Марина Серова - Грабь награбленное
— Наполеон? Это Таня. Все в норме. Говори кратко, потому что времени в обрез.
За время моего отсутствия Подольский, по-видимому, настроился более решительно, осознав всю серьезность его положения, поскольку он отвечал мне необычно послушно, соглашаясь с каждым словом. Хотя, возможно, он подумал, что я на самом деле за деньги готова работать на кого угодно, как угодно, перепродавать информацию и прочее. Но сейчас мне это было безразлично.
Все это время Орлов смотрел на меня ошарашенно, наверное, только сейчас поверив в то, что это не сон, а явь. Воспользовавшись моментом замешательства, я протянула ему трубку и шепнула:
— Делай, как я сказала.
Не забывая о том, что предусмотрительность никогда не помешает, я приготовила специально для этого случая записывающее устройство, которое почти всегда было при мне, — эта запись тоже могла служить уликой.
Орлов дрожащими руками взял трубку и сначала молчал, выслушивая гневный поток нелитературных слов, а потом попытался что-то возразить. Увидев это, я замахала руками, шепча:
— Делай, как я сказала.
Мы же, по мнению Подольского, которое я ему внушила, находились в ментовке, и любое неосторожное слово могло разрушить все мои планы. Наполеон — парень прожженный и подвох уловить сможет довольно легко.
Орлов залепетал:
— Понял, Санек, все понял.
Из этого можно было сделать вывод, что угрозы Наполеона подействовали. Я взяла трубку в свои руки.
— Это Таня. Все, времени больше нет. Куплено только три минуты, — я отключила телефон и убрала его в чехол.
Орлов явно был разбит и растерян.
— А как же Инна? Что, все мне, что ли? Ну нет! — Орлов вновь сжал кулаки.
— Это не твоя забота, — поспешила я его успокоить. — Она свое тоже получит. Утром я вылетаю в Тюмень и обязательно ее найду.
Владимир закрыл глаза и завопил:
— Что я наделал?! Зачем?
— Тебя менты все равно повяжут, у меня есть улики — отпечатки пальцев, — продолжила я.
— Ха-ха-ха-ха! — зашелся Орлов истеричным смехом.
Я поняла, что он имеет в виду, и сказала:
— Да, ты об этом позаботился, но один непослушный окурок закатился в укромное местечко, а я — добренькая, его оттуда вызволила, сняла пальчики, сверила их с твоими, и все — доказательство почти готово. Слушай дальше, — я по-прежнему держала Владимира на прицеле, — предлагаю опередить действия и милиции, и Наполеона и добровольно сдаться. Менты с моей помощью расколют тебя в два счета, ты отмотаешь срок и будешь продолжать жить, а вот в противном случае — вряд ли.
Орлов схватился за голову.
— Тебя подвезти? — спросила я решительно.
— Куда? — беспомощно произнес Владимир.
— Я думаю, на место последнего преступления. Там еще должны работать опера. Будет выглядеть вполне натурально — убил, а потом протрезвел, опомнился и пошел сдаваться. Ну а по ходу дела — не выдержал мук совести и рассказал о первом, ранее совершенном преступлении.
— Как же я тебя ненавижу! — Орлов даже скрипнул зубами.
— Ничего не имею против. Так, я думаю, теперь ты будешь вести себя спокойно. Знай, что Наполеон в курсе всего и я заручилась его поддержкой, — я убрала пистолет, но в то же время была начеку.
Кивнув в ту сторону, где стояла моя машина, я приказала Орлову идти вперед. Он подчинился и зашагал, тяжело ступая на траву. Я не сводила с него глаз. Все равно ехать с ним было небезопасно, поэтому я решила позвонить Кире.
Орлов уже сидел в «девятке», а я стояла возле своей дверцы. Как назло, Кири не оказалось на месте. Судорожно набирать номера других ментов-приятелей было бы просто глупо, и я решила нагло врать, идя на порядочный риск.
— Полковник Кирьянов? Это Таня Иванова. Везу опасного. Подстрахуй. Ты знаешь, где я.
Я села в машину и посмотрела на Орлова. Он отрешенно глядел вдаль и, по-видимому, не собирался сопротивляться. Мы ехали молча, думая об одном и том же. Я, конечно, не была на сто процентов уверена, что выйдет именно так, как мной задумано, но предстоящий разговор с Сурковой обещал явиться дополнительным доказательством. Препираться она вряд ли бы стала, потому что я собиралась весьма подробно описать ей картину произошедшего. Здесь даже блеф с моей стороны уже не был нужен.
Мое мнение оказалось верным. Возле подъезда, в котором жил Костя, стояла милицейская машина.
— Ну, не пуха тебе! — сказала я Орлову.
Он хлопнул дверью так, что я вздрогнула. Да, у него были причины меня ненавидеть. Я отъехала немного поодаль и остановилась там, где машина не бросалась в глаза и где ее не было видно из окон Костиного дома. Это являлось необходимым для того, чтобы вовремя остановить Орлова, если он передумает, и напомнить ему об обещании Наполеона. Прождав полчаса, я увидела, как из подъезда в наручниках вывели Орлова. Вокруг милицейской машины сразу собралась куча народу. Люди ахали, громко вздыхали, кто-то проклинал убийцу, кто-то недоумевал, кто-то сочувствовал Орлову. Он сел в машину, опустив голову, стыдясь, очевидно, смотреть в глаза знакомым.
* * *Я наслаждалась приятной прохладой струек воды, стоя под душем. Хотелось по-человечески расслабиться, ведь столько уже было сделано, а главное все же было впереди. Я попыталась медитировать, представляя себя катающейся на морских волнах где-нибудь на Кипре или любом другом солнечном острове, но это как-то не получалось, потому что мысли все равно возвращали меня к реальности. Так уж я устроена — не доведя дело до конца, расслабиться как следует не могу. У меня оставалось еще минут сорок на кофе, макияж, одевание и дорогу до аэропорта, поэтому особо нежиться было и некогда. Наскоро промокнув тело полотенцем, я накинула халат и принялась за кофе.
«Девятку» пришлось оставить на стоянке, заплатив деньги вперед за несколько суток, потому что непредвиденные обстоятельства могли задержать меня в Тюмени дольше, чем предполагалось.
Дорогу я перенесла легко, чему во многом, наверное, способствовал сосед, весь полет веселящий меня свеженькими анекдотами и щедро осыпающий оригинальными комплиментами. Он оказался тюменцем и любезно объяснил мне, как добраться до указанного в адресе места. Предложил даже сопроводить, но я отказалась, избегая дальнейших приставаний. Впрочем, когда ухажер узнал, какого рода делами я занимаюсь, он почему-то напрочь расхотел иметь со мной какие бы то ни было отношения и поспешил убраться восвояси.
Дверь квартиры, купленной, по моим сведениям, Сурковой, была старенькой и обшарпанной. В то же время я заметила — недавно поставлен новый замок. Это могло являться свидетельством того, что здесь поселился новый жилец. Сначала я долго прислушивалась к тому, нет ли внутри каких-то звуков, поскольку, не имея в городе знакомых, Инна Георгиевна могла просто не открывать никому дверь, по вполне понятной причине впрочем.
Неслышно простояв вплотную возле двери минут пятнадцать, я на всякий случай позвонила и приложила ухо к дверной обивке. Не раздавалось ни шороха. Я решила пробраться внутрь, чтобы проверить, действительно ли там проживает Суркова. Порывшись в вещах, можно было сделать соответствующие выводы. К тому же внезапная встреча со мной произвела бы на Инну Георгиевну ошеломляющий эффект.
Достав из сумки приготовленную заранее связку отмычек, я быстро подыскала подходящую и без особого труда проникла в квартиру. Подозрения подтверждались. Она была абсолютно пуста: ни мебели, ни чемоданов с вещами. Сиротливо валялся в углу комнаты новый односпальный матрас, застеленный столь же новым постельным бельем, и вместительная сумка в клеточку, с какими ездят тарасовские челноки в Москву.
Я присела на корточки и вывалила на пол ее содержимое. Там были кое-какие вещи, некоторые с этикетками, наверное, тоже недавно купленные. Их размер соответствовал тому, что имела одежда, которую я исследовала в лагере. Я попала в цель. Оставалось сидеть и ждать, когда Суркова явится. То, что она здесь обитала и была в этой квартире сегодня, являлось очевидным: даже чайник до конца не остыл. Он, кстати, тоже еще не успел утратить глянцевого блеска. Но у меня возникла мысль, что Инна Георгиевна, заметая следы, могла в ближайшем будущем продать это жилье и приобрести новое, в другом районе или даже городе. Уж слишком необжитым было помещение — никакого намека на планы дальнейшего обитания в нем. Благо я имела шанс воспрепятствовать этому.
По-хозяйски усевшись на матрас, я, не включая свет, стала дожидаться прихода хозяйки жилища. Минуты тянулись мучительно медленно. Тиканье маленьких часиков на моей руке казалось настоящим боем курантов. Постепенно сладкая дрема стала заполнять мое сознание, и только дикие вопли заставили меня прийти в себя.
— Кто вы? — визжала полная женщина, стоящая передо мной.
Она прикрывала рот руками, очевидно, боясь привлечь внимание соседей, которые, чего доброго, и милицию могли вызвать. Так и есть, это была Суркова. Когда она убрала руки от лица, я узнала в ней ту, что смотрела на меня с фотографии, данной Екатериной.
