Наталья Андреева - Райский уголок для смерти
– Не все так безнадежно. Успокойся.
– Но что-то же надо делать?
– Будь с ним поласковей.
– Зачем я только в это ввязалась! Зачем мы сюда приехали!
– Еще не все потеряно. Это пока легкий флирт.
– Как у тебя с Итальянцем?
– У меня уже тяжелый! – расхохоталась Анна. – Мы знаем, чего друг от друга хотим. И мы оба свободны. Мне не надо врать, что я иду на свидание, в отличие от Макса, который делает вид, что ведет расследование. Сколько он вчера сидел в холле?
Марина вспомнила итальянскую газету.
– Он ведь настаивал, чтобы ты поднялась ко мне и развлекала меня. Так?
– Я пошла купаться! – Марина вскочила.
– Правильно, охладись.
«А ведь она права… – думала Марина, сходя по лесенке в воду. – Она гораздо опытней меня в этих делах…» Агата с ее фотографиями как-то сразу была забыта. И то, зачем они приехали, – тоже. Сильное чувство ревность. Знала ведь. Сама сколько раз выслеживала неверных мужей и жен, но только испытав это на себе, что называется, прониклась. В самом деле, с ума сойдешь от этих мыслей. Пойдешь на что угодно, лишь бы вернуть любимого. Она могла сейчас думать только о муже, о том, что он увлекся другой женщиной. Более молодой и красивой. Марина не знала, как поступить в таком случае, муж никогда не давал ей повода ревновать. Она совершенно растерялась. Мысленно стала перебивать: а как поступали клиентки? Выследить и подать на развод? Обобрать до нитки? Нет, это невозможно! Она же его любит!
– У тебя сегодня новый кулон, – сказала она, только чтобы не молчать, когда вернулась под полосатый зонт.
– Это мой талисман, – Анна погладила стрекозу.
– Талисман?
– Или оберег. Я всегда беру его с собой в дальние поездки. Он поможет мне выжить, – серьезно сказала Анна.
– И ты в это веришь?!
– Надо же во что-то верить… У каждого из нас есть такая вещица, пустячок, который мы считаем талисманом удачи. Стрекозу привезла мне мама… – Голос Анны стал грустным. – У меня было несчастное детство, наверное, поэтому я и выросла такой холодной. Ребенка, которого никто не любит, любви научить невозможно. Отец пил, мать была занята собой. Они жили плохо. Мать искала любой повод, чтобы удрать из дома. Однажды она выбила профсоюзную путевку на юг. На три недели. А меня отправила к бабушке. Я плакала, просилась с ней. Как же мне хотелось увидеть море! Но мать мечтала устроить личную жизнь. Я помешала бы ей развлекаться. Она грезила о новом муже, но с отцом не разводилась, держала его «про запас». Они так и не развелись. Мама хоть и была красавицей, успехом у мужчин не пользовалась. Что-то в ней было не так, как и во мне. Похоже, это наследственное. Время провести – да, но жениться… Как-то не складывается. – Анна вздохнула. – Она тогда привезла мне из поездки эту стрекозу, – Анна вновь с нежностью погладила кулон. – Подарок. Вместо юга. Тогда же я поклялась, что вырасту большой, заработаю кучу денег и объезжу весь мир!
– Тебе это удалось.
– Да. Слово я сдержала. Стрекоза побывала со мной везде. Я доставала ее каждый раз, когда приезжала в новый отель, и говорила: «Вот, смотри, наша мечта сбылась». Она меня охраняет. Благодаря ей я вчера осталась жива. Теперь я надела ее на шею. Пусть даже это украшение и не подходит к моему наряду. Мне все равно. У меня дурное предчувствие, и я хочу, чтобы она была со мной!
Марина удивилась. «В ней, оказывается, есть что-то человеческое, – подумала она, глядя на расслабившееся лицо Анны. – Она даже может быть сентиментальной. А ведь у меня было совсем другое детство. Меня родители любили. Особенно мама… Холоднаярасчетливаяупертаяпохотливаянадменнаянесчастная… женщина».
– Ну, что? Идем в номер? – спохватилась Анна.
– Да-да. Постой… А если Максима там нет? – вновь вспомнила Марина о своем несчастье. – Или он с…
– Ты, конечно, можешь остаться в неведении. Но тогда он воспримет это как знак. И пустится во все тяжкие.
– Ни за что!
– Тогда решайся. Устрой ему сцену.
Максим был в номере. Даже если он пришел за пять минут до них, повода закатить скандал у Марины не было. Она решила промолчать.
День для нее прошел как в тумане. А вечером случилась та самая неприятность… Точнее, происшествие.
Они сидели на террасе и пили коктейли. Марина нервничала, а муж даже не замечал, что с ней происходит. Спокойно пил пиво, думая о чем-то своем. Анна потягивала вино, зорко глядя по сторонам. Состояние Марины никого не волновало. Она вцепилась в бокал с коктейлем и незаметно для себя его выпила.
Появившийся на веранде Буржуй неожиданно направился прямо к ним. Он был один.
– А где ваша очаровательная жена? – сверкнув улыбкой, спросила Анна.
– В спа-салоне, – улыбнулся в ответ Буржуй. – Можно, я присяду?
– О! Конечно! Соотечественники не горят желанием с нами общаться. Вы первый.
– Русские делятся на две категории: одни очень не любят своих же, русских, и ищут отели, где их уж точно нет, другие жить не могут среди иностранцев и в первую очередь ищут места, где полно соотечественников, – сказал Буржуй, опускаясь в плетеное кресло. – К первой категории относятся богатые. Ко второй все остальные. Этот отель говорит сам за себя.
– Вы хотите сказать, что по поведению постояльцев можно судить об их достатке? – прищурилась Анна. – Я имею в виду соотечественников.
– На пляже все, извините, в трусах, – сказала Марина.
– Но трусы трусам рознь, – возразила Анна.
– По одежде можно судить о чем угодно, только не о самом человеке, – пристально глянул на нее Буржуй. – Есть люди, которые, отказывая себе во всем, копят на фирменную шмотку. Чтобы пыль в глаза пустить. Посмотришь: человек-бренд. А у него гроша за душой нет.
– Вы не о себе, часом? – с вызовом сказала Анна.
– А если о вас? – парировал Буржуй.
– О! По-вашему, я бедная?
– Зачем вы ищете общения?
– По-моему, вы сами к нам подошли. Ваша теория имеет право на существование, равно как и моя. И Макса. И Марины. У каждого своя теория. Каждый толкует поведение людей, как ему удобно. И заметьте, всегда в свою пользу.
Диалог Буржуя и Анны прервал официант:
– Вина, мадам?
– Пожалуй. А вам, Борис, что?
– Тоже вина.
– Оно здесь неплохое.
– Согласен.
– Хоть в чем-то вы со мной согласны! – рассмеялась Анна.
– Здесь хороший спа-салон, – вставила свои пять копеек и Марина. – Агата останется довольна.
– А вы там были? – живо повернулся к ней Буржуй.
– Нет, но Анна была.
– Гуляю на последние, – усмехнулась та. – Как по-вашему, зачем русские на последние деньги ездят в шикарные отели? Здесь далеко не все миллионеры.
– Я заметил, – спокойно сказал Буржуй. – Женщины – чтобы подцепить богатого мужчину. Мужчины – богатую женщину.
– А семейные пары?
– А черт их знает! – неожиданно рассмеялся Михальский. – Наверное, чтобы всем потом говорить: а вы знаете, где я был?! Повышают свой статус в глазах окружающих.
– Это называется снобизм, – сказал внимательно прислушивавшийся к разговору Максим.
– Вы этим не страдаете? – внимательно посмотрел на него Буржуй.
– Не замечал за собой.
– Тогда зачем ВЫ здесь?
– Стоп-стоп-стоп! – захлопала в ладоши Анна. – Мы уже договорились, что нельзя по трусам судить о человеке. То, что Максим не носит «Версаче», еще ни о чем не говорит.
– Извините, если я вас обидел, – слегка нагнул лобастую голову Буржуй.
– Что вы! – замахал руками Максим. – Разговор был очень интересный!
– О! А вот и моя жена! – широко улыбнулся Михальский.
К ним, светясь улыбкой, шла Агата.
– Ну как? – спросил у нее Буржуй.
Она молча кивнула.
– Понравился спа-салон? – спросила Марина.
– Да, – коротко ответила Агата.
– А какие процедуры вы делали? Пилинг? – Агата опять молча кивнула. – А как вам массаж?
– Извините, мы вас оставим, – Буржуй поднялся. – Хотелось бы пораньше лечь спать. Агата?
Та все так же, не говоря ни слова, кивнула.
– На яхте завтра не собираетесь? – улыбнулась Анна.
– Нет. Надо немного передохнуть. Спокойной ночи.
– Спокойно ночи! – сказали они хором.
– Что это было? – спросила Марина, когда Буржуй с Агатой удалились.
Анна пожала плечами: мол, сама не поняла. Максим открыл было рот, но они не успели ничего обсудить. К ним торопливо шла Панама. Нелепыми были не только ее головные уборы, а и весь гардероб. К ужину мать семейства вырядилась в цыганскую юбку со множеством оборок и почти прозрачную шифоновую блузку, сквозь которую виднелся лифчик. Он был черным, а блузка светлая; два полушария, с трудом удерживаемые черным гипюром, колыхались при каждом шаге, словно студень, выложенный на блюдо. Но повар был плох, и оно вызывало не аппетит, а рвотные позывы. Кроме того, на шее у Панамы висел уродливый кулон, нечто чудовищное, похожее на паука. Губы ярко накрашены, в волосах нелепая заколка-бант. Панама горела желанием поделиться с ними последним хитом из номинированных на премию «Русское лето в Палаццо дель Маро» сплетен.
