Анна и Сергей Литвиновы - Белый пиар
Почти пятерочный дневник – не ладилось только с математикой. По алгебре с геометрией выходили четверки, да и те вытягивались с помощью Кирилла. Как и полагалось порядочной девушке, Женя возвращалась домой не позже десяти. И тянула культурные, но безумно скучные отношения с Кириллом.
Кирилл ухаживал за Женей старомодно, по-пионерски. Носил ее портфель. Решал ей математику. Выводил на прогулки к реке. И однажды попытался защитить прекрасную даму от уличных хулиганов. Хулиганы, правда, одержали сокрушительную победу. Женю спасло только случайное появление милицейской машины. Но ей было приятно вспоминать, как хрупкий Кирилл отчаянно пытался махаться с двумя здоровыми подвыпившими лбами.
Кирилл встречал Женю после уроков. Она привычно опиралась на его руку и отводила глаза от его телячьего влюбленного взгляда. Эх, Кира, Кира. Такой серьезный! Слишком серьезный для своих лет. Все у него было расписано вперед и надолго.
Ему совсем не хотелось уезжать из К. Зачем? Здесь есть даже театр. И кино, и два музея. Здесь дешевые продукты и почти отсутствует организованная преступность. Учиться можно в городском филиале политехнического института. Работать – инженером на местном телевизорном заводе: огромные перспективы! Проводить досуг в парке у реки, ведь река в К. – замечательная, широкая, вольная. Потом накопить денег, купить машину «Жигули» и выезжать на рыбалку или – всей семьей на пикники.
А Женя ненавидела свой город. Надоел он ей до смерти! Она мечтала сбежать из К. Сбежать – к ярким московским улицам, к настоящим театрам, к большой жизни. Пусть там, в большой жизни, – большая конкуренция… Пусть там надо толкаться локтями. Ничего. Она протолкнется. Пробьется, выживет – и преуспеет.
От одного вида примерного Кирилла хотелось выть. Но Женя молчала. Терпела его. Хоть кто-то… Тем более без помощи Кирюши ее четверки по математике быстро превратятся в тройбаны.
Кирилл носил одежку, доставшуюся ему от старшего брата, и не всегда мог заплатить даже за мороженое. Когда он вдруг пытался ее целовать, Женя, как полагается приличной девушке, отбивалась. И Кирилл, дурак, тут же оставлял свои попытки.
Слишком он был порядочный и слишком бедный…
Женя гуляла по городу под руку с Кирюшей, слушала его заумную болтовню. Но смотрела не в лицо ему, а мимо: может, появится человек, ради кого можно пожертвовать надежностью, определенностью… Словом, четверками по математике…
Ее соблазнила та яркая, горячечно-золотая осень.
Другого она встретила на усыпанном листьями бульваре. Он пинал листву ногами, улыбался, и в его светлых волосах играло позднее осеннее солнце.
Он встретился с Женей глазами. Что-то прочел в них и тут же подошел:
– Привет, красавица! В кино со мной пойдешь?
И Женя – тут же согласилась.
Другого звали Колей Липатовым. Ему минуло восемнадцать. Школу он закончил, об умном не говорил, уроки за Женю не учил: «Не помню я ваши интегралы!» Катал Женю не на автобусе, как Кирилл, а на машине: бледно-зеленой «девятке». По первому требованию покупал мороженое – хоть с орехами, хоть с ромом. Дарил цветы – охапками.
И полез к ней на второй день знакомства.
Целовался он совсем не так, как Кирилл. Действовал горячо, настойчиво, властно прорывался языком в ее рот… Женя смутилась, опешила, оттолкнула нахала: «Коля! Ты что – спятил?»
Коля обиженно оторвался от нее. Запыхтел. Наконец, молвил: «Ладно, малявка. Подожду, пока подрастешь…»
Женя боялась, что после отказа Коля вовсе перестанет ей звонить. Но на следующий же день тот принес ей букет роз. Торжественно сказал: «Извини. Я понял, что ты – не такая».
Женя чувствовала себя страшно счастливой. Но было отчасти жаль: она не узнала, что случилось бы дальше, после страстных Колиных поцелуев…
Они ходили в кино, в кафе, в парк культуры к реке. Вечерами, к неодобрению подъездных бабулек, бледно-зеленая «девятка» подвозила Женю к дому.
В отличие от Кирилла, Коля не строил никаких планов. «Живи моментом! – декларировал он. – Ты мне нравишься, и мне приятно делать тебе приятное!»
И Жене нравилось: жить необременительным моментом, и царственно вылезать с переднего сиденья машины, и не обсуждать тоскливые интегралы и будущую счастливую жизнь в городе К. …
Родители, подруги и одноклассницы Колю Липатова не одобряли. Говорили, что Коля – хлыщ и подонок. Особенно в сравнении с милым Кириллом. Одноклассницы пугали Женю: Коля водится с дурной компанией. Обсуждали меж собой, спит Женя с ним или нет. Но Марченко знала одно: с Колей ей весело, у него всегда есть деньги, и он ее – за целый месяц знакомства! – пальцем не тронул! Даже поцеловать больше ни разу не пытался. А наставления родителей и друзей ее только бесили.
– Евгения, ты совершенно не разбираешься в людях, – строго говорила мама. – Помяни мое слово, Кирилл стоит десятка подобных Николаев!
Ох нет! Если Кирилл золотой – почему же с ним так скучно?
– Женька, ты просто дура! – изрекала лучшая подруга. – Кирилл – это клад! Где ты найдешь такого: делает за тебя уроки, и провожает, и на все всегда согласен…
Между прочим, Коля ее тоже всегда провожает. Но, в отличие от Киры, – на машине. Знаем мы этих подружек: завистницы!
…Кирилл никак не мог поверить, что его бросили. Первое время он ходил за Женей скорбной тенью – только не рядом, а позади. Сидел, нахохлившись, на лавочке возле ее подъезда. Печально ждал у школы. Дышал в телефонную трубку. Пришлось сказать ему раз и навсегда: прости – и прощай.
Кирилл покорно послушался. Преследовать ее перестал. Но продолжал безмолвно страдать.
Женя презрительно думала о бывшем поклоннике: «Вот дурак! Давно бы с другой утешился!»
Все-таки насколько с Колей интересней, чем с вялым паинькой Кириллом!
Коля умел красиво ухаживать. Женя любовалась, когда он оставлял в кафе приличные чаевые. Она гордо проходила вместе с ним в лучшую ложу местного стадиона, когда в городок вдруг приезжали столичные звезды: Агузарова, или Маркин, или Виктор Салтыков… А за городом, на проселках, он учил ее водить его бледно-зеленую «девятку».
…С Митей Земковым Коля познакомил ее в лучшей городской кафешке, на улице Соборной (вплоть до недавнего времени – имени Ленина).
Земков подсел за их столик, пожал Коле руку (Женя заметила на его кисти татуировку) и завистливо выдохнул:
– Ну, Колян, ты везунчик! Какую телку себе отхватил!
Жене слово «телка» применительно к себе не слишком понравилось. Но дружбан Коли смотрел на нее так горячо, что она решила: ей сделали комплимент, просто в слегка непривычной форме.
Друг Коли оказался еще веселей и беззаботней, чем сам Коля. Он сыпал анекдотами. Порой подтрунивал над Коляном. Подливал Жене шампанского. Взял Женю на слабо: мол, она не съест килограмм мороженого – ей пришлось, давясь, уничтожить десять ледяных шариков. Земков признал поражение. Заказал коньяку: «Надо выпить, исключительно как лекарство, а то простынешь!»
Девчонки, парочками, шерочка с машерочкой, сидевшие в кафе, бросали в ее сторону завистливые взгляды. А Женя ощущала себя королевой: красивой, любимой, желанной для обоих своих взрослых кавалеров…
…Потом Женя тысячу раз спрашивала себя: «Ну зачем?! Зачем я потом пошла с ними на реку? И почему согласилась посидеть в парке? Я что, не знала, что вечерами там пусто, ни одного случайного прохожего? Почему не догадывалась, для чего этот развеселый ужин? Почему не поняла, что они меня нарочно подпаивают?»
С годами Женя придумала себе десятки оправданий: «Я ведь знала Колю месяц. И он ничего себе не позволял: только тот первый поцелуй, когда он сказал: «Ты не такая…» И мне было хорошо с ним! Он был простой: без заумств, без занудства, с легкой философией – лови момент!»
…Когда Коля прижал ее к дереву со словами: «Ну все, попалась!», Женя решила, что это просто шутка. Когда новый знакомый Митя сказал приятелю: «И чего ты тянул? Давно бы так!», она все еще не верила. Когда Коля резким движением задрал ее юбку, Женя строго сказала: «Ну все, развлеклись – и хватит!»
А в ответ услышала дружный гогот: «Допрыгалась, куколка? Пора платить – и за коньяк, и за мороженое!»
Женя закричала. Но в темной дубраве ей откликнулось только эхо.
Женя стала вырываться – Митя хохотнул:
– Шевелись, шевелись, крошка! Меня это заводит!
Она принялась плакать. Проговорила сквозь слезы:
– Но я… я же… никогда…
– Обожаю целочек! – заверил ее Митя. Женя закричала – громко, на всю гулкую дубраву.
– Закрой пасть! – рявкнул Коля. Ее милый, галантный Коля, еще недавно даривший ей розы. Охапки роз.
А Митя ловко заткнул ей рот грязным носовым платком. По-хозяйски рванул ткань ее кофточки…
…Все было кончено.
Только тихо шуршали на ветру осенние листья.
– Проводим даму домой? – глумливо предложил Митя потом.
