Анна Князева - Черный бриллиант Соньки Золотой Ручки
– Ну так почитайте.
– А вы расскажите. Из первых рук – всегда, знаете, лучше.
– Думаете, я что-то помню? – Востриков недоверчиво покосился на следователя.
– Нисколько в этом не сомневаюсь, – заметил Сергей. – Саму Раису Ивановну знали?
– Виделись несколько раз.
– Вот и расскажите, где, когда, при каких обстоятельствах.
– Знакомство с ней было шапочным.
– Какая разница? – Дуло пожал плечами и показал бумажку из папки: – Она же вас приглашала на свой юбилей, значит, считала…
– …Хорошим знакомым, – подсказал Леонид Николаевич.
Сергей Дуло вытащил из папки еще несколько документов.
– Многие из тех, кого опросили, утверждали, что Раиса Ивановна считала вас другом.
– Никогда не был другом Литовкиной. – Востриков прищурился. – А говорите, что показания не читали.
– Читал – не читал… – Сергей Дуло встал и прошелся по кабинету. – Меня интересует все, что связывало вас с Раисой Ивановной.
– С ней приятельствовала моя жена Катерина. Только поэтому Литовкина пригласила нас на свое восьмидесятилетие.
– Представляю, какое общество там собралось… Раиса Литовкина – звезда советского кино.
– В те времена она уже не снималась.
– Значит, говорите, жена с ней дружила?
– Приятельствовала.
– Как они познакомились?
– У старухи болела спина, понадобилась хорошая массажистка. Подруга жены посоветовала ей мою Катерину.
– Ваша жена – массажистка?
– Да. Теперь она уже не работает.
– Но тогда ведь работала?
– Насколько я помню, с Литовкиной Катерина встречалась не часто.
– Насколько знаю я, – с нажимом сказал Дуло и вытащил из папки еще один документ, – вас неоднократно видели входящим в квартиру Литовкиной.
– Неверное утверждение. За все время знакомства – два или три раза.
– Зачем вы к ней приходили?
– Старуха жила одна. Помнится, как-то раз лампочку поменял. Потом привез на машине антикварный ломберный столик.
– Она интересовалась антикварной мебелью?
– Не только. В квартире были картины, дорогие сервизы. Литовкина могла себе это позволить. Средства имела.
– А как насчет золота?
– В каком это смысле? – Востриков отвел в сторону взгляд.
– В смысле ювелирных украшений и драгоценных камней.
– Мне об этом ничего не известно.
Дуло снова взял в руки листок и, взглянув на него, сообщил:
– Одна ваша знакомая в своих показаниях утверждает: вы говорили о том, что Литовкина показывала вам свои драгоценности.
Востриков замер, как будто что-то припоминая, потом покачал головой:
– Нет, не помню. Давно это было. Ничего сказать не могу.
– Может быть, вспомнит ваша жена?
– Вряд ли. Она, знаете ли, очень болеет: со здоровьем плохо и с памятью. Вы упомянули новые обстоятельства. В чем они заключаются?
– Раису Ивановну убили выстрелом в затылок в ее квартире. На месте преступления нашли пулю и гильзу от пистолета «зауэр». Следы борьбы отсутствовали. Дверные замки – без повреждений. По версии следствия, Литовкина сама открыла убийце дверь. Она доверяла ему.
– Для чего вы мне это рассказываете?
– Чтобы освежить в памяти кое-какие моменты.
– И все-таки в чем заключаются новые обстоятельства дела?
– Ну хорошо. – Дуло остановился. – Сейчас я перечислю все, что у меня есть, и вы определитесь.
– С чем?
– Готовы ли сотрудничать со следствием.
– Бред… – Востриков ухмыльнулся.
– Итак, – Дуло показал пятерню и стал последовательно, один за другим, загибать пальцы. – Первое – показания свидетельницы о том, что Литовкина показывала вам свои драгоценности. Второе – неопровержимые доказательства того, что вы часто бывали в ее доме. Третье – письмо Литовкиной к ее дочери, в котором она называет вас «милым другом» и связывает с вами определенные романтические ожидания.
– Ну что вы! – воскликнул Леонид Николаевич. – Мне было тридцать, ей – восемьдесят. Какая романтика с восьмидесятилетней старухой? И потом: если бы тогда, двадцать три года назад, судья вменил мне это в вину, я бы уже отсидел. Но, как известно: я был всего лишь свидетелем.
– А теперь про новые обстоятельства. – Дуло загнул еще один палец. – Четвертое – пистолет марки «зауэр», который был найден на месте убийства. Мне удалось проследить его путь, и он ведет прямиком к вам. Эта информация появилась недавно: ее дал человек, у которого вы купили оружие. – Сергей резюмировал: – А теперь вы скажете, кому передали «зауэр», или сознаетесь в убийстве Литовкиной.
– Думаете, я поведусь на беспонтовую шнягу? – Востриков едва себя контролировал.
– Понимаю ваше состояние. Мне известно, кого вы боитесь.
Востриков вскинул голову и впился глазами в следователя. Дуло пошел ва-банк:
– Вы боитесь Шешеля.
– Шешель мертв. – Сказав это, Востриков побелел.
– Так же, как и Валера Валет? – Дуло продолжил: – Почему вы не опознали тело Швырева? Ведь вы с ним были знакомы.
Востриков опустил глаза.
– Ну?! – Сергей прошелся и остановился возле него.
– Потому что боялся.
– Шешеля?
– Да, – Леонид Николаевич тряхнул головой. – Когда я узнал Валеру Валета, я понял: Шешель жив и он в Москве.
– Вы сразу опознали Швырева?
– Сразу. По татуировке, по котикам.
– О ней мало кто знал, – заметил Сергей.
– Двадцать лет назад я видел его в сауне. Помнится, за день до взрыва машины. У него была любовница, подруга моей жены. Он – пацаненок. Она – взрослая женщина. Валера сказал, что котиков наколол для нее.
– Вы специально познакомились с Литовкиной?
– Шешель попросил меня взглянуть на ее драгоценности.
– Зачем?
– У него был заказчик.
– Он вам заплатил?
– Не буду отвечать на этот вопрос. – На мгновение Дуло показалось, что Востриков не скажет больше ни слова. Но тот снова заговорил: – У Литовкиной была коллекция редких ювелирных украшений. Подарки мужей, любовников, поклонников. Не будем забывать, в свое время она была кинозвездой первой величины. Кому-то ее бриллианты понадобились больше, чем ей. После убийства и ограбления значительная часть украденных сокровищ отправилась туда. – Востриков поднял глаза наверх.
– Это я знаю. Позже их конфисковали у замминистра Фитасова. – Сергей вдруг спросил: – Вы видели Шешеля?
– В последний раз – лет двадцать назад.
– Может быть, с ним встречался кто-то из ваших знакомых?
– Не знаю. Общих знакомых у нас почти не осталось.
– Понял. – Сергей Дуло прошел к столу, порылся в документах, потом оглянулся: – Вы знали человека по фамилии Кустодиев?
– В девяностых у него была небольшая контора. Шешель хотел обобрать его, но тот сам развел его на бабки, пообещав их прокрутить. По слухам, Шешель отдал ему общаковские деньги, и они стали негласными партнерами.
– Что стало с деньгами?
– После гибели Шешеля?
– После его фиктивной смерти, – уточнил Дуло.
– Не знаю. Так глубоко я в этот вопрос не влезал. Как вам известно, я никогда не состоял в банде Шешеля.
– Но именно в вашей сауне встречались ее члены.
– Что было, то было.
Выдержав паузу, Дуло спросил:
– Ну так, что насчет «зауэра»?
– Вы действительно желаете знать? – Востриков проницательно взглянул на Сергея. – Да нет… Плевать вам на «зауэр». Никто не будет возобновлять дело Литовкиной. Вам просто нужно меня прижать, чтобы я рассказал про Шешеля.
– Ну, предположим.
– Я все рассказал.
– Что ж, – Дуло выписал пропуск и протянул его Вострикову – время покажет.
Флешбэк № 4
Москва
Май 1874 года
Околоточный надзиратель вывел Соньку из номера. За ними вышел хитровский городовой.
Участковый пристав Антон Максимович Головин приложил руку к козырьку:
– Счастливо оставаться, сударыня.
Застывшая у окна Лоретка в ответ громко рыгнула.
Головин вышел в коридор. Шаги всех четверых затихли где-то у лестницы.
Лоретка подбежала к двери, прислушалась, затем вернулась к окну и наглухо задернула занавески. Оглянувшись, пошарила взглядом по комнате, взяла со спинки кровати Сонькино платье цвета лаванды. Напялив его поверх своего ситцевого, нахлобучила на голову шляпку с вуалью и по-хозяйски села за стол. Взяла с блюдца кусок пиленого сахара и сунула его за щеку, потом сняла с нечищеного самовара чайник и налила в кружку заварки. Поставив кружку под кран, повернула ветку запора. Горячая вода полилась тонкой струйкой и вскоре иссякла, не наполнив кружку даже до половины.
Такая неудача огорчила Лоретку. Она встала, взялась за ручки самовара и приподняла его со стола. Убедившись, что в нем хватает воды, заглянула под крышку. Через узкую щель ничего не удалось разглядеть. Пришлось вместе с крышкой вытащить конфорку и железный кувшин, в котором тлели угли. Лоретка отставила горячий кувшин и заглянула внутрь самовара. Его сливное отверстие перекрывал кусок черного угля. Уголь был гладким и странно блестел. Лоретка взяла столовую ложку и запустила ее в самовар. Подцепив черный камень, выложила его на плоское блюдце. Склонившись, стала разглядывать.
