Алексей Макеев - Жертва тайги
Мужик стоял и лыбился, показывая кривые зубки, потом все-таки снисходительно выдал:
— Вы чего, милки, гляжу, струхнули малость?
— Это мы-то струхнули?! — возмутился Антон, с полуоборота заводясь от непомерной наглости спасенного типа. — Скажи спасибо лучше, что мы на твое счастье рядом оказались! Не подоспели бы вовремя, так от тебя уже одни кишки по кустам болтались бы!
— Да я бы и сам управился. Дело нетрудное.
— Чего же ты тогда как перебздевший бурундук под лодочку забился?
— Да малая промашка вышла. Гильзу в стволе заклинило. Покуда выколупывал, он и насел, оглашенный.
— А в спину ты ему, конечно, специально лупил? — съязвил Антон. — Для острастки, так сказать, да?
— Нет, конечно. Не в срок по булыге днищем чирикнулся. Вот прицел чуток и повело.
— Чирикнулся он, — пробурчал Антон.
Он глядел на нарочито простодушную физиономию незнакомца, только что чудом избежавшего смертельной опасности, и поймал себя на мысли, что начинает испытывать к мужику что-то похожее на уважение.
«Не каждый бы так смог. Признать надо. Хотя что с него возьмешь, с идиота жизнерадостного? Встречал я похожих. Доводилось. Такому типу хоть кол на голове теши или пыжи на башке вырубай, ничем его не проймешь. На шматы кромсай, он и тогда, наверное, скалиться не перестанет».
Ингтонка легонько тронул его за плечо и предложил:
— Давай костер разведем. Ему бы просушиться надо.
— Ладно, — ответил Антон и только сейчас заметил, что с мужика вода в три ручья льет.
«Видимо, неслабо он искупался. — Но через миг кольнуло под ложечкой. — А если это он и есть? Тот самый козел, что по нам из мелкашки из кустиков садил? У него же «Белка», да? Малокалиберный ствол идет поверху? Эх, проворонил я момент, когда у него ружье на земле валялось! Теперь уже поздно рыпаться. Остается только терпеливо ждать другого удобного случая. Ничего. Выгадаю время и пробью его на вшивость. Надо только как-то отвлечь нового знакомца, чтобы раньше срока не переполошился».
Мужик, не выпуская оружие, одной рукой оттащил берестянку подальше на косу, подошел к убитому медведю, ласково погладил свою лысинку и проговорил:
— Надо будет шкуру снять, пока не застыл. Да желчь вырезать. Жалко, что худющий шибко. Видать, прихварывал. Вон сколько мясца зазря сопреет. На всю зиму в самый раз хватило бы пельмешек навертеть.
— Помочь? — запустил пробный шар Антон.
— Да чего там, паря, не гоношись. Сам управлюсь, — отказался мужик. — Поди-ка костерок добрый разведи, ежели не трудно. Одежку малость прожарить не помешало бы.
— Игорек, сходи за рюкзаком, — с напускным спокойствием сказал Антон и внутренне подобрался.
«Разрешит он нам разделиться или нет?»
— А я пока костром займусь, — продолжил он. — Нам бы тоже перекусить пора. Не лишним будет.
— И то дело, — небрежно бросил незнакомец.
Он закинул за спину ружье, демонстративно игнорируя смену диспозиции, чреватую для него потенциальными неприятностями, вооружился тяжелым самодельным тесаком и приступил к делу.
— Охотишься? — намеренно в лоб, без обиняков спросил Антон, когда Ингтонка скрылся из вида.
— Охота не работа. Хлебца не даст, — виртуозно орудуя ножом, отшутился незнакомец, стрельнув из-под куцых, словно выщипанных бровей раскосыми ироничными глазенками.
«Есть у него какая-то примесь азиатской крови, — вскользь подумалось Антону. — Но не местной. Не корейской и не китайской. Скорее всего, бурятской. Ближе к Забайкалью. А ружьишко сучок этот так при себе и держит, хотя, как видно, и не слишком ему удобно с ним на туше ковыряться. Осторожный, блин. Непросто будет врасплох его застать».
— И как же ты решился из двадцать восьмого калибра буряка валить? Опасная затея.
— А чего мудрить-то? Лупи да лупи. Не в калибре ж дело, а в сноровке. Если рука как следует поставлена, то оно ладно и выйдет. Сам знаешь, что хреновому танцору мешает. Хоть какой слоновый калибр ему под мышку подсунь.
— Ладно. Пойду дровишек соберу.
— Так и иди. Я тут сам управлюсь. Потом только поможете шкуру поднести, ежели не зазорно.
Вернулся с рюкзаком Ингтонка. Приятели развели костер, разложили снедь на фонаге и уселись у огня, поджидая незнакомца.
— А мужик-то, Игорек, рисковый. Не боится нас с тобой вдвоем оставлять. Хотя чего ему бояться, когда у него ствол под рукой, а мы, считай, безоружные, — сказал Антон.
— Может быть, это все-таки не он по нам стрелял? — усомнился Ингтонка.
— Да все на него указывает. Никто больше по речке не проходил. Если только за тот час, когда мы с тобой кругаля давали. Мелкашка у него и оморочка тоже. Ты же сам говорил, что ее спокойно можно в одиночку веревкой на скалу поднять. Похоже, я все-таки ошибся. Не чухонец по нам из кустов палил, а этот его плешивый прихвостень.
— Все равно пока не стоит на человека напраслину возводить. Вдруг окажется, что он здесь совсем ни при чем?
— А мы с тобой гадать не будем. Возьмем мужичка за жабры, тряханем как следует, а там, глядишь, и расколется. Да и ружье его нам позарез нужно.
— Ты что, собираешься у него оружие отнять?!
— Там видно будет, — ускользнул Антон от прямого ответа. — Это уже как карта ляжет. Только ты, если что, ворон-то не лови. Не тупи, а сразу подключайся.
Подошел мужик, неспешно примостился к костерку. Он присел, но ружьецо благоразумно подоткнул себе под бок.
— Жалко, что торопыга этот мне лодчонку подпортил, — с хохотком трепанул дядька. — Теперь чинить придется. А бересты здесь на сто верст не сыщешь. Сплошь одна елка да кедрач.
«Ахинею несет. — Антон ухмыльнулся себе под нос. — Да тут же чуть от речки в лощинку протяни, там сплошной березняк по закрайке. — Но возражать Антон не стал, решив: — А пускай себе выеживается. Пока».
— Давайте с нами, — поспешил проявить гостеприимство Ингтонка. — Берите все, пожалуйста. Ешьте, не стесняйтесь.
— Спасибо, коли так. А то я пустой нынче. В прорухе полной. Пока с этим злыднем кувыркался, сидор в речке утопил. А там все припасы.
«А был ли этот сидор? — про себя съехидничал Антон. — Зачем тебе сидор, если ты с чухонского кордона приперся? Не на неделю же собирался. Сделал дело и вали себе обратно».
— Вам бы просушиться, — продолжил стелиться Ингтонка.
— Ничего. Повременить можно. Не зима небось. Не шибко зябко, — пробубнил мужик, ухватил короткими, как обрубки, круглыми толстыми пальцами кусок бориксы и, не сдирая шкуры, отправил его в рот.
Он заработал крепкими челюстями так, что они захрустели не хуже мельничных жерновов, прожевал и проглотил, погоняв по жилистому горлу острый кадык, поросший жидкой седоватой волосней.
— Как вас величать-то, хлопцы? Меня — Авдей.
— Антон.
— Меня Игорь можно.
— Ну вот и добренько. Только ты не выкай мне больше, паря. Оно для города хорошо. А у нас, стало быть, надо по-свойски. — Он прищурился с лукавинкой и отпустил без перехода, невпопад: — Не были богатыми, не хрен и богатеть. Так ведь? А с пустой мошною сыт не будешь. — Он хитро, без адреса подмигнул, поковырял в зубах мизинцем и ловко уцепил очередной кусок кеты.
«Надо бы поддерживать его треп, — соображал Антон. — Зубы ему капитально заговорить. Но желания совсем нет. Так и тянет без всяких предисловий за шкирку ухватить да тряхануть так, чтоб эта блажь елейная с его рожи слетела. Но нельзя. Никак не выйдет, пока он настороже. Ведь у него ружье под боком. Ничего. Потерпим. Улучим момент».
— А ты давно из поселка? — пришел на выручку Ингтонка.
Видно было, что инструктаж, полученный от Антона, все-таки пошел ему на пользу.
— Третьего дня, — с набитым ртом откликнулся Авдей.
— Что-то в этом году мужики на рыбу не спешат.
— А чего торопиться, когда все устье перегорожено, насквозь кольями забито?
— А ты говорил, что не может быть, — показательно уел Ингтонку Антон. — Рыбоохрана же ваша, как и везде, тоже, наверное, денежки уважает.
— Не знаю, — подыграл парень. — Насколько помню, никогда такого не было. Да там же еще и милиция обязательно дежурит, когда ход начинается. Везде постов понаставлено. Вряд ли они между собой сумеют договориться. Как кошка с собакой не один год грызутся.
— Знамо дело, — с цветущей миной вставил Авдей. — Каждый сопляк, язви его, урвать по силе тужится.
— Значит, они теперь уже договорились. — Антон поощрительно посмотрел на приятеля. — Как ни собачились, а все-таки поделили куш поровну. Теперь бандюганам раздолье полное. Черпай — не хочу. Опять же икорку выгребут, а рыбу в сторону. Попробуй тронь ее, мигом менты с рыбарями протокольчик нарисуют. Не трогай, не твое. Пусть лучше сгниет без пользы, чем народ на халяву покормится. Наше дело сторона. Ну и страна у нас, мать ее! Сплошной идиотизм кругом. Хоть волком вой. Без водяры ни во что не въедешь.
