Оксана Обухова - Ставка на проигрыш
Я выключила технику – кадр с внутренностями ящика и так в мозгах застрял, – засунула в карман летнего пиджака зажигалку, три сигареты и отправилась на палубу проветрить эти самые мозги и посмолить на свежем воздухе.
Идея, посетившая меня внезапно, была проста до гениальности. Где, учитывая все возможности, удобнее всего обустроить тайник для небольшого предмета? Если хранить контейнер возле себя уже опасно, а связи с командой нет.
Конечно, в общественном месте. Там, куда любой пассажир имеет свободный доступ, в нашем конкретном случае – в общественной уборной ресторана.
Представить это вполне возможно.
Идем дальше. Если моя мысль верна, то сообщников среди команды «Мадемуазели» у курьера нет. Иначе все эти рассуждения изначально бессмысленны, беспочвенны и груз тихонько едет в трюме под тюками с ветошью или в трубе машинного отделения.
Но эти рассуждения мы оставим для таможни, пограничников и контрразведки, насобачившихся ловить злоумышленников гораздо лучше бухгалтеров. Мы будем рассуждать с точки зрения приходного ордера.
Каждый бухгалтер, составляя калькуляцию, вносит в приходный ордер не только сумму, но и конкретное название, артикул приобретаемых предметов. Например, мыло «Бархатное» три коробки, порошок стиральный «Тайд» три мешка и так далее.
А чего, спрашивается, проще при современном развитии хакерского промысла раздобыть информацию о том, какое мыло или порошок были завезены на «Мадемуазель», а?
Да раз плюнуть! Наша «Девушка» не Пентагон! (Хотя хакеры и туда пробирались.)
Итак, идея на глазах начинала приобретать логически красивое обоснование.
Какое-то время назад хитрые дяди из иностранной разведки задумали вывести из России некий секрет. И на всякий пожарный случай придумали для контейнера некий тайник. Такой, чтобы подозрения не вызывал и был обычен, как брусок мыла.
И что же дяди делают?
А дяди взламывают сервер пароходной компании, залезают в бухучет и выясняют: в конце августа – начале сентября хозяйственный шкафчик «Мадемуазели» будет забит тем-то, тем-то и тем-то.
В шпионской лаборатории враждебного государства другие умные дяди изготавливают контейнер. Не тот, что «алхимик» сбросил в мусорное ведро «Миража», а другой – точную копию какой-нибудь банки, упаковки мыла, пакета с порошком или…
А вот или – все. Пластиковые банки с гелями абсолютно прозрачны. Средство для мытья стекол тоже насквозь просвечивает. Губки, ершики и тряпки вообще можно исключить. В туалетную бумагу много не завернешь…
Да и мыло… Тоже в смысле хранилища сомнительный объект. В крошечные розовые раковинки, что регулярно появляются на мраморных полках, много не запихаешь…
Может быть, курьер заменил колбу-дозатор для жидкого мыла?
Штука объемная, непрозрачная…
Нет, вряд ли. Эту колбу часто заполняют, снимают и так далее. А для тайника важна пролонгированность использования. То есть длительность. Его не должны часто тревожить.
Я прищурилась, восстановила в памяти каждую полку шкафчика и пришла к выводу: если где и спрятан контейнер с украденным у родимого государства секретом, так это в банке чистящего средства пемолюкса. Этих банок восемь штук в два ряда на верхней полке. Они довольно тяжелые, как средство – экономичные, запечатанные и абсолютно непрозрачные.
Но главное – их много. И если предположить, что в предыдущем круизе или просто с «обзорной экскурсией» на «Мадемуазели» побывал кто-то из коллег клетчатого, то факт этот широко известен. (Ведь кто-то же разработал в деталях путь, по которому курьер вел по городу «алхимика»! Кто-то ознакомился с условиями «Миража», кто-то все это выяснил!)
То есть, если я рассуждаю правильно, после того, как оставить контейнер в кустах у пристани стало невозможно из-за бдительности одного из членов команды, курьер, судя по всему, задействовал запасной вариант. Проще говоря, избавился от присутствия возле себя груза и спрятал его в общественной уборной.
Ай да я, ай да собачья дочь!
Позвонить, что ли, подполковнику Огурцову? Порадовать?
Ага. И по шее получить.
Ну уж фигушки. Теперь я торопиться, точно, не буду. Поскольку установить в банке пемолюкса наличие контейнера, на мой взгляд, проще пареной репы. Достаточно перевернуть банку днищем вверх, проверить маркировку партии и время выпуска, выбитые на днище, сравнить номера и найти «иностранку». Или даже сделать то же самое по штрих-коду на бумажной обертке.
Впрочем… как сказать – легко. Если дяди у нас шибко умные, то выяснить номер партии по тому же компьютеру, проведя его от завода изготовителя до шкафчика за зеркалом, тоже представляется возможным…
Да и побывал кто-то из шпионов на «Девушке» недавно! Точно – побывал. И номера банок в блокнотик срисовал.
Но попытка не пытка. А звонить подполковнику Огурцову через час после того, как он меня «недоумком» обозвал, тоже, знаете ли… малоприятная перспектива.
Да и ошибиться я могу. А фантазии «недоумков» органы контрразведки мало интересуют.
Итак, как бы ни хотелось мне сразу же бежать к зазеркальному ящику, я мудро рассудила – не горячись, Софья, не то попадешься – и отправилась в каюту. Будить Туполева и заниматься тем, чем следовало заниматься любой нормальной девушке в предсвадебном путешествии. То есть ворковать и быть нежной.
Будить Туполева надо было раньше. Он переспал и хмуро мучился головной болью.
– Где ты пропадала? – спросил мрачно.
Я пожала плечами:
– Гуляла.
– А почему лицо такое озабоченное?
– Неужто? – поразилась я.
– Озабоченное, озабоченное, – подтвердил Назар Савельевич. – Что-то опять замыслила?
– Наза-а-а-р, – я приложила обе руки к трусливо забившемуся сердцу, – что я могу замыслить?!
– Не знаю, – буркнул он. – Какую-нибудь проказу.
Недолго думая я развела в стакане воды шипучую таблетку от головной боли, и настроение любимого быстро улучшилось.
На ужин мы решили выйти в общество. Туполев надел немятый костюм (и почему его костюмы всегда так быстро мнутся?!), я тоже придала себе товарный вид и, цепляясь за локоток любимого, поплыла в вечернем променаде по палубе.
Народ, что характерно, тоже повсеместно прогуливался. Кучками и группками, в одиночестве и парами. Невдалеке от ресторана – мои глаза, как намагниченные, тянулись в сторону коридорчика – стояла, положив руки на перила, Наташа-переводчица и грустно смотрела на проплывающую прибрежную деревеньку.
– Составим девушке компанию? – шепнула я Туполеву.
Назару было без разницы, и он, закурив, остановился за нашими спинами.
– Добрый вечер, Наташа. Скучаете?
– Не очень, – улыбнулась девушка. – Сегодня после ужина обещают интересное русское кино…
Мы немного поговорили о кинематографии, я призналась, что обожаю английские фильмы, не очень люблю гомерический хохот американских комедий и предпочитаю завуалированную недосказанность англичан. Что просмотрела все повторы «Дживса и Вустера», особенно отметила беспримерное качество экранизаций Агаты Кристи – ах, ах, Пуаро в исполнении Дэвида Суше – это шедевр! – прошлась с комплиментами по Гаю Риччи…
В общем, кудахтала минут восемь. А в результате плавно свернула на интересующую меня тему:
– А как вам, Наташа, родина предков? Как Россия?
– Я часто бываю в столицах, – призналась девушка, – но вот в провинцию попала практически впервые.
– И как? Находите ее неустроенной?
– Мягко говоря, – рассмеялась Наташа. – Но все равно российская глубинка меняется быстро.
– А в нашем городе вы где-нибудь побывали? Там есть неплохая картинная галерея, старинные усадьбы…
– Нет, – покачала головой русская по крови, – не довелось.
– Жаль. Надо было своих подопечных на экскурсию свозить. – Я еще немного покудахтала о картинной галерее, подлинниках Васнецова и Левитана и поинтересовалась: – Лорд Каментон не поклонник живописи?
Наташа поглядела на меня, как на полную идиотку, и сказала, что у лорда великолепная коллекция фламандцев и неплохое собрание английских пейзажистов.
– И все же, – как истинная патриотка родимого захолустья, настойчиво кудахтала я, – наша галерея тоже славится…
– Рада за вас, – чтобы отвязаться от меня, сухо проговорила Наталья. – Надеюсь, мистер Гримсби успел вашу галерею посетить.
Я округлила глаза:
– Он был в нашем городе раньше?
– Нет. Он приехал за сутки до нашего прибытия и, надеюсь, многое успел.
Чудно. Мне даже практически не потребовалось задавать конкретно-наводящие вопросы. Наташа все выложила сама.
Но, помня наставления штандартенфюрера Штирлица – из разговора запоминаются первая и последняя фразы, – я резво сменила тему на качество погоды и ресторанного меню, посетовала на редких комаров и добавила:
