Антон Антонов - Степень свободы
— Настя там же, где и девушка, которую ищет мой заказчик, — сообщил Введенский. — И в этом заключается проблема.
Частный детектив лгал. Розыск журналистки Ирины Лубенченко ему никто не заказывал, а Варяг свою дочь Марину искал самостоятельно, используя собственные связи и каналы. В отличие от убийства Густова, здесь ему нечего было опасаться. Поиски пропавшей дочери — святое дело для любого отца, и никакая милиция не заподозрит ничего плохого в том, что Варяг нанимает для этого частных сыщиков. Вот он и нанял целую команду — однако Введенский в нее не входил.
Введенский искал убийцу Густова. Он даже не знал наверняка, что работает в конечном счете на Варяга — хотя и догадывался. Ведь все указывало на то, что убийцам Густова и похититель Марины Варвариной — это один и тот же человек. Об этом догадалась даже милиция, которая с опозданием на несколько дней все-таки узнала о похищении дочери Варяга.
Правда, пока только частный сыщик Введенский разгадал загадку смерти Густова. В оперативно-следственной группе, ведущей это дело, все еще предполагали, что Настя Мещерякова оказалась свидетельницей убийства гимнаста, и поэтому ее похитили и скорее всего тоже убили. И только Введенский, проанализировав информацию о девушках, пропавших без вести за последние месяцы, пришел к противоположному выводу.
Все было наоборот. Злоумышленники похищали Настю, а возвращавшийся от любовницы Густов решил ей помочь — очевидно, не без задней мысли. Бывшая подруга Густова Светлана Королькова, ставшая теперь любовницей Введенского, охотно согласилась с этим предположением. Густов не однажды ввязывался в драку за честь незнакомых девушек, рассчитывая на их последующую благодарность и нередко получая ее.
Но в этот раз драки не получилось. Густова просто застрелили, метко и хладнокровно, одной пулей в лоб.
Введенский очень живо себе это представил, и затруднялся только сказать, кто нажал на курок — хозяин черного БМВ Томилин или кто-то из его спутников.
В принципе Введенский мог уже сейчас прекратить расследование, представить непосредственному заказчику Щукину полный отчет, назвать имена Томилина и Платонова, указать на «Бригантину», как возможное место, где прячутся убийцы и похитители женщин и спокойно, без всякого риска, получить гонорар. Ведь заказчик вовсе не требовал поймать убийцу — он просил лишь назвать его и представить доказательства.
Прямых доказательств, правда, не было — зато косвенных сколько угодно.
Однако Введенского охватил азарт. Он захотел сделать все сам — не только разоблачить убийц Густова (на которых ему было по большому счету наплевать с высокой колокольни), но еще и освободить девушек, которых люди Платонова похищают с неизвестной, но вполне вычисляемой целью, и по всей вероятности держат на территории «Бригантины».
Было у него и еще одно немаловажное соображение помимо неудовлетворенного тщеславия и желания прослыть рыцарем-освободителем пленниц. Введенский представлял себе, как поступит Варяг, если узнает, что его дочь держат в бывшем пионерлагере за четырехметровой бетонной стеной. У него хватит ума устроить штурм, и в результате девушки могут серьезно пострадать и даже погибнуть.
Правда, в городе ходили смутные слухи о том, что за Марину потребовали выкуп. Причем сумму называли столь малую по меркам мафии, что предполагать связь шантажистов с Платоновым было просто нелепо. Платонов столько тратит за день.
Конкретно речь шла о каких-то жалких тысячах долларов, или максимум о десятках тысяч — версии подпольных сплетников разнились. Но все сходились в одном — Варяг на это клюнул. Во всяком случае, он пока не наказал никого из охранников, прошляпивших похищение, хотя три дня давно прошли.
Введенский предполагал, что все это — элементарный трюк, который устроил Платонов, чтобы отвлечь внимание Варяга от своей персоны, своей организации и своей базы.
И Варяг действительно отмахивался от разговоров об участии Платонова в похищении Марины, говоря:
— Он же не идиот. С какой стати ему затевать войну со мной.
Введенский имел другую точку зрения на этот счет и хотел разузнать о главной базе «Плутона» побольше. И довольно туманно намекнул об этом Серафиму.
— Твоя Настя сейчас там, где одна милая компания держит девчонок перед тем как продать их в бордели где-нибудь в Азии, — сказал он. — И чтобы пробраться туда, мне нужна твоя помощь.
Шокированный мыслью о том, что его драгоценная Настя может попасть в азиатский бордель, Серафим с трудом удержался от новой истерики и падения в обморок. Но все-таки удержался, услышав, что кто-то нуждается в его помощи.
— Что надо делать? — спросил он, с одной стороны замирая от страха, но с другой — наполняясь решимостью.
— Ничего сложного. Ты выйдешь на шоссе, изобразишь из себя хиппи на прогулке и остановишь машину, которую я тебе покажу.
— И что?
— Ты сядешь в нее, чтобы доехать до города. А по пути задашь шоферу несколько вопросов.
— Шофер тоже из этой банды? — взволнованно спросил Серафим.
— Я же не идиот посылать дилетанта к профессионалам. С базой я буду разбираться сам. А ты мне нужен, чтобы раньше времени не вызвать подозрений. Меня слишком хорошо знают в этих кругах.
— А кто же тогда этот шофер?
— Посторонний человек, который часто бывает в том месте, где держат девчонок. Там склад, и он возит оттуда разные грузы. Про то, что там работают преступники, он не знает, зато хорошо знаком с системой охраны. И скорее всего, ответит на твои вопросы, если ты их правильно задашь.
Рыбный день
По размерам контейнеры напоминали гробы, а по форме — скорее ящики для крупногабаритных боеприпасов. Теоретически форма гроба подошла бы им значительно больше, но тогда они слишком бросались бы в глаза.
Контейнеры стояли у передней стенки фуры, прямо на полу — шесть штук.
Только эти шесть были подключены к пластиковой трубе, проходящей по полу поперек фуры. Труба далее уходила вниз, к маленькому насосу, засасывающему воздух.
Сверху на эти контейнеры были поставлены похожие ящики с аквалангами и какими-то запчастями.
Остальное пространство фуры занимали коробки с рыбными консервами.
Машина шла из Нижнего Новгорода в Петербург, но каким-то странным кружным путем.
Сначала считалось, что машина идет из Нижнего в Петрозаводск с грузом консервов, выпущенных одним из волжских рыбзаводов. А после Петрозаводска оказалось, что фура везет консервы из Мурманска на транзитный склад фирмы «Плутон» под Петербургом. Как в первом случае, так и во втором документы были в полном порядке. Номера машина имела московские и принадлежала столичной транспортной фирме «Магеллан».
В «Бригантину» она приехала утром, тяжело развернулась на пятачке за воротами и покатила вдоль забора к складу. Как всегда, один охранник из числа стражей ворот сел рядом с водителем, хотя эта предосторожность по большому счету была излишней. Вдоль аллеи располагались постоянные посты, и машина ни на одном участке пути не выпадала из их поля зрения.
О том, что эта машина должна прибыть, было известно заранее. Четырнадцать девушек вывезли на прогулку раньше обычного, а как только фура въехала в ворота внутренней ограды, белый «рафик» промчался по территории снова. Он въехал в прогулочный дворик на задворках склада и выпустил из своего салона еще шестнадцать девушек с завязанными глазами.
Среди них были и все наши героини — Ира, Марина, Таня, Наташа, Настя и Вероника. Их вместе с другими девушками доставили из школы покорности, прямо с урока, где девушки, стоя на коленях с заведенными назад руками, смотрели слайд-фильм о казни рабынь, в разное время пытавшихся предать своих хозяев.
Учитель начал свою речь с упоминания инцидента, который произошел несколько дней назад.
— Все вы знаете, что рабыням не позволено разговаривать друг с другом о хозяевах и об их делах. Тем более не позволено разговаривать об этом с охраной, слугами и другими людьми — даже с самими хозяевами без их приказа.
Учитель говорил размеренно и холодно, прохаживаясь между нагими коленопреклоненными девушками и помахивая плеткой.
Вдруг он как бы мимоходом, но очень сильно и больно хлестнул по спине Ирину и произнес свою следующую фразу громко и грозно:
— Но одна из вас с первого дня стала нарушать это правило. Сначала она попыталась поделиться с другой рабыней своими предположениями о том, где находится поместье господина Платона. Ее сурово наказали, но этого оказалось недостаточно. Недавно она попыталась добиться подтверждения своих предположений от стражника и выбрала для этого момент, когда она выполняла свой женский долг. Стражник утратил бдительность и получит свое наказание. А эта рабыня будет теперь подвергаться порке дважды в день, утром и вечером — до тех пор, пока господин Платон не продаст ее другому владельцу.
