Ольга Баскова - Принц, нищий и маньяк
– А вот и моя квартира. – Ключ повернулся в замке. – Заходи.
Никто не вышел их встречать. Это показалось Любе немного странным.
– Ваша жена в комнате?
– Скоро все узнаешь. Выбирай тапочки.
В огромной прихожей не было женских туфель. Впрочем, успокоила себя девочка, может, его супруга хранит свои вещи в отдельном шкафу?
Они прошли в огромную гостиную, и рот у Макеевой от удивления раскрылся сам собой. Такую обстановку она видела только в американских фильмах о жизни богатых людей!
– Садись на диван.
– Но… где же все-таки ваша жена?
Кошачьи зеленые глаза Геннадия Ивановича сузились. Белые зубы блеснули из-под тонких губ:
– Разве она нам нужна?
– Но вы сказали…
– А что ты собиралась делать в клубе? – Он рывком распахнул дверцу бара и вытащил бутылку с какой-то темно-коричневой жидкостью. – Это виски, – хозяин до краев наполнил рюмку. – Пей.
– Не буду!
Люба почувствовала неладное и поняла: из этого дома необходимо бежать! Никакой жены здесь нет и в помине. А Геннадий Иванович затащил ее сюда, чтобы позабавиться. Какой же она оказалась дурой, клюнув на его предложение!
– Отпустите меня! Я ничего не хочу пить.
Его глаза потеряли осмысленное выражение:
– Так, может, ты пришла туда, желая позабавиться с богатенькими мужчинами? Один такой – перед тобой. Ну, давай, девочка, не стесняйся, лови свой шанс! Так вы, кажется, говорите?
– Отпустите меня! – Она с мольбой подняла руки.
Однако хозяин квартиры набросился на Любу, как дикий зверь, в одну секунду сорвав с нее одежду. Девочку пронзила страшная боль в низу живота, и бедняжка дико закричала. Ее крик словно придал сил этому лощеному зверю:
– У меня хорошие стены. Нас никто не слышит. Так что кричи погромче, малышка. Обожаю, когда кричат!
Именно в этой квартире Люба впервые узнала плотскую любовь. Ей было всего шестнадцать, никто не собирался говорить ей красивые слова и дарить нежные поцелуи. Все случилось мерзко и отвратительно.
– Сколько тебе лет? – насытившись, спросил Геннадий.
– Шестнадцать…
– Ты смотри, я угадал! Это мой любимый возраст.
Любимый возраст! Значит, не она одна терпела унижения в этой богатой квартире? В глубине души девочки росло возмущение. Сейчас он отправит ее восвояси, а завтра приведет сюда новую несчастную. Это во-первых; а во-вторых – как ей теперь жить с таким клеймом? Возьмет ли ее в жены порядочный парень? А отец? Он наверняка почувствует. И тогда ей конец.
– Что будет дальше? – тихо спросила она насильника.
Он рассмеялся:
– А ничего. Пойдешь домой.
– Мой отец обо всем догадается, лишь только увидит меня.
– Тогда покажешь ему вот это, – он покопался в бумажнике и выудил две стодолларовые бумажки.
Она оттолкнула их рукой:
– Я не проститутка!
Геннадий оскалился:
– Нет, дорогая! Просто тебе подфартило заработать денежки почти даром.
Люба собралась с силами и ответила:
– Вы спали с несовершеннолетней! Мой отец – милиционер. Если он обо всем узнает, то обязательно привлечет вас к ответственности. И я не советую вам совать ему деньги!
Лицо Геннадия побагровело:
– Твой папаша – мент?!
– Вот именно!
– И ты, идиотка, молчала?! – Он налил полный стакан виски и залпом выпил.
– Вы не спрашивали.
– Впрочем, – успокоил сам себя Геннадий, – вряд ли твой папаша откажется от бабок. Менты все падки на них.
– Кроме моего. Он уничтожит вас из принципа.
– Уничтожит? Какой-то паршивый ментяра?! Это мы еще посмотрим! А теперь ступай домой. Я бы подвез тебя, но ты испортила мне настроение.
Люба отметила про себя: настроение у насильника действительно резко упало. Иначе он обратил бы внимание на такую важную улику, как ее разорванная одежда. Отец не сможет этого не заметить. Что ж, она Геннадия предупредила.
– Иди, тебе говорят!
Выходя из подъезда она запомнила номер дома и квартиры. Теперь ей следовало приступить к осуществлению своего плана.
Глава 24
Отец Любови, пребывая, как всегда, в подпитии, смотрел футбол. Если по телевизору шел футбол, девочки забывали, какие программы они хотели бы посмотреть. Анатолий Михайлович в своей семье был настоящим деспотом. Дверь открыла младшая сестра Даша и при виде разорванной кофточки Любы вскрикнула:
– Что случилось?!
– Один козел надругался, – сообщила девушка без малейшей злости.
Даша опешила:
– Как же…
– Не реви раньше времени. Если мы правильно поведем себя, то вылезем из нищеты. Этот негодяй – миллионер! – Она разглядывала себя в зеркале. – Кажется, цвет лица недостаточно красный… – Люба принялась тереть щеки. – Тащи сюда кусочек свежего лука. А то мне совсем не хочется реветь.
Ничего не понимая, Даша помчалась выполнять просьбу сестры. Они едва успели привести Любу в полный, по ее словам, порядок. В прихожей показалась всклокоченная голова отца.
– Что тут происходит?
В его старшей дочери погибала артистка. Она попыталась придать лицу беззаботное выражение, не забывая смахивать со щек слезы:
– Ничего, папа…
– Как это, ничего? – Он наконец вылез из комнаты. – Почему у тебя разорваны юбка и кофта?
– Я упала.
– Упала? А где же синяки и ссадины?
Люба умело вела диалог. Она давно знала: милиционер проведет расследование за считаные секунды. Анатолий Михайлович сразу понял все так, как того и требовалось девушке:
– Тебя пытались изнасиловать?!
Дочь начала всхлипывать.
– Все хорошо, папа…
Он схватил ее за плечо:
– Постой! Тебя что, изнасиловали?
Девушка попыталась вырваться из его цепких рук:
– Все хорошо. Говорю тебе!
– Тогда завтра ты отправишься со мной к гинекологу!
Люба опустилась на стул и зарыдала. Анатолий Михайлович побагровел:
– Значит, я прав?
– Да, – выдавила старшая.
– Кто этот подонок?! Как это случилось?
Девушка пыталась ответить, но рыдания душили ее. Даша пришла ей на помощь:
– Он нам не по плечу, папа. Это очень богатый прохвост! Он силой затащил Любушку в машину, привез ее к себе домой и надругался над ней. Потом выпихнул из квартиры и сунул вот эти деньги, – она разжала кулачок. На пол упали зеленые бумажки. Мужчина даже не посмотрел на них.
– Он знал, сколько тебе лет?
Люба кивнула и что-то пробормотала сквозь рыдания.
– И не прекратил свои грязные попытки?
Молчание послужило знаком согласия. Отец потирал руки:
– Клянусь, он заплатит за это!
– Папа! – Люба упала на колени и обняла его ноги. – Прошу тебя, ничего не предпринимай! Он угрожал мне, Даше, тебе… Он никого не боится, у таких все схвачено!
Анатолий Михайлович лишь посмеялся над глупостью дочери:
– Ему незнакомо наше ментовское братство.
Дочь вздрогнула:
– Что ты намерен делать?
Старик ухмыльнулся:
– Либо он женится на тебе, если ты того захочешь, либо мы посадим его за растление несовершеннолетних.
Люба отвернулась:
– Но он меня не любит…
Отец махнул рукой:
– Значит, сядет. Надеюсь, ты запомнила, где живет этот подонок?
– Да.
Мужчина потрепал ее по шее:
– Молодец, настоящая дочь милиционера!
Сие событие оторвало Анатолия Михайловича от любимого футбола. Через минуту он уже названивал своим приятелям и коллегам, в пересказе приукрашая эти события.
– Посадим его, а, ребята?
Видимо, те отвечали согласием, потому что папаша довольно мычал. Следующим абонентом в его списке значился Геннадий Шилов. На свою беду, он оказался дома.
– Шилов слушает.
– Слушай. Слушай внимательно, негодяй! – Голос Анатолия Михайловича сделался хриплым. – Тебя беспокоит некто Анатолий Михайлович Макеев.
– Это мне ни о чем не говорит, – предприниматель демонстрировал полное спокойствие, чем вызвал еще большее раздражение у пожилого участкового.
– Всему свой черед, – проскрипел Макеев. – Сегодня ты изнасиловал мою дочь Любу, а ведь ей всего шестнадцать лет. Тебе грозят большие неприятности, приятель!
Геннадий расхохотался:
– Так и знал, что вы попросите еще! Напрасно эта маленькая шлюшка говорила: вы честный и не берете ни гроша.
Анатолий Михайлович побагровел:
– Ты назвал мою девочку шлюшкой?!
Шилов хмыкнул:
– А как еще называть девку, которая сама вешается мне на шею возле ночного клуба для городской элиты?
– То есть она сама прыгнула к тебе в машину и порвала на себе одежду? – Люба знала: отца голыми руками не возьмешь.
– Именно так все и было, – Геннадию уже надоел этот наглый мужик. К тому же у него намечалось свидание с очередной молоденькой девушкой, и он опаздывал. Разговор следовало побыстрее завершить. – Хорошо, согласен, я дал мало. Ваша цена?
– Видишь ли, – спокойно продолжал Макеев, – мы не продаемся. Либо ты женишься на ней, либо пойдешь на нары. А в тюрьме очень не любят насильников маленьких девочек.
Шилов не поверил своим ушам:
