Марина Серова - Ее настоящее имя
– Таня, ну неужели такое возможно?! – возмутился Писаренко. – Это же просто рабский труд! Я не могу поверить... Куда же смотрели разные инстанции?
– Разумеется, в свой карман. Кураев купил там всех с потрохами.
– Все равно не верю. Неужели вы рассказываете об Ольге? Она никогда не говорила, что работала в больнице или шила одежду... Она делала маникюр, – Писаренко с жалостью посмотрел на свои вновь запущенные ногти.
– На маникюршу она выучилась только в Тарасове. Вам, Александр Станиславович, придется во все это поверить, тем более что дальше стали происходить события еще более неординарные. А главное, Ольга Верещагина – это совсем другая женщина. На самом деле ту, которую вы разыскиваете, зовут Софья Кривцова. И именно о ней я веду свой рассказ...
– А вы ничего не напутали? Я же видел ее паспорт! И не только я, но и по месту работы, в парикмахерской... Выходит, мой сын был прав... Она с самого начала обманывала меня, использовала, – Писаренко закрыл лицо руками. Но, посидев так несколько секунд, он вдруг нашел оправдание для своей любимой: – Но знаете, Таня, она ведь забрала только свои вещи. Украшения моей первой жены Милы и деньги Ольга не тронула, хотя могла бы и их прихватить. Все это лежало на виду. Но почему она все-таки не рассказала мне в прощальной записке всей правды? Почему? Могла бы и свое настоящее имя назвать...
– Александр Станиславович, она не могла этого сделать. Объяснить все случившееся с ней вкратце, на бумаге, было бы сложно. Конечно, Соня не могла предположить, что вы наняли частного детектива и станете теперь осведомлены о ее прошлом, – я из чувства женской солидарности взялась рьяно защищать Кривцову. – Поверьте мне, у Софьи были основания для того, чтобы сменить имя и фамилию, и очень веские. Она спасала и продолжает спасать свою жизнь. Инстинкт самосохранения может толкнуть и не на такое! Уж поверьте мне!
Таня, а может, тебе пойти в адвокаты? Сколько пафоса вдруг появилось в твоем голосе!
– Таня, я должен немного подумать о том, стоит ли мне слушать вас дальше... Все оказалось не так просто...
Как это ни странно, но на мои жаркие доводы последовала обратная реакция. Писаренко, готовый до этого смотреть правде в глаза, вдруг стушевался... Оно и понятно, его самолюбие было задето. Любимая женщина столько времени обманывала его и, даже расставаясь с ним навсегда, снова солгала. Впрочем, клиент недолго размышлял над тем, стоит ли мне полностью раскрывать перед ним завесу тайны, окутавшей прошлое и настоящее его любовницы. Слабость Александра Станиславовича была минутной, и он вскоре попросил меня продолжать рассказ.
Естественно, дальше мне пришлось поведать ему о том, что Соню перевели из швей в сиделки к тяжело и неизлечимо больной Розе Кураевой. Эта информация не очень удивила хирурга, поскольку речь шла все-таки о дипломированной медсестре. Затем я стала рассказывать о том, что больная умерла и что, по заключению экспертов, смерть наступила от воздействия сильного сердечного средства, введенного в вену. Хирург нахмурился.
– Как вы понимаете, Александр Станиславович, подозрения пали на Соню, – продолжила я.
– Но по телефону вы мне сказали, что ее обвинили в преступлении, которого она не совершала. Таня, у вас есть какие-то доказательства, что это сделала не она? – Писаренко уже не называл имени своей бывшей сожительницы, а оперировал местоимением «она».
– Прошло почти три года, – заметила я. – Какие я могла найти доказательства за два дня? У меня имеются только предположения...
– Ну хорошо, какие у вас есть версии?
– Александр Станиславович, я не считала нужным досконально выяснять обстоятельства смерти Розы Кураевой. Вы же наняли меня только для того, чтобы я нашла Ольгу Верещагину. Разве не так?
– Так, но все-таки мне хотелось бы знать... Ольга, или как вы ее теперь называете? – Писаренко вскинул на меня растерянный взгляд.
– Софья Кривцова, – напомнила я настоящее имя вновь пропавшей маникюрши.
– Софья Кривцова, – повторил хирург. – Я это запомню. Так вот, мне совсем не безразлично, виновна ли Софья в смерти той женщины. Я как-никак медик.
– Понимаю вас. У меня есть две версии. Первая состоит в том, что Розу убил Марат, уверенный в том, что никто не заподозрит криминала. Скажу честно, я не смогла выяснить, зачем ему понадобилось торопить и без того неизбежное событие, но Соня, скорее всего, о мотивах действий своего работодателя знала... Поскольку причина смерти всплыла на поверхность, Кураев подставил Софью... Кривцова находилась между двух огней – либо зона, либо расправа Марата. Она воспользовалась удобным случаем, сбежала и спряталась. Думаю, что ее мать знала о местонахождении дочери и о ее безвыходной ситуации. Тогда в голове этой женщины возникла идея снабдить дочь чужим паспортом. Дело в том, что у Сони есть сводная сестра, Ольга Верещагина, на которую она внешне была очень похожа, несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте. Я не знаю, каким образом Нина Степановна раздобыла ее паспорт, но факт остается фактом – Софья Кривцова стала Ольгой Верещагиной и помолодела на несколько лет. – Сделав небольшую паузу, я рассказала про инсценировку самоубийства.
– Все это как в кино, – сказал Писаренко. – И я не знаю, как к этому относиться. Таня, вы сказали, что у вас есть вторая версия. В чем она состоит? Хотя я могу сам догадаться. Смертельную инъекцию сделала Оля, то есть Соня, так?
– Да, теоретически такое вполне возможно, но лично я склоняюсь к первой версии, потому что не вижу веских мотивов для такого поступка. Марат пытался доказать всем, что Кривцова сделала это из чувства жалости, чтобы прекратить мучения его жены. Но я думаю, что он говорил так, руководствуясь желанием свалить на Соню свою вину.
– Это ваше личное мнение или было официальное расследование?
– Да, дело, конечно, завели, и Софья являлась одной из главных подозреваемых. Правда, прямых улик против нее не имелось.
– Ну вот видите! Если она не виновна, то следствие бы это доказало! Зачем надо было бежать, да еще с чужим паспортом?
– Я думаю, что в большей степени она скрылась не от правосудия, а от Кураева. Она понимала, что он ее в живых не оставит, и была права.
– Что вы имеете в виду?
– Дело в том, что чуть больше месяца назад один житель Светличного приехал в Тарасов в командировку и увидел на улице Соню. Как говорится, мир тесен. Вернувшись домой, он рассказал об этой встрече Кураеву. Тот не очень-то поверил в воскрешение утопленницы, но когда Нина Степановна, Сонина мама, вдруг уехала куда-то, он заподозрил, что она отправилась в Тарасов, чтобы встретиться с дочерью. Александр Станиславович, те три дня, которые вам запомнились, Соня виделась в доме на улице Бабушкина со своей матерью. У меня в этом нет никаких сомнений.
– Хорошо, что было потом?
– Далее Кураев самолично наведался к пожилой женщине, довел ее своими расспросами до инфаркта, а потом нашел в ее вещах записку с адресом парикмахерской «Елена». После этого он направил сюда своего человека, Мирона, дважды отбывавшего срок в местах не столь отдаленных. Думаю, вы догадываетесь, что тот должен был убить Соню?
– Вы в этом уверены?
– Да, я разговаривала с этим Мироном. Он нашел Соню, но оставил ее в живых. По его собственному признанию, он ее не пожалел, а поступил по понятиям. – По лицу профессора я поняла, что он не въезжает в то, о чем идет речь, поэтому мне пришлось пояснить: – У человека, дважды судимого, поступки Кривцовой, я имею в виду инсценировку самоубийства и жизнь по чужому паспорту, вызывали уважение. Кроме того, Соня рассказала ему о том, из-за чего, собственно, Марат приговорил ее. Думаю, что Мирону эта информация о боссе была очень интересна, в итоге он отпустил Кривцову, но приказал ей исчезнуть из Тарасова и впредь постараться больше никому не попадаться на глаза.
– Но она могла мне все рассказать, мы бы вместе что-нибудь придумали, – сказал Писаренко. – Хотя, если честно, пока не знаю, что я мог бы сообразить в подобной ситуации.
– Я тоже не знаю. Все так многослойно... Даже если она не имеет никакого отношения к смерти Розы Кураевой, то проживание по чужому паспорту – это статья. Соня выбрала себе очень непростой путь. Она все время будет ходить по краю бритвы. Но это лучше, нежели лежать в могиле...
– Да, такого поворота событий я никак не ожидал. В моей голове все это пока не укладывается.
Я не стала ждать, когда вся моя информация уложится в голове профессора, на это могло уйти слишком много времени, а сказала:
– Увы, в тот момент, когда Соня приходила к вам за вещами, я была только на пути в Тарасов. Мы разминулись, и думаю, что теперь найти ее будет невозможно...
Едва я хотела подвести свою речь к финансовому вопросу, как Писаренко вытаращил глаза и испуганно спросил:
