Эдуард Хруцкий - Четвертый эшелон
Ответ. Я не понимаю, что значит слово "дислокация".
Вопрос. Место расположения банды.
Ответ. Где-то в Барановичской области. Он не уточнил.
Вопрос. Состав и вооружение?
Ответ. Не говорил.
Вопрос. Кто возглавляет банду?
Ответ. Какой-то его старый друг, с которым он сошелся во Львове в 1940 году.
Вопрос. Чем занимается банда?
Ответ. Он объяснил, что они нападают на сберкассы, отделения госбанков, почты.
Вопрос. Что вы ответили Судину?
Ответ. Я сказал, что мы хозяйственники, поэтому ничего общего не должны иметь с каэрами.
Вопрос. Прервал Судин отношения с бандитами?
Ответ. Нет. Он приезжал в Баку и хвастался деньгами и золотом. Угрожал мне физической расправой.
Вопрос. Конкретнее?
Ответ. Когда я отказался поставить медикаменты и продовольствие, он сказал, что вызовет из Белоруссии человека, который рассчитается со мной.
Вопрос. Какие дела были у Судина с бандитами?
Ответ. Он отвозил в условленное место медикаменты и продовольствие, получал от них для реализации награбленную мануфактуру и носильные вещи.
Вопрос. Среди изъятых у вас бумаг обнаружено письмо, адресованное покойному: "Милый дядя. Ты пишешь, что твой старший брат очень плох. Не бойся, мы высылаем хорошего врача. Пусть летчик проводит его в нему. Любящий тебя племянник". Чье это письмо?
Ответ. Не знаю..."
Ежедневно о ходе расследования Белов докладывал Данилову в Москву. После того как он передал ему выдержку из протокола Абдулаева, подполковник помолчал и сказал Сергею:
- Ну, кажется, все. Распорядись, чтобы этапировали в Москву Валиеву и Аванесова, и вылетай. Самолет уходит завтра утром, договоренность есть.
- Хорошо, Иван Александрович.
- Да, кстати, тут тебя четыре письма ждут. Пришли на отдел. Личные. Может, что важное, - хитро спросил Данилов, - так давай я вскрою и прочту тебе.
- Нет, - заорал Сергей в трубку, - это не служебные, Ван Саныч, это мне!
- Ну если так, не буду. Вылетай.
На аэродром Белова провожали Азизов с Айрапетовым. Вез их все тот же автобус. Когда они подъехали к КПП, Айрапетов убежал куда-то и вернулся с летчиком.
- Этот груз? - летчик показал на мешок и ящик, лежащие в углу салона.
- Он, - подтвердил Айрапетов.
- Ладно, возьму. Только грузите скорей.
- Взяли, ребята, - скомандовал Борис.
- Что это? - удивился Сергей.
- Подарок, - небрежно ответил Азизов, - твоим ребятам. Фрукты сухие. От нас.
- Зачем... - начал было Сергей и осекся, посмотрев на их лица.
Они погрузили мешок и ящик. Обнялись крепко. Из иллюминатора Белов еще несколько минут видел их. Потом земля накренилась, самолет лег курсом на запад. Сергею почему-то было очень грустно. За эти дни он сдружился с невозмутимым Борисом Айрапетовым и стремительным, веселым Рашидом Азизовым. Он только начинал жизнь и не привык еще к горечи расставаний. Потом, через много лет, он поймет, что этим и прекрасна жизнь, дарящая встречи и разлуки. Он летел в Москву и думал о другом. Мысли его были заняты рассуждением о великом братстве людей, живущих в разных концах страны, порой никогда не видящих друг друга. Всех их объединяла служба в милиции, они были словно рыцари одного ордена, основной закон которого бескорыстная и беззаветная дружба.
МОСКВА. Февраль
--------------
ДАНИЛОВ
"Начинаем обзор новостей, - звучно и неестественно бодро раздался голос диктора. - Корреспондент "Правды" передает из Рязани. Колхозники сельхозартели "Красная звезда" Рязанского района к XXVII годовщине Красной Армии создали при сельской школе фонд помощи детям фронтовиков. Решением общего собрания в этот фонд передано 90 пудов зерна, 120 пудов картофеля, 50 килограммов шерсти, 10 тысяч рублей. Из личных средств члены артели дополнительно собрали для этой же цели 30 тысяч рублей.
Члены колхоза "Строитель" выделили в фонд помощи детям фронтовиков 42 пуда зерна, 90 пудов картофеля и 5 тысяч рублей".
Данилов дослушал информацию и выключил радио. Ему необходимо было собраться с мыслями. Сегодня утром позвонил врач и сказал, что Кузыма Бурковский чувствует себя вполне прилично и работать с ним можно. Иван Александрович приказал доставить к нему арестованного в 14.00. Следовательно, у него оставалось два часа. Дело, начавшееся с происшествия в Зачатьевском переулке, значительно переросло рамки обыкновенного убийства. В него оказались втянуты самые разные люди, занимавшиеся уголовщиной почти всех видов. От квартиры пятнадцать следы привели к крупным махинаторам из Азербайджана и профессиональному уголовнику Аванесову, протянулась нить в Белоруссию к банде Крука.
- Цветное дело, - сказал начальник МУРа, прочитав материалы, - но к нашей чести надо отметить, мы сработали предельно оперативно. Дальше забота ГУББ. МУР есть МУР, наше дело столицу охранять. Твоя задача, Иван, допросить этого Бурковского и все данные на стол товарищам из наркомата. Только поторопись. Читал сводку? Ведь там новая банда объявилась, "Черная кошка". Тебе ею заниматься придется.
Данилов полностью переключил Муравьева на эту "кошку", а сам решил довести до конца старое дело. Запросы и акты экспертиз подтвердили, что деньги, найденные у Судина и Алтунина, действительно захвачены бандой Крука, золото тоже. Пришли ответы по поводу документов Алтунина. Действительно, он окончил Ейское летное училище с прекрасной характеристикой. В военной прокуратуре нашлось дело о его дезертирстве. В деле были послужной список и характеристика на летчика первого класса, командира звена истребительного полка капитана Алтунина. Там же нашлись и протоколы допросов его командиров и сослуживцев. Все они, как один, говорили о случившемся с недоумением. Военный следователь, основываясь на этих в общем-то безукоризненно положительных документах, высказал мнение, что Алтунина могли убить украинские националисты, а тело спрятать.
Падение Алтунина было настолько стремительным и непонятным, что Данилов, многое повидавший на своем веку, никак не мог это объяснить. Он еще раз решил посмотреть его показания.
ПОКАЗАНИЯ АЛТУНИНА
"Я не буду писать о детстве и юности как о времени, не имеющем отношения к тому, что произошло со мной. Говорят, что человек сам пишет свою биографию. Я не сумел. Окончив училище, я служил в различных авиационных соединениях. Мечтал о перелетах и рекордах высоты. Подавал заявления с просьбой отправить меня воевать в Испанию, просился на финский фронт. Но служба в армии - это прежде всего дисциплина. Так объясняли мне, и я, понимая это, мирился.
В 1940 году наша часть была переведена на земли воссоединенной Западной Украины. Мы стояли под городом Львовом. Я не хочу рассказывать о том, какое впечатление на нас, людей, служивших до этого в маленьких русских городах, произвел элегантный веселый город. Львов тогда еще жил по старым законам. Я не хочу описывать магазины и рестораны, женщин, словом, все, что встретилось мне там. Я внезапно почувствовал себя совершенно в другом, незнакомом, красивом мире. Но все это лирика.
В нашей части работала по вольному найму Зося Здановская. Ей было двадцать пять лет, и вряд ли в полку нашелся бы летчик, не пытавшийся ухаживать за ней. Мне повезло больше всех. У нас начался роман. Лирическую часть я оставлю для себя. Вам же хочу сказать, что никогда я не был так увлечен женщиной. Через некоторое время я уже жил у нее на квартире, но об этом, правда, в части ничего не знали. Мы вели веселую жизнь. Прогулки, театры, кино, рестораны.
Однажды Зося познакомила меня со своими друзьями Болеславом Скрыпником и Ильей Судинским. Новые знакомые мне понравились, они были щедры и веселы. Мы часто бывали в ресторанах. Платили всегда они, а это меня устраивало, так как командирское жалованье небесконечно.
1 июня 1941 года, я очень хорошо помню этот день, мы пьянствовали в ресторане "Бристоль", там я встретил летчика из нашего полка лейтенанта Мирошникова. Я был пьян, и мне показалось, что он ухаживает за Зосей. Скрыпник, подливая мне коньяк, все время говорил:
- Олень. Он твою бабу уводит, а ты смотришь.
Дальше я ничего не помню. Очнулся я на квартире Судинского и первое, что увидел, свой пистолет, лежащий у кровати. Я поднял его и почувствовал кислый запах, появляющийся у нечищеного оружия после стрельбы. В комнату вошли Зося, Болеслав и Илья. Они и рассказали мне, что, пьяный, в драке у Стрийского парка я застрелил Мирошникова. Зося, плача, добавила, что она была в части и меня ищут, чтобы отдать в трибунал.
Так из удачливого командира авиации я сразу же стал преступником. Я решил пойти в часть. Но Зося и ее друзья отговорили меня. Мы пили опять, и я вдруг понял, что они правы, в тридцать лет незачем умирать. Они достали мне другие документы, и мы с Ильей уехали в Баку. Перед отъездом у нас был разговор со Скрыпником, он объяснил мне, кто он такой, и предложил вместе зарабатывать деньги. Так, я помог ему в ограблении часового магазина. Мы взяли там много золотых часов. Судинский быстро реализовал их, и мы уехали. Но не просто в Баку. Скрыпник подбивал меня там подготовить угон рейсового самолета и перелететь через границу. Он сказал, что там мы с Зосей будем жить как цари. Тогда мне было все равно, и я согласился. Мы уехали с Судинским, а Зося и Скрыпник должны были догнать нас. Но планы Скрыпника так и не осуществились: началась война. В Баку я жил под фамилией Супрун и работал шофером в Азпотребсоюзе. Илье удалось достать мне липовое заключение медкомиссии о моей непригодности для воинской службы. Я возил какие-то вещи и получал за это деньги (долю) и продукты.
