Марина Серова - Дьявольский вкус смерти
Машина стояла у третьего подъезда, и можно было предположить, что владелец проживает именно там. На всех дверях стояли кодовые замки, так что проникнуть внутрь я могла только с чьей-то помощью. Я огляделась. Погода к прогулкам не располагала, поэтому вокруг было пустынно. И только как раз к нужному подъезду направлялся симпатичный представитель начального класса школы с ранцем за спиной. Поколдовав над кнопками замка, он собрался было уже зайти, как я его окликнула:
— Ты не знаешь случайно, чья это машина?
Мальчик проследил за моим пальцем.
— Знаю, — умные глазенки смотрели на меня с интересом.
— А где живет хозяин машины? — Мои слова прозвучали почти как приговор, но это не помешало любопытному малышу задать встречный вопрос:
— А вам зачем?
— Мне сказали, что машина продается, и я хочу ее купить.
Мальчишка сморщил нос:
— Не стоит.
— Это еще почему?
Ответ поразил меня своей лаконичностью и знанием дела.
— Барахло.
Выслушав мои объяснения, касающиеся отсутствия денег на новую машину, мальчонка деловито кивнул.
— Потом не говорите, что я вас не предупреждал. Пошли.
Я послушно перебирала ногами, следуя за вундеркиндом, пока он не остановился на втором этаже.
— Вот его звонок.
Поблагодарив этого развитого не по годам ребенка, я нажала на кнопку звонка. Дверь мне открыл растрепанный молодой человек с бугристым лицом и оловянными гла — зами.
— Кого надо? — дыхнул он в мою сторону перегаром.
— Я от Рудухина Павла. Можно войти?
За спиной хозяина раздавался надрывный плач ребенка и громкие крики, видимо, его матери, вразумлявшей таким действенным образом свое непослушное чадо. Пошевелив извилинами, молодой человек задал следующий содержательный вопрос:
— Че ему надо? Он же недавно только здесь был.
Я брякнула то, что первым пришло в голову:
— Мать его волнуется, он дома не ночевал. Просила узнать, может быть, ты знаешь, где Павел.
Сначала мне пришлось выслушать отборную нецензурщину по поводу Павла и того, где он бывает. Я уже было подумала, что сейчас дверь захлопнется перед моим носом, как вдруг декламатор произнес нечто вразумительное:
— Брал у меня утром машину, а где он сейчас — не знаю.
И тут к нему с криком: «Папа, папа» подбежал вырвавшийся от матери кривоногий карапуз. В руке он держал пустой футляр для ключей. Мужик резким движением вырвал у него кожаный мешочек, вызвав тем самым у ребенка новый приступ истерики, и сунул мне в руку.
— Отдадите Рудухину, когда его найдете. Он в машине забыл.
После чего дверь захлопнулась. Я повертела в руке сей предмет, размышляя о том, что же теперь предпринять, и обнаружила на серой коже футляра инициалы, написанные шариковой ручкой. В следующий момент я уже знала, что мне делать. Пока спускалась по лестнице, набрала Катькин номер.
— Ключи твоего отца в кожаном футляре были у тебя дома?
Мой неожиданный вопрос ее слегка озадачил.
— Да. У меня в столе. А что?
— Проверь, там ли они.
После короткой паузы Катька доложила: ключей нет. В чем я, собственно, не сомневалась. Меня больше интересовало другое.
— Какие ключи лежали в футляре?
— От бабушкиной квартиры на Московской.
Это все, что мне хотелось узнать. Я прервала связь. Так. В первую очередь Рудухину требовалось приобрести дозу героина, уколоться и забыться. Последнее можно неплохо осуществить в квартире на Московской. Конечно, со стороны Рудухина это был бы неосторожный поступок, но разве наркоман в состоянии ломки способен думать об осторожности? Жилплощадь, принадлежавшая Катькиной бабушке, могла стать ему временным пристанищем, иначе с какой целью он стал бы воровать ключи? Оставалось проверить, там ли Рудухин.
Когда я зашла в знакомый подъезд старого дома, работа там кипела пуще вчерашнего. Стучали молотки и раздавался громкий гогот веселившихся строителей. Шум стоял невообразимый. Звонить в дверь было бесполезно — даже если наркоман еще в «своем уме», в чем я сомневалась, он все равно не откроет. Пришлось за информацией обратиться к рабочим. Все разом бросили свои дела и устремили на меня любопытные взгляды.
— Я видел, какой-то мужик зашел в квартиру, — ответил вчерашний мой собеседник, который, как и полагалось, меня не узнал. — Там он сейчас или нет, не могу сказать.
Окна квартиры выходили во двор. Из трех окон только кухонное не было закрыто занавесками. Я прильнула к нему, хорошо разглядела бедную обстановку кухни, но никаких следов Рудухина не увидела. В большом окне зала форточка была открыта. Это подало мне надежду, ведь хозяева так бездумно оставлять открытой форточку в пустой квартире не стали бы. Первый этаж был низким, и я постаралась сквозь щель в шторах заглянуть в комнату.
Рудухин в готовом виде валялся на софе, неестественно раскинув руки и поджав под себя ноги. Соотнеся размеры форточки со своими изящными габаритами, я приняла единственное решение — лезть. Тем более что делать это придется далеко не в первый раз. Моя богатая практика насчитывала уже несколько таких удачных попыток. Прежде чем приступить, оглянулась по сторонам, проверив, не сосредоточен ли на мне чей-то назойливый взгляд.
Дворик не подавал признаков жизни, и в соседних окнах никто не торчал. Я сняла дубленку, встала на кирпичный выступ, который как будто специально архитекторы предусмотрели для воров-домушников, и принялась осуществлять задуманное. С некоторым трудом, но этот акробатический этюд мне в конце концов удался, и я оказалась на подоконнике. Я спрыгнула в комнату, осмотрелась.
Рудухину было не до посетителей. Он находился в другом мире, куда доступ открыт только привилегированным — безвольным и отчаявшимся. Таким, как он. На полу валялись шприц и жгут.
Первым делом я обнаружила две связки ключей. Один желтенький ключик на первой был мне знаком — им я открывала общую дверь коммунальной квартиры Самохвалова. Ключи со второй связки, как я предполагала, украденной Рудухиным сегодня у Катьки, открывали замки квартиры, в которой я сейчас находилась. Обе находки я переложила в свою дубленку. В куртке денег не оказалось, зато я нашла во внутреннем кармане квитанции на оплату жилья и коммунальных услуг. Посмотрев на них внимательнее, последнюю жировку, удивилась: сегодняшним числом было уплачено за коммунальные услуги прошедшего полугодия.
Видимо, наркуша решил на радостях оплатить все долги. Судя по времени, отмеченному на штемпеле, сделал он это чуть ли не в первую очередь после кражи, что, с моей точки зрения, было крайне нелогично. Но разве может быть логика у такого антисоциального типа? Книжку я положила на место. Осталось осмотреть самого ворюгу. Карманы имелись на рубашке, под джемпером и в джинсах. Под моими руками «отдыхающий» только тихо стонал и бормотал что-то невнятное.
На этот раз тоже не повезло — ничего, кроме малоинтересных мелочей и двадцати рублей, в карманах не оказалось. Я обвела взглядом комнату. Кроме софы, здесь находился пустой шифоньер и два стула. Соседняя комната была закрыта на ключ — туда, видимо, отнесли все более-менее ценные вещи, поскольку квартира сдавалась внаем. Ключа, подходящего к этой комнате, не нашлось. Осмотр кухни тоже ничего не дал.
Долго задерживаться в квартире я не стала: соседи могли видеть мои поползновения и вызвать милицию. Вышла вполне цивилизованно, захлопнув за собой дверь. Причем это осталось никем не замеченным: рабочие продолжали стучать инструментами и громко переговари — ваться.
Села в машину, и тут на меня навалились злость и раздражение, вызванные бесполезностью всех моих поисков. Неужели Рудухин все спустил? Возможно, у него были долги, и немалые. Но не такие же огромные! Не могла я поверить, что за столь короткий срок можно было встретиться со всеми кредиторами. Хотя наркоман катался утром на машине и многое мог успеть… Нет, интуиция подсказывала мне: нужно искать дальше. Причем мне даже казалось, будто я знаю где. Только эта информация так некстати провалилась в самую глубину моего сознания.
Я сидела и провожала взглядом проезжающие машины, пытаясь сосредоточиться. Когда же мимо прогремел грузовик, на голубом боку которого красовалось одно только слово «почта», я поняла все, что мне было необходимо, и тронула машину. На проплаченной Рудухиным жировке стоял почтовый штемпель!
* * *Та почта, которая была мне нужна, находилась неподалеку от той самой школы, где учительствовал Самохвалов и ученичествовала когда-то я.
— Здравствуйте, — поприветствовала я, увидев знакомую пышную фигуру.
— Ой, здравствуйте! — обрадовалась Душечка. — Как дела с вашей статьей, почитать можно?
— Как только ее напечатают, я вам сразу сообщу, — заверила я женщину. — Помню, вы мне говорили, что работаете на почте. Вот — шла мимо и дай, думаю, зайду…
