Наталья Андреева - Оtцы и деtи
– Положительными примерами, молодой человек! Я разоблачаю зло!
– Значит, во всех ваших книжках добро торжествует!
– А как иначе?
– Но в реальности все по-другому! Торжествует как раз таки зло. А добро… Добро забивается в угол и поджимает лапки. Вот и получается, что все хорошее у нас спряталось по самым темным углам. А в центре, на лобном месте, – самое зло. Апофеоз, можно сказать, зла. И мы ничего. Терпим. Заодно воспеваем добро. Но втайне молимся злу и сами хотим стать злом. Потому что так гораздо комфортнее.
– Не судите всех по себе! – разозлился Николай Петрович. – На свете много прекрасных, добрых людей!
– Что ж мне-то все злые встречаются? – вздохнул Женька. – Видно, я не по тем улицам хожу.
– Да к вам зло просто липнет! Потому что вы и есть само зло!
– Да прекратите вы! – не выдержал Аркадий. – Что вы как дети? Добро, зло… Только дураки могут воспринимать мир как старую фотографию: черное или белое. Тем более глупо спорить о литературе. Это вообще вопрос вкуса. Одним нравится одно, другим другое. У каждого жанра свои поклонники. Вопрос решается просто: не нравится – не читай.
– Так он же вообще ничего не читает! Твой, с позволения сказать, друг! – возмутился Николай Петрович.
– Читаю. Медицинские энциклопедии, – серьезно ответил Женька. – Есть еще более занимательное чтение: истории болезней.
– Вечный спор, – вмешался в разговор Павел Петрович. – Физики и лирики. Надеюсь, Евгений не думает, будто открыл здесь что-то новое?
– Я просто высказываю свое мнение, – резко сказал Базаров. – В отличие от многих я этого делать не боюсь, даже если это идет в разрез с общепринятым мнением.
– Что ж, это неплохо, – внимательно посмотрел на него ПП. – Главное, чтобы ваши поступки не шли вразрез с общепринятыми нормами поведения. И не попадали бы под статью УК.
«Он точно знает! – уверился Аркадий. – Просто не хочет при всех. Нас с Женькой, похоже, ждет тяжелый день!»
– У меня судимости нет, если вы это имели в виду, – мрачно сказал Женька.
– Так ведь от тюрьмы и от сумы… – пожал плечами ПП. – Знаете такую пословицу?
– В курсе, – кивнул Базаров.
– Вот и подумайте об этом на досуге. – Павел Петрович допил вино и встал. – Лично я тоже не романтик, – сказал он, вытирая губы салфеткой. – Ты знаешь, Коля, как я отношусь к твоему занятию.
– Знаю: ни одной моей книжки не прочитал! – сердито сказал младший брат.
– Вот тут ты ошибаешься. Я ни о чем и никогда не сужу беспредметно. Если бы мне совсем не нравилось то, что ты делаешь, я бы это пресек в корне. Но я понимаю: чем-то ты должен заниматься, чтобы не спиться и не деградировать окончательно. Не спорь со мной, я запах крепкого спиртного чую за версту. Но пока ты пьешь только после обеда и никогда не пьешь до и во время работы. Это меня устраивает. Я, собственно, за тем и приехал в Марьино. Посмотреть на тебя, на то, в каком ты находишься состоянии. Я прекрасно знаю, что в деревенской глуши люди очень быстро спиваются…
– Павел Петрович! – раздался вдруг возмущенный голос Фени. – Зачем вы так?!
Мужчины оцепенели. Феня, мало того, редко бывала в мужском обществе, она не позволяла себе здесь и слова сказать. И вдруг она посмела возразить самому ПП!
– Вы… Вы ничего не знаете о нас! – звенел в гостиной Фенин голос. – Так вот, знайте! Мы и без ваших денег проживем! Но вы никого здесь не будете больше обижать! Вы… Вы не смеете этого! А если еще раз назовете Колю пьяницей – то я вас выгоню! – выкрикнула Феня и убежала.
– Вот так так! – развел руками Павел Петрович. – Коля, я тебя поздравляю! И завидую, честное слово! Вот так девушка! – Он покачал головой и вышел из гостиной.
Николай Петрович дернулся было бежать за ним, но вдруг обмяк и развалился на диване.
– Вы… – простонал он, обхватив голову руками. – Вы все мучаете меня… Вы не понимаете меня… Вы думаете, это легко, выворачиваться каждый раз наизнанку, вытаскивать из души все самое сокровенное, а потом в нее, в эту опустевшую душу плюют… А над твоими чувствами смеются, издеваются… Говорят: дурак…
– Папа! – Аркадию стало его так жалко, что он не мог говорить. – Перестань!
– А отчего я пью? – Николай Петрович отнял руки от лица и посмотрел на него с отчаянием. – Я потому и пью, что в моей душе живого места не осталось. Она вся – одна сплошная кровавая рана. А вы… – Он махнул рукой, так и не закончив мысль.
– Я, пожалуй, пойду. – Базаров поднялся. – Ненавижу, когда говорят красиво. Извините, Николай Петрович, если я вас обидел. Но я остаюсь при своем мнении: литература и писатели бесполезны.
– Вот видишь! – покачал головой Кирсанов, когда они с сыном остались в гостиной вдвоем. – И что мне теперь делать?
– Господи, ничего не делать! Живи как жил. Это все сотрясение воздуха, не больше.
– Ты думаешь так же, как твой друг? – горько спросил Николай Петрович.
– Нет. Вы все сегодня высказались. Я, как ты заметил, молчал. Хотя у меня тоже есть проблемы. Но я из них трагедию не делаю. И мне, между прочим, надоело всех вас мирить и успокаивать.
– Извини, сынок, – виновато сказал Николай Петрович. – Просто ты должен понимать: в больное ударили, – пожаловался он. – Вот я и сорвался.
– Я поговорю с Женькой, – пообещал Аркадий. – Он больше не будет.
…Вечером, когда все улеглись спать, к нему в комнату зашел дядя. Аркадий приготовился к серьезному разговору, но Павел Петрович сказал:
– У меня для тебя есть дело. Тебе надо будет поехать завтра в город. В банк, с платежным поручением. И… поехать одному. Есть еще кое-какие дела, которые я могу доверить только тебе. Твой отец… Ты сам знаешь, он человек неделовой. Вечно что-то напутает.
– Почему ты сам не поедешь?
– Мне надо работать с документами, – невозмутимо ответил ПП. – Ну, так что? Выручишь?
– Конечно! Какой разговор?
– Ты поедешь один, понял? Без своего друга.
– Но почему?!
– Поручение конфиденциальное. Я не хочу, чтобы кто-то видел эти документы. Не беспокойся, с твоим другом ничего не случится.
– Но…
– Ты можешь выполнить мою просьбу? – сердито сказал дядя. – Или это так сложно?
– Могу, – обреченно ответил Аркадий.
– Вот и отлично!
Он сразу заподозрил подвох. Зачем ПП усылать племянника в город? Платежку в банк отвезти? Ха! Что-то явно происходит.
Утром Аркадий пришел в Женькину комнату и пересказал ему разговор с дядей.
– Что ж, езжай, – пожал плечами Базаров.
– А ты?
– Меня же не гонят. Надеюсь, накормят.
– Дядя наверняка что-то задумал. Он вчера ясно намекал на УК. Он хочет с тобой поговорить, и без свидетелей. То есть без меня.
– Ну, пусть поговорит, – снисходительно сказал Женька. – Думаешь, я его боюсь?
– А стоит.
– Если ты не поедешь, мы все равно поговорим. Но последствия я предсказать не берусь.
– Чем же я вам так мешаю? – разозлился Аркадий.
– Мешаешь, – серьезно сказал Женька. – Это разговор двух мужиков. Разговор серьезный. Без соплей.
– А я, по-твоему, кто?!
– Ты? Ты только не обижайся, Аркаша… – Базаров вздохнул. – Ты по своей привычке будешь пытаться нас помирить. А тут ничего сделать нельзя. Мы по жизни антагонисты. Это было понятно с самого первого дня. Так что, будь другом, не мешай нам.
«Ну что ж… И уеду…» – бормотал Аркадий, мечась по дому в поисках документов на машину и ключей. От волнения он не помнил, куда их вчера засунул.
– Смотри, ничего не перепутай, – наставлял его дядя, протягивая папку.
– Что я, маленький?!
– Ты взрослый, – насмешливо сказал ПП.
Женька стоял у ворот и курил. Лицо у него было невозмутимым.
– Вернусь к обеду! – крикнул Аркадий, садясь в машину. И заметил, как дядя Паша улыбнулся.
…В банке пришлось провозиться четыре часа. Аркадий злился, чертыхался, но поделать ничего не мог. От него требовали какие-то подтверждения, доверенность, которую он все никак не мог отыскать. Она нашлась среди прочих документов, не имеющих к поручению дяди никакого отношения. Аркадий больше часа в них разбирался, читал и сортировал. Потом он мучительно долго ждал, когда освободится финансовый консультант.
Когда же с делами было наконец покончено, позвонила Катя.
– Я знаю, ты вчера приезжал, – виновато сказала она.
– Почему же не вышла?
– Мне Нета не разрешила. И телефон отобрала.
– Сегодня, значит, отдала?
– Я очень хочу тебя увидеть, – тихо сказала Катя.
– Я сейчас в городе, – не удержался Аркадий. – Совсем близко. Один. Женька остался дома.
– Да? – Она откровенно обрадовалась. – Может, заедешь?
Искушение было слишком велико.
– А как же Нета?
– Она уехала в Москву на пару дней.
– Вот как? А тебя оставила одну?
– С тетей.
– Хорошая компания!
– Я совершеннолетняя, вполне могу о себе позаботиться. И о ней тоже.
– Ладно, я заеду. Проверю, как там твоя тетя? А то вдруг она напьется и дом подожжет.
