Даниэль де Труа - Псевдоним(б). В поисках Шекспира
Вторая цепочка, возможно, связана с Татьяной и ее новым местом работы:
(Татьяна) → «Опус Деи» → Мигель → Свенсен → Ирина → Эдуард → африканский диктатор Кенадит → (я → Шекспир).В общем, и там и там одни и те же лица. За исключением таинственного «Опус Деи». И в первом случае Татьяна – средство давления на меня, а во втором – через нее на меня просто вышли. Но ясно одно. Кому-то очень нужно, чтобы я закончил исследование. А еще кто-то этому всячески пытается помешать.
Но самый главный вопрос: при чем тут Шекспир?
Итак, осталось двадцать минут полета. Так зачем же терять время? Александр пристально посмотрел на Эдуарда. Серая тройка, дымчатые очки, безупречный английский. Знает ли он русский язык? Вероятно, немного, раз летит в Россию. «Проверить, что ли?» – подумал Александр и обратился к Эдуарду по-русски:
– Так о чем вы хотели поговорить?
Февраль 1580
– Так о чем вы хотели поговорить? – услышал Уильям, причем совсем не с той стороны, откуда приближалась тень. Он уже открыл рот, чтобы то ли что-то сказать, то ли просто закричать, если не сможет произнести от страха ничего членораздельного. Но из пересохшего горла не вырвалось ни звука, и очень кстати. Тот, кто шел, как ему казалось, в его сторону, остановился и ответил. Уильям понял, что беседующие его не видят. Это у страха глаза велики, а обычные человеческие глаза в безлунную, пусть и предрассветную, пору видят только то, что заранее готовы увидеть.
– Так вот что… сэр, тяжело же было. Еле донес.
– Но все-таки донесли.
– Донес.
– Ну все, спасибо на этом. Достаточно. Больше не надо.
– Я угодил?
– Да, это Божье дело, уверяю вас. Бог воздаст вам.
– Бог?
– Бог, Бог… Я же сказал, это Божье дело. Да и вы, Алексис, человек Божий, не так ли?
– Я-то?
– Ну не я же.
– Я-то не знаю. Еле донес.
– Бог все видит. Вот и иди с Богом.
Уильям с самого начала узнал этот голос. А вот тот, другой, которого он поначалу принял за призрака, был ему неизвестен. По крайней мере, его голоса он никогда не слышал. Но этот несомненно принадлежал его отцу!.. Уилл еще сильнее прижался к земле. Слава богу, пока еще не рассвело. Молчание затянулось, Уилл боялся вздохнуть, а еще сильнее боялся кашлянуть, потому что в горле после купания изрядно першило. Наконец второй, которого Уилл не знал, сказал отцу:
– Пойти-то я пойду…
– Вот и иди с Богом, – повторил отец.
– Но я еле донес, – неуверенно повторил «призрак».
– Тебе зачтется.
– Зачтется?
– Зачтется-зачтется, не сомневайся.
– А скоро ль?
– Скоро-скоро. Никогда не сомневайся в любви Бога.
– Бога-то?
– Бога. Ступай.
– Тогда до скорого?
– Бог с тобой.
– Прощайте. Но помните меня, – уходя, бросил «призрак».
– Как же, забудешь тебя, – уходя в другую сторону, пробормотал себе под нос отец.
Ну, теперь точно опоздаю в школу, подумал Уилл, и, выждав несколько минут, поднялся с земли и как ни в чем не бывало пошел в привычном направлении.
Самое удивительное было то, что он успел. Вот что значит выйти с запасом! Какие-то полчаса, отнятые у сна, – и столько событий! Теперь у него к тому же появилось время подумать. Если не внимать педагогам с семи до полудня, времени получалось даже с избытком. Но сегодня было два часа латинского языка, а Уилл теперь твердо решил прислушаться к совету коронера по поводу латыни. Раз нужно для дела, значит, нужно. Подумать о самом деле можно будет и на Законе Божьем, а также на риторике, урок которой сегодня посвящался речам Демосфена. Речи были политические, а не судебные, и к тому же на греческом языке, а греческий знать не обязательно, сказал ему коронер. Правда, пока Уилл размышлял, ему в голову запало название одной из речей этого самого Демосфена – «О венке».
И тут он вспомнил. Вчера-то на это внимания не обратил, а сейчас вспомнил отчетливо: утопленница была в венке, притом в каком-то странном венке – чуть ли не из репья, потом, кажется, маргариток и совсем каких-то диких цветов… Как их называют? Вроде пальцы мертвых? Да, пальцы мертвых… Но есть и еще у них какое-то название. А да, есть… Уильям густо покраснел. Ну и название! Как это она додумалась такое в венок вплести. А ведь еще девушка. Странно.
Еще он вспомнил, что, пока ее вытаскивали на берег, венок куда-то делся. Должно быть, просто свалился с головы. Будет что рассказать сегодня коронеру. Но сначала хорошо бы найти этот венок, возможно, он еще там. Жалко, что сегодня четверг, а после обеда снова будет латынь, которую нельзя пропускать. Значит, к коронеру можно и не успеть. Ну да ничего. Зато побольше разузнаю. А завтра приду к нему и все выложу!
Тут он подумал об отце. И стал вспоминать его разговор с неизвестным. В общем, не ясно главное – о чем они говорили. Смутные догадки не покидали голову Уилла. С чего это они с утра пораньше пришли на место гибели девушки? Место встречи явно назначил «призрак», а не отец. Для чего?
Картина складывалась, но она не радовала Уилла. Отца он не любил, но не до такой же степени, чтобы подозревать его в убийстве. То есть сам-то он уже почти год видел в нем убийцу, с того самого – несчастного – случая с сестренкой. Правда, и в том случае Уилл предпочитал во всем винить Патрисию и уж тем более не хотел, чтобы отца признали убийцей публично. Какому сыну такое понравится, как бы он к отцу ни относился. Вот Уиллу все это и не нравилось. Ой как не нравилось!.. Так что даже хорошо, что он не пойдет сегодня к коронеру. Нужно сначала самому во всем получше разобраться.
И тут Уилл вспомнил про шелковую материю. На перемене, когда все вышли из класса, он достал ее. Это была ленточка пять на пять: дюймов пять шириной и футов пять длиной. Такой шелковый белый шарфик. Однако совсем ли белый? Вот это что за оттенок? А это? Надо будет проверить. Скорей бы обед. Ну ничего, осталось потерпеть всего один урок. Для Уилла это был урок терпения.
Декабрь 2010
– Что, Алекс, решили дать мне урок терпения? – Эдуард бросил на соседа косой взгляд, чтобы посмотреть, какое впечатление произведет его русская речь. – За то время, пока вы решали, стоит ли говорить со мной, мы успели пролететь всю континентальную Европу и уже более получаса летим над Россией.
– А Белоруссию вы относите к континентальной Европе или к России?
– Как это по-русски лучше сказать? Срезал?
– Ого! Читали Шукшина! Вот это подготовка!
– Да, правда. Для домашнего чтения мне советовали Василия Шукшина. Те, кто разбирался в советской жизни…
– И вас научили в ней разбираться. Только вам не повезло: едва успели в ней разобраться, как она кончилась.
– Да, Алекс, вы правы.
– А что теперь, ностальгия по русскому? Проверяете профессиональные навыки? Вы русист?
– Зря иронизируете, Алекс. Я правда сожалею, что у вас так получилось.
– Черта мне в вашем сожалении! Нельзя ли пожалеть о чем-нибудь другом?
– О, это тоже что-то знакомое. Стихи? Постойте, попробую угадать. Похоже на Лермонтова. Но строчка не из поэмы. Скорее драма… «Маскарад»?
– Не угадали, но, в общем, близко. Скажите, как вы с такими филологическими познаниями попали к африканскому диктатору?
– Видите ли, в настоящее время филолог может найти поддержку только у диктатора.
– Что за бред вы несете, Эдуард? Объясните все-таки, что все это значит. Все эти ваши «вместе жить или умереть». Ведь это блеф! Теперь вы переходите от блефа к бреду.
– Ну зачем вы так? Почему вы мне не доверяете?
– Доверять профессиональному антисоветскому агенту?
– Но теперь нет советских агентов. Вся Россия – страна антисоветских агентов.
– Это уже просто демагогия. Я понял, вы мне ничего не объясните.
– А что именно вы хотите, чтобы я вам объяснил? То, что вам нужно было срочно улететь?
– Хотя бы.
– Разве вы сами не поняли?
– Я-то понял, это ясно, иначе бы я не летел. Но вы же хотите, чтобы я доверял вам, а не только себе.
– Вы не верите, что ваша жизнь была в опасности?
– Не верю. Обыкновенный развод. Попугать решили.
– Верить или не верить – ваше дело.
– Ладно вам, я и так уже вижу, что русский вы учили хорошо. И в России были.
– И в России был.
– Какого черта вы мне пудрите мозги, что вы работаете на африканского диктатора? Это же просто какая-то детская легенда.
– Эх, Алекс, Алекс! Вы думаете, что с концом Советской империи безработица началась только в России? Армия бойцов невидимого фронта почти одновременно потеряла свой смысл с обеих сторон вашей западной границы. Сокращение штатов произошло почти на порядок. Тут наймешься хоть к черному диктатору, хоть к черту лысому!
– Но я-то здесь при чем? Какого черта лысого я понадобился африканскому диктатору? Это же курам на смех.
– Не верите?… Жаль. Значит, в Африку вы со мной не собираетесь…
– Честно? Что я там забыл?
– В любом случае, мой телефон у вас есть. – Александр усмехнулся и достал из кармана новенький телефон, который Эдуард вручил ему в Хитроу. – Вот-вот. Номер безлимитный, как я вам уже сказал. Я буду ждать вашего звонка. Все равно без вас мне там делать нечего.
