Александр Савельев - Аркан для букмекера
В очередной беговой день она отправилась на ипподром, не на трибуны и не в директорскую ложу, показную его часть, а на задворки, в самое чрево, где клокочут страсти во всей их неприглядности. Поехала к Михалкину и, как человек практичный, собиралась попутно, перед тем как пустить в ход бумаги мужа, пощупать почву. Поехала на метро, предусмотрительно оставив машину в гараже.
Распорядок она не забыла, поэтому появилась именно в тот момент, когда бригадир тренотделения, закончив работу, отдыхал в своей каморке, попивая пивко. Появление Антонины приятно удивило его.
— Вот не ожидал. Сюрприз. Ты даже не представляешь, как рад я тебя видеть.
Но, вспомнив вдруг о смерти Игоря Николаевича, сменил тон и с подобающей миной выразил соболезнования.
— Да ладно тебе тоску нагонять. Все там будем. Расскажи лучше, что нового у вас? Какие проблемы?
— Проблем хватает. Только успевай поворачиваться. От них уже воротит.
— Что это ты лошадиную мочу дуешь? Не хочешь чего-нибудь покрепче?
— С тобой — с огромным удовольствием. А ты изменилась.
— В лучшую сторону?
— Стала вся из себя, к тебе не подступишься.
— А ты что хотел? Это мой огромный чемодан, кому хочу тому и дам.
«Еще больше обнаглела. Но ап-петитная!»
— Ты не развелся?
— Пока нет. А что?
— Жаль. А то могли бы тряхнуть стариной.
— Жена в таких делах — не помеха.
— Не скажи. Какая жена, а то может и без яиц оставить.
— Типун тебе на язык. Отобьешь всю охоту.
— Так уж и отобью.
Она кокетливо взглянула на него и вызывающе поправила теснящий лифчик.
— Как водочка? Цапанула слегка? Давай еще по одной.
— За что выпьем?
— За успех безнадежного дела.
— Вот так же шутил твой покойный муж.
— Частенько он у тебя бывал?
— Раза два в месяц. Вот и намедни заходил, принес бутылку коньяка. Мы посидели с ним, выпили. Насчет Решетникова расспрашивал. Ты ведь с ним знакома?
— Еще бы. Наш начальник.
— Небось много чего такого про него известно?
— Ты прав. Одно дело делали.
— А может быть, твой муж за это и пострадал?
— О чем это ты?
— Так, ни о чем. Лясы точу.
— Нет уж, раз заикнулся, то говори. Я должна все знать.
— Разве он тебе не рассказывал, как долбанули начкона Степного конного завода? Беднягу сбросили с Крымского моста. Накануне он много лишнего болтал про Решетникова, поливал его грязью, грозился посадить.
— Ну и что? Игорь Николаевич-то здесь при чем?
— А то, что твой муж был у него как раз накануне убийства, интересовался подробностями смерти жеребца, купленного этой зимой в Швеции. Дело это темное. Судя по всему, кто-то наварил на этом хорошие деньги.
— Откуда ты знаешь?
— Что именно?
— Что Игорь Николаевич был у начкона накануне убийства?
— Я сам посоветовал сходить к нему, когда мы здесь с ним сидели. Он тоже интересовался насчет Решетникова. Думаю, неспроста. Не тот человек Игорь Николаевич, чтобы вести праздные разговоры.
— Ничего не поняла. Ты ясней можешь, без всяких загадок?
— Если ничего не поняла, то и не поймешь. Начкон рыл под Решетникова и сыграл в ящик. Не исключено, что и твой муж…
— Ах вот оно что… Только сейчас дошло. Игорь Николаевич покончил жизнь самоубийством. Это официально известно. Ясно? Самоубийство.
— Что ты на меня-то рычишь? Это не я придумал, так думают многие на ипподроме. Тебе не хуже меня известны порядки. Чистоделы здесь — еще те. Могут и самоубийство подстроить, и несчастный случай, а то и острую сердечную недостаточность. Все зависит от интереса и таксы. А, по всему видать, интерес здесь приличный.
— Все равно ты меня не убедил. Приезжала следственная бригада. Работали эксперты. Так что оставь эти домыслы при себе.
— Лично мне все это без разницы. Игорь Николаевич ко мне относился нормально. Мужик он не вредный. Да и против тебя я ничего не имею. Просто советую, будь аккуратней, лишнего не болтай, тем более с незнакомыми людьми.
— И ты на меня не обижайся. Издергали меня в последнее время. Не у тебя одного подозрения. Но я точно знаю: из жизни он ушел добровольно, хотя и не знаю почему. Но все равно тебе спасибо за предостережение. Приму к сведению обязательно.
— Ты по делу приехала или просто так, проведать старых знакомых?
— Какие теперь у одинокой вдовы могут быть дела? Боюсь, и сюда скоро не будут пускать.
«Что-то темнит. Неспроста она тут появилась. А впрочем, это ее личное дело. Надо попробовать подъехать к ней по старой дружбе».
За разговорами незаметно выдули почти всю бутылку.
— Выпить еще хочешь? — спросила Антонина.
— А почему бы и нет? Гулять так гулять.
Анатолий Иванович обнял Антонину повыше талии и запустил руку под блузку.
Она не отстранилась и, скосив на него повлажневший взгляд, предложила:
— Пошли кого-нибудь за бутылкой коньяка. Денег дать?
— Какие деньги? Ты что? Ты у меня в гостях, а желание гостя для меня закон. Леха! Красивый! Зайди на минутку.
— Чего, Анатолий Иванович?
В дверях появился рослый симпатичный парень. Оценивающе окинул взглядом Антонину с ног до головы и одобрительно хмыкнул. Антонина ничуть не смутилась, даже не шевельнулась, оставив лежать руку Михалкина под блузкой.
— Сходи к Гоге, возьми пару бутылок коньяка. Скажи, для меня, а то туфту всучит. И мигом обратно.
— Давно он у тебя работает? — поинтересовалась Антонина, когда стихли за дверью шаги первого помощника Михалкина.
— Второй год.
— Симпатичный.
— Других не держим.
— Однако внешность нередко бывает обманчивой.
— Это не тот случай.
— Откуда ты знаешь?
— Бригадир все должен знать. Иначе его вмиг съедят с потрохами.
— Я имею в виду мужское достоинство.
— А… ты об этом? У голодной куме — одно на уме. По этой части он и мне не уступит.
Михалкин завалил Антонину на топчан и полез шарить под юбкой. Антонина мягко его отстранила:
— Обожди немного. Я еще не дозрела. Да и твой помощник сейчас вернется.
Как ни в чем не бывало она оправила юбку, взбила прическу и пересела на стул.
— Послушай, Анатолий Иванович, ты можешь познакомить меня с бандитом?
— Не понял. С кем познакомить?
— С бандитом. Только чтоб настоящий был. С шестисотым «Мерседесом», с массивной золотой цепью, с крестом и, конечно же, с двухэтажным коттеджем по Рублевскому шоссе.
— Почему именно с бандитом?
— А как же? Это сейчас самые надежные ребята. Страсть как хочу иметь своего бандита. Боюсь только, не успею — всех разберут.
— Ты это серьезно?
— А разве такими вещами шутят?
И хотя Михалкин до конца еще не был уверен в серьезности намерений Антонины, мгновенно прокрутил в голове многообещающий план. Хорошие наездники соображают быстро, а Михалкин был вторым на ипподроме по числу побед в именных призах. Причем при хроническом гандикапе — форе, которую приходилось давать, получая с заводов второсортный товар, Анатолий Иванович мог и хотел быть первым. А нужен для этого сущий пустяк — избавиться от гандикапа.
Паша-пупырь — главный его конкурент — потому и первый, что состоит в родстве с Решетниковым. Их опекает уголовный авторитет, делает погоду на ипподроме. Съесть Пашу можно, лишь устранив его влиятельного родственника вместе с подручным авторитетом. И человек, который мог это сделать, у Михалкина на примете был. Матерый уголовник, похлеще Пашиного, давно положил глаз на ипподромный бизнес и охотно взял бы его под контроль. Антонина, в этом Михалкин был уверен, могла бы ему в этом помочь.
«Кривцов был ушлый мужик. Наверняка собрал коллекцию компромата на своего начальника. И Тонька — баба не промах. Мимо рта ложку не пронесет. А что? Возьму и сведу их вместе. Жаль, конечно, терять такую мочалку. Баба она аппетитная. Но интересы дела важней».
— Ну познакомлю я тебя с бандитом — и что? Мне-то какой от этого прок? Ты меня опять бросишь.
— Ну что ты! Таких мужиков не бросают. Такие мужики всегда нарасхват.
«А ведь она не лукавит. Вот я дурак. Мог бы пилить ее на пару с Кривцовым. Наверняка она ему изменяла. Такие бабы верными женами не бывают».
— Извини, Анатолий Иванович, немного задержался. Забежал в магазин. Взял сырку, колбаски, пару лимончиков.
— За что и ценю тебя. Все без слов понимаешь.
— Анатолий Иванович, пригласите молодого человека в нашу компанию. Веселей будет.
— Ты как, не против?
— Можно.
— Кто в конюшне остался?
— Один Петрович. И он уже уходит.
— Запри за ним дверь и приходи. Можешь прихватить из машины музыку.
Тонька проворно привела в порядок стол, нарезала закуску, ополоснула стаканы и скинула пиджак.
— Душно у тебя здесь. Дышать нечем.
