Михаил Петров - Гончаров и дама в черном
Ну а дальше было еще проще, хотя права на ошибку я не имел, потому что под пижамой у него по-прежнему наготове был автомат.
Когда Пломбир привстал, чтобы знаками потребовать второе блюдо, Олег подальше отодвинул стул, а я под столом зацепил его ноги скобой и резко дернул на себя. Упал он точнехонько, мозжечком прямо на ребро радиатора отопления. Не теряя ни минуты, мы навалились на него, чтобы в случае чего, до того как подоспеет Вера, придушить его наверняка. Однако наша предосторожность оказалась излишней. Он был мертв как полено. Нам оставалось только незаметно вытащить у него из-под пижамы автомат.
Наутро приехал санитар и мастерски загримировал труп Пломбира. Меня даже пробрал легкий морозец. В гробу - тьфу, тьфу! - лежал я собственной персоной.
Таким образом умер Петр Геннадьевич Арбузов и родился Иван Васильевич Думаков. Вместе с огромными плюсами мое теперешнее положение имело свои минусы, и я на некоторое время должен был спуститься в подполье.
- Какие же минусы и какие плюсы вы получили?
- Минус состоял в том, что я больше не являлся хозяином своего дома, а плюсом было то, что Петр Арбузов умер и, следовательно, больше никому не интересен. В первую голову я имею в виду организованную преступную группу, которой меня стращал Пломбир. Она для меня оставалась опасна как в образе Арбузова, так и в образе Думакова. Как бы то ни было, мне требовалось официально оставить свой дом или хотя бы сделать видимость своего отъезда.
Сразу же после похорон Ольга отвезла меня на автовокзал, где я купил несколько билетов на самые различные направления, а фактически в самый последний момент юркнул в автобус, не имеющий к этим билетам никакого отношения. Километров через десять, убедившись, что меня никто не преследует, я остановил автобус и до поздней ночи отлежался в лесочке. Потом поймал машину и приехал домой, где, как мы и договаривались, меня ждал Генка. Мы выпили с ним за удачно проведенную операцию, и я хотел идти к себе в комнату, но он был категорически против.
- Рано еще, папаша, - сказал сынок. - Надо с недельку посидеть в подвале.
- Зачем? - удивился я.
- Во-первых, могут явиться дружки Пломбира, а во-вторых, нужно подготовить Веру Григорьевну. А то от испуга ее стукнет паралич.
Согласившись с его доводами, я со спокойной душой спустился в этот подвал, где у меня есть своя, хорошо оборудованная комната с внутренним телефоном, телевизором и холодильником. Несколько дней я прожил в ней, ничего не подозревая, а даже наоборот, в свое удовольствие, безо всяких забот и хлопот. Попивал пивко да смотрел порнуху.
Не думал я, что сыночек в своем иезуитстве может перещеголять меня. Однажды в положенное время мне не принесли завтрак, а когда я хотел позвонить и потребовать еду, выяснилось, что мой телефон отключен.
Генка пришел после обеда.
- Ну что, папаша, наверное, кушать хочешь? - ехидно спросил он.
- Что за дурацкие шутки? Идиоты! - вспылил я. - Зачем отключили телефон и почему не принесли мой завтрак?
- Извини, папаша, такого больше не повторится, - гаденько ухмыльнулся он. - Если, конечно, ты будешь умненьким старичком и догадаешься переделать завещание.
- Как это - переделать завещание? - удивился я. - Оно уже есть. Что тебе еще надо?
- То завещание, которое есть, меня не устраивает.
- Помилуй Бог, - возмутился я. - И так тебе отходит почти половина всего имущества и большая часть денег.
- Меня такой дележ не устраивает, - совершенно серьезно заявил он. Мне нужно все. Понимаешь, абсолютно все. Так что тебе придется переписывать все бумаги.
- Геннадий, ты сошел с ума! - воскликнул я. - Завещание давно написано и заверено нотариусом, а сам я "умер" несколько дней тому назад. Как может покойник переписать завещание? Как можно вернуть вспять ушедшие воды Волги?
- Это тебя не касается, - хитро прищурившись, ответил сын. - Это моя забота. За нотариуса ты не беспокойся, он обстряпает дело так, как я того хочу.
- Полная нелепость, ты что же, хочешь, чтобы моя жена и твоя тетка остались нищими? Но это же грабеж!
- Папаша, я хочу только одного: чтобы ты, сидя в подвале, вволю получал питья и еды, а не лез в запрещенные тебе темы, - ответил он. - В противном же случае я не завидую твоей участи. Запомни хорошенько, что ты теперь никто, вертухай и убийца из зоны, которого я пригрел из милости. Ты - Иван Васильевич Думаков, убийца-рецидивист, по которому давно скучает петля. Даже если ты будешь ерепениться и что-то доказывать на суде, мою сторону примут и жена, и сын, а о твоей Верке и говорить нечего, она, как и Светлана, последний раз видела тебя в гробу. Ты понимаешь, что такое - четверо против одного? Батюшка, ты труп в живом виде, или, как говорят, некая субстанция, которая порхает во внешних слоях атмосферы. Но даже если и это вскроется, то мне будет достаточно твоего вида и того, что я однажды записал на пленку. Да, в тот раз ты сказал много лишнего, а чуткий микрофон все зафиксировал. То есть именно ты и являешься инициатором и исполнителем убийства Думакова.
Вы понимаете, какие условия поставил мой сын? Либо я ставлю под угрозу благополучие своей жены и сестры, а если нет - он дает мне право беспрепятственно сдохнуть с голоду. Ни тот ни другой вариант меня не устраивал. Я долго держался как партизан, но физиология и жажда жизни берет свое. Примерно через неделю, когда я едва живой ползал по подвалу, явился Генка и спросил, готов ли я принять его условия. Боженька ты мой, да я вообще был на все согласен, только бы жить. Он напоил меня водой и велел нацарапать какие-то бумаги, которые я подмахнул не читая. Я думал, что на этом мои мучения кончатся, но оказался совсем не прав. Они только начинались.
Тогда я еще мог передвигаться по всему подвалу. Кто мог знать, что скоро моя свобода закончится?
Я уж не знаю, какой это был день, наверное суббота, но однажды сюда спустилась Верка. Она искала свои деньги, которые днем раньше утащил мой внук. Я готов был выть от злобы, наблюдая эту несправедливость, но уговор дороже денег, я промолчал, когда этот суходрочный наркоман выворачивал скудный кошель моей жены.
А потом пришла Вера и, найдя свой тайник очищенным, грохнулась в обморок. Верный своему слову, я даже не вышел, чтобы облегчить ее страдания. Так она и ушла в сопровождении Ольги. Я не мог ничего поделать и только ночью, хитростью приподняв запретную решетку, прокрался в апартаменты своего сына. Там набрал по внутреннему номер ее комнаты и понял, что она еще жива и пока находится в доме. Но говорить с ней не решился, зная, что нас может услышать вся Генкина семья.
По ее испуганному голосу я догадался, что ей приходится трудно. Я понял, что ей, как и мне, поставили жесткие условия - немедленно убираться из этого дома. Ума не приложу, сколько времени мне понадобилось, чтобы открыть ведущую в подвал дверь. Потом через кухню и столовую я про шел в свою половину, заглянул к ней в комнату и по вороху приготовленных вещей убедился, что ее выгнали-таки из дома.
Сама Вера лежала в ванне, и ее изможденный вид без слов говорил, насколько пришлось ей несладко, возможно, хуже, чем мне. Я видел ее через зеркала, не сообразив, что точно так же и она видит меня. Наша зеркальная встреча продолжалась не более одной минуты. Потом она потеряла сознание и стала тонуть. Я вытащил ее из ванны, положил на пол и пошел в свой подвал, надеясь, что для нее на сегодня все завершится благополучно.
Так оно и получилось, а вот для меня этот эпизод кончился скверно. Уже на лестнице меня под рученьки подхватили сынок с внучком и, не обращая внимания на мои вопли, потащили в подвал. Били не шибко, а только пару раз ударили по голове. Но дело не в этом. На сей раз меня заперли не просто в подвале, а в том самом боксе, где я держал свой "БМВ". Ворота и двери там надежные, такие, что у них не было никакого основания опасаться, что я оттуда могу выбраться. Они здорово ошиблись. У меня под крышей, на балке, хранился заряженный карабин и револьвер с тремя патронами. Именно из этого оружия я и хотел припугнуть своего сына, а если не припугнуть, то просто кончить, а там и трава не расти.
Однако судьба распорядилась по-другому. В тот вечер ни Генка, ни внук на улицу так и не вышли - то ли чего заподозрили, то ли еще что...
На следующий день я их тоже не заметил, зато увидел, как после полудня к нам во двор хотят проникнуть два человека, с которыми Светлана имела разговор. Потом она уехала, и это показалось мне странным. Более того, как только она скрылась за поворотом, эти двое попытались перелезть через забор. Мне сразу же вспомнились угрозы Пломбира и его рэкет. Не вдаваясь в подробности, я вытащил карабин и снес половину черепа одному из них. Потом хладнокровно расстрелял замок гаража и вышел за ворота, надеясь найти и добить другого. К сожалению, как я ни искал, кроме пятен крови, ничего не обнаружил.
Неожиданно послышался звук мотора, и я юркнул в свое укрытие, думая, что вернулся мой сын. В тот момент я бы с удовольствием его замочил. Однако приехал совсем другой человек. Он подобрал подранка и газанул, а я остался в полном недоумении, ровным счетом не понимая, что бы все это значило.
