления о себе. Теперь, после эпизода с деревенским мальчишкой, моя прошлая чувственная жизнь выглядела весьма бедно. Мне стало казаться, что только от женской закомплексованности и холодности я не только не помышляла об изменах мужу, но никогда не испытывала тяги к другим мужчинам.
Тон легкого флирта, который я поддерживала в общении с коллегами и друзьями, означал лишь одно - человек мне симпатичен и я отдаю должное не только его дружеским и профессиональным качествам, но и принадлежности к сильному полу.
Уверенность в полноте семейной жизни, дающей удовлетворение физической и духовной близости с мужем, заботы материнства, а также увлеченность своей профессией ограждали меня от потребности искать радости на стороне. И даже задумываться о том, что в интимной жизни возможны более сильные ощущения, кроме привычной любви на супружеском ложе.
Потребность в эмоциональной встряске, очевидно, зрела подспудно. Об этом я догадалась, встретившись на теплоходе с Аркадием. И честно призналась себе, что отправилась в круиз с надеждой на эту встречу, подстегиваемая то ли любопытством, то ли потребностью одержать победу и доиграть в свою пользу начатый много лет назад лирический сюжет.
