Марина Серова - Проданное убийство
Когда я возникла на пороге его приемной, секретарша подскочила на месте. Щеки ее стали пунцовыми от возмущения. Видимо, Константин Николаевич просветил ее насчет моего настоящего места работы.
– Опять вы! – воскликнула она. – И снова без записи! Константин Николаевич очень занятой человек. Он не может все свое время тратить на вас!
Восклицательных интонаций было настолько много, что уши закладывало. Я миролюбиво улыбнулась и проговорила:
– Милая девушка, не стоит тратить свой пыл на меня. Если я решила пообщаться с Константином Николаевичем сейчас, значит, так и будет.
С этими словами я продефилировала мимо стола секретарши и решительно открыла дверь кабинета Сисекина. Краем глаза я заметила, как секретарша метнулась к селектору.
– Константин Николаевич, к вам снова эта нахальная детективша, – прокричала она в трубку, но я уже вошла кабинет.
– А вы настойчивы, – приветливо улыбаясь, проговорил Сисекин, завидев меня в дверях. – Все в порядке. Я приму госпожу Иванову.
Последняя фраза была обращена к секретарше, маячившей за моей спиной. Секретарша недовольно надула губы и, подчеркнуто аккуратно прикрыв дверь, удалилась.
– Не сердитесь на нее. Она просто выполняет свою работу, – улыбаясь, прокомментировал поведение секретарши Сисекин.
– И в мыслях не было, – я вернула ему улыбку.
– Так что вас привело ко мне на этот раз? – осведомился он.
– Все тот же вопрос, Константин Николаевич, – ответила я.
– Неужели вам все еще не дает покоя мое случайное знакомство? – в удивлении приподнял брови Сисекин.
– В точку попали, Константин Николаевич. Именно не дает покоя, – елейным голосом произнесла я. – А еще ваш обман.
– Обман? Помилуйте, в чем же я вас обманул? – притворно удивился Сисекин, глаза его при этом забегали.
– Сами знаете в чем, – проговорила я. – Именно поэтому мне пришлось вернуться. Хочу услышать правду. Всю правду.
Слово «правду» я произнесла с нажимом. Сисекин поежился, но продолжил играть в непонятки.
– Право, не знаю, чем могу быть вам полезен. Я все выложил в прошлый раз. Как на духу, – стараясь, чтобы голос звучал твердо, произнес он.
– А вот я полагаю, что знаете вы гораздо больше того, что говорите, – не отступала я. – И на этот раз вам придется поднапрячь свою память, если не хотите оказаться в местах не столь отдаленных, доказывая уже там свою непричастность к убийству Филиппа Мальцева.
Сисекин аж подскочил на своем шикарном кресле.
– Что? Убийство? Но в прошлый раз вы говорили, что это самоубийство, – вскричал он.
– А вы утверждали, что Мальцев не из тех людей, что добровольно лезут в петлю, – парировала я.
– Возможно, я ошибался, – принялся оправдываться Сисекин. – Что я знаю про него? В сущности, он совершенно чужой мне человек.
– Однако своей сокровенной тайной он поделился именно с вами, – напирала я. – А вы воспользовались его слабостью и завладели эксклюзивным документом, которым до смерти владел Мальцев.
– Да что вы такое несете! – возмутился он. – Я завладел документом! Да не было у него никакого документа. Похвальба одна.
– Откуда вы знаете? То, что вы не нашли его в доме убитого, еще не значит, что документ не существует, – спокойно возразила я.
– Послушайте, не нужно меня пугать. Я ничего противозаконного не сделал. Хотите правду? Пожалуйста. Филипп утверждал, что владеет документом, на котором от руки написано стихотворение Пушкина, не изданное при его жизни! Рукописный текст. С подписью автора и датой. Филипп сказал, что стоит отдать рукопись на экспертизу, и авторство будет неоспоримо. Но ведь это чистой воды вымысел! Не может быть такого. Все стихи Пушкина давным-давно изданы. Слова Филиппа – горячечный бред алкоголика, – ожесточенно жестикулируя, выложил бизнесмен.
– Стихотворение Пушкина?
Я пораженно уставилась на Сисекина. Да уж, действительно смахивает на бред. Только кому знать, как не мне, насколько реальными бывают подобные бредовые идеи. Жизнь – штука сложная. И не такие сюрпризы преподносит. Значит, бессмертное творение русского гения оказалось в руках русского пьяницы? Очень символично.
– Он вам его читал? – задала я вопрос, чтобы хоть что-то сказать, слишком уж звенящей стала тишина.
– Кого? – очумело уставился на меня Сисекин.
– Стихотворение, – как несмышленому младенцу, пояснила я. – Мальцев читал вам это стихотворение?
– Когда? – продолжал тупить он.
– Во время вашего откровенного разговора, – уточнила я. – Вы беседовали о находке Филиппа. Он утверждал, что стихотворение никогда не издавалось. Вы ему не верили. Он начал сердиться. Чтобы доказать правдивость своих слов, он должен был прочитать вам этот стих, разве нет?
– И правда. Я ведь мог потребовать это от него. Это же настолько элементарно! А я даже не подумал о таком варианте, – огорченно произнес Сисекин. – Я ведь мог сказать, что поверю лишь тогда, когда он мне его прочтет. Он бы не смог сделать этого, и я сразу вывел бы его на чистую воду. Вот ведь незадача!
– Делаю вывод, что этого не произошло, – констатировала я. – И показать вам он его не мог, так как документ находился дома. Он вас приглашал к себе? Ну, чтобы доказать наличие раритета.
– Нет. После того, первого разговора мы больше об этом не заговаривали. Да и возможности такой больше не было. Я же упоминал, что наутро Филиппа выписали. Он даже попрощаться не зашел, – ответил Сисекин. – Я же выкинул этот разговор из головы. Ну не мог я поверить в существование такого уникального предмета.
– Хорошо. Допустим, я вам верю. Тогда другой вопрос. Кому вы рассказывали про выдумку Мальцева? – задала я следующий вопрос.
– Никому! Я не хотел, чтобы меня считали потенциальным пациентом «Кащенко», – заявил он.
– Новый вопрос. Подумайте хорошенько, прежде чем отвечать. В вашем окружении есть человек, подходящий под это описание?
Я подробно перечислила все приметы, которыми снабдил меня Аякс. Увы, Сисекин по этому описанию никого не признал. Вернее, заявил то же, что ранее сказал Венчик. Под такое описание подойдет половина жителей Тарасова. Тогда, повинуясь интуиции, я вынула из кармана серебристый цилиндрик и показала его Сисекину.
– Вам знаком этот предмет? – спросила я.
– Впервые вижу, – ответил он. – А что это такое? Колпачок от ручки?
– Возможно, – вяло отозвалась я.
И вдруг Сисекин выхватил находку из моих рук и, повертев в руках, воскликнул:
– А ведь я видел точно такой же колпачок. И совсем недавно.
– Видели? Где? У кого? Когда это было? – вопросы посыпались из меня как из рога изобилия.
– Постойте. Дайте еще раз взглянуть. – Он продолжал вертеть цилиндр в пальцах. – Вот и гравировка та же. Ну, точно. У моего знакомого был такой предмет. Только тут еще цепочка имелась. А у вас цепочки не сохранилось?
– У кого вы его видели? – рассердившись, закричала я. – Отвечайте немедленно!
– Говорю же. У знакомого. Мы с ним несколько раз участвовали в шахматных турнирах для любителей, – ответил наконец Сисекин. – Приятный молодой человек. Правда, в игре не особо силен. Но для новичка вполне прилично играет.
– Где это было? Как вы с ним познакомились? Как его зовут? – продолжила я засыпать его вопросами.
– Подождите. Давайте по порядку, а то у меня сейчас мозг закипит от такого количества вопросов, – взмолился Сисекин.
– Вот и выкладывайте по порядку, – потребовала я.
– Мы познакомились с ним в одном шахматном клубе. Я много лет являюсь его членом. А парень этот – новичок. Появился в клубе месяца два назад. И сразу стал активным членом. Понимаете, обычно новички приходят от случая к случаю. До тех пор пока игра не затянет. А этот буквально с первого визита стал регулярно клуб посещать. Создавалось такое впечатление, что он дневал и ночевал в клубе, – начал рассказ Сисекин.
– Откуда такое ощущение? – уточнила я.
– Да потому что когда бы сам я ни пришел в клуб, парнишка или уже был там, или появлялся следом за мной, – ответил он.
– Дальше что? – подгоняла я.
– Мы несколько раз пересекались в игре. Потом он стал обращаться ко мне за советом. Затем попросил стать кем-то вроде бесплатного тренажера. Ну, или тренера, если вам угодно. Я был не против. Люблю людей, стремящихся постигнуть что-то новое. Вот, собственно, и все. – Сисекин вопросительно взглянул на меня: – А чем он вас так заинтересовал? Неужели думаете, что это его безделушка?
– При каких обстоятельствах вы видели у него подобный сувенир? – не отвечая на вопросы Сисекина, спросила я.
– Да он частенько поигрывал этой штукой, когда партия не задавалась. Или пока ход сложный обдумывал, – ответил он.
– Вы не спрашивали, для чего ему эта вещица? Назначение ее, я имею в виду, – задала вопрос я.
– Нет. Зачем это мне? – пожал плечами Сисекин.
– Имя молодого человека, – напомнила я.
