Марина Крамер - Жить на свете стоит
– Ирка, гони скорее!!!
Ирина сориентировалась быстро, и через пару секунд они уже неслись по пустой улице в сторону шоссе. Нику трясло, она то и дело оглядывалась назад, словно ждала погони.
– Так, Стахова, колись – от кого мы удираем? – Ирина уверенно вела машину в сторону центра, стараясь успеть до начала традиционных утренних пробок.
– Не знаю я…
– Да? А вид у тебя чего такой, словно ты всю ночь в помойке просидела?
– А я и просидела! – огрызнулась Ника, понимая, что выглядит не лучшим образом после ночи, проведенной на стройке. – Домой приедем, и я удовлетворю твое любопытство, если только ты разрешишь мне сперва ванну принять.
– Да уж разрешу! – фыркнула Ирина. – А то уж больно вид отчаянный у тебя, да и запашок того-с… не «Шанель»… Давай так – я тебя к себе отвезу, ты пока в ванне полежишь, а я в одно место смотаюсь, дело есть. Потом вернусь – и поговорим.
Этот вариант Нику полностью устраивал.
– …Куда ты пропала? Что это еще за новости? – спросонок Нике казалось, что Артем орет, надрывая голосовые связки. Она отвела трубку радиотелефона от уха и поморщилась – вода в ванне стала совсем уж холодной. «Надо же, не заметила, как уснула, вот вымоталась», – подумала она, дотягиваясь до крана с горячей водой и поворачивая ручку. – Ника, ты что, не слышишь меня? Я все утро тебя ищу, никто не знает, приходила ли ты вообще! Почему твой мобильный выключен?
– Потому что его у меня украли. Как ты узнал, что я здесь?
– Когда обзвонил все морги! – рявкнул Масленников. – Только потом твоя подруга соизволила сообщить мне, что ты, видите ли, отдыхаешь в ее квартире! Вы что, сдурели обе? Я едва с инфарктом не слег!
«Ого, сколько эмоций, – почти с удовлетворением отметила Ника, – что-то раньше ты не был таким горячим… Каждый день новости».
– Тема, ты успокойся. Я в порядке, – оглядев замотанную, чтобы не намочить, пищевой пленкой загипсованную руку, сообщила она, – просто мне нужно сегодня отлежаться. Если тебя беспокоят формальности, то оформи мне отпуск без содержания, всего и дел.
– Да при чем тут… – запнулся Артем, но заговорил тише: – дело разве в этом… Я ведь волнуюсь, Ника, как ты не можешь понять!
– Поправь меня, если я ошиблась, но мы с тобой вчера, кажется, расстались. Нет? – Ника прижала трубку плечом, здоровой рукой вынула сигарету и щелкнула зажигалкой.
– Прекрати! Я очень прошу тебя – прекрати. Никто ни с кем не расставался. У тебя очередной закидон, но я привык. Мне важно, чтобы ты была рядом со мной, Белочка.
«И почему мне совершенно не хочется взлететь от этих слов? Раньше так и было бы, а теперь лежу в ванне, курю – и мне совершенно безразлично то, что он говорит».
– Я сейчас приеду и заберу тебя, – продолжал Артем, – поедем ко мне.
– Нет, Артем. Я не поеду к тебе, и забирать меня не нужно.
– Но…
– Я так решила. Так будет лучше. По крайней мере пока.
Ника нажала отбой и, бросив трубку на бортик, погрузилась в воду с головой. Ситуация с Артемом становилась смешной. Каждый раз одно и то же, по кругу, теми же словами. Действительно, честнее порвать ставшие такими тягостными отношения и дать возможность строить жизнь заново. И себе, и ему. Но Артем продолжал цепляться, находить все новые крючочки, и Нике было жаль его. Ей хотелось, чтобы Масленников ушел сам – ей казалось, что в таком случае его самолюбие пострадает меньше. А он никак не понимал этого.
Внезапно Ника расхохоталась, едва не захлебнувшись водой. Она вдруг вспомнила, что снова – в который уже раз за довольно короткий промежуток времени – лишилась ключей от квартиры.
– Наташа меня убьет, – вслух проговорила она, представив выражение лица квартирной хозяйки.
Ника выбралась из воды, чувствуя в теле легкость. Казалось, что и усталость отступила, и можно даже заняться какими-то делами, и даже рука не болит.
Однако на практике оказалось, что, будучи левшой, обходиться совсем без правой руки Ника не может. Пуговицы, носки, молния джинсов – все это требовало помощи. Кое-как справившись с одеждой, она вскипятила чайник и заглянула в холодильник. Разумеется, не имевшая проблем с лишним весом подруга не держала там ничего низкокалорийного или диетического. Зато вот копченой колбаской Ирина себя баловала… Ника со вздохом закрыла дверцу и принялась за пустой чай. «Тут и умереть недолго. Надо как-то к себе добираться».
Но тут в дверном замке повернулся ключ – это пришла Ирина, в руках которой Ника увидела пакет из супермаркета.
– Вот, подкормить тебя решила, а то вспомнила, что ты диетчица у меня, – подколола подруга, сбрасывая прямо на пол легкое пальтецо. – Держи-ка. – Сунув Нике пакет, Ирина присела на небольшой пуфик и принялась расстегивать туфли.
– Не диетчица я, – буркнула Стахова, с любопытством заглядывая в пакет, – просто стараюсь меньше жрать калорийного.
– Ну, так я некалорийного и купила. Неси в кухню, сейчас руки вымою, и поедим.
Ника послушно ушла в уютную Иркину кухню, вспоминая, как еще раньше, в студенчестве, в родном Омске они часто собирались почти в такой же кухоньке у Ирины, пели песни, пили дешевую «Изабеллу» из картонных упаковок и до хрипоты спорили о кино, искусстве, поэзии. Учились они в разных институтах, но сумели не только не потерять связь друг с другом, но и сплотить свои студенческие компании.
– Ты чего?
Ирина чуть подтолкнула застывшую в дверях Нику в спину, и та обернулась:
– А? Да что-то вспомнила вдруг… не обращай внимания, я вообще в последнее время сама не своя. Как будто заблудилась и не могу выход найти. Вроде чувствую, что он есть, а не вижу.
– А он есть, – кивнула Ирина, усаживаясь на табуретку, – он всегда есть, Никуся, просто не всегда он тебе нравится.
Ника молча кивнула. Действительно, она ведь могла позвонить Гавриленко и выложить ему все. Вообще все – вплоть до того, что статьи под ее именем писал Артем. И тогда, если Гавриленко был причастен к творившемуся вокруг кошмару, это все разом могло и закончиться. Но… Где-то внутри себя Ника понимала, что не хочет двух вещей – подставить Артема и узнать, что Гавриленко… И она даже не могла определить, какая из этих вещей была для нее более неприятной.
– А твой Тема не задумался, – произнесла вдруг Ирина, и Ника, вздрогнув, осознала, что сказала что-то вслух, даже не заметив.
– Ты не понимаешь…
– Ой, иди ты к черту, Стахова! – взорвалась вдруг Ирина. – Нашлась тут святая великомученица Вероника! В жертву она себя приносит, прямо на алтарь судьбы плашмя кидается! Дура ты, вот что.
Ника понуро опустила голову, даже не подумав обидеться, потому что понимала – подруга права во всем.
У Ирины в кармане пальто зазвонил мобильный, она вышла в коридор и через минуту вернулась, держа трубку в руке. Выражение лица у нее при этом было такое брезгливое, словно по пути она наступила в грязь.
– Вот держи. Легок на помине. – Она сунула трубку в руку Нике и ушла.
Звонил Артем:
– Я подъехал и стою у подъезда, спускайся.
– Мне кажется, я ясно сказала – к тебе я не поеду.
– Прекрати, Ника! Я бросил все дела и приехал.
– И я теперь должна быть тебе благодарна по гроб жизни? Да если бы не ты и не твои идиотские статьи, вообще ничего бы не происходило!
– Ника! – Артем чуть повысил голос, и это окончательно разозлило Стахову:
– Не смей! Не смей никогда орать на меня, слышишь? Никогда!
– Успокойся! Я не ору, я пытаюсь достучаться до тебя, но ты никак не хочешь услышать! Я предлагаю тебе помощь, но ты, похоже, предпочитаешь получить ее в другом месте и от другого человека, да?
Этого Ника стерпеть уже не смогла.
– Ты… ты… низкий, мерзкий сплетник! – выдохнула она. – В чем ты обвиняешь меня? Помощь он предлагает! Надо было изначально не предлагать кучу неприятностей! И оставь свои намеки – там все совершенно не так, как ты себе нарисовал! Уезжай отсюда, немедленно уезжай и оставь меня в покое!
Она бросила трубку на стол и разрыдалась. Артем пытался перезвонить еще несколько раз, но Ника не отвечала, и он, видимо, остыл. В кухню неслышно вошла Ирина, обняла подругу за вздрагивающие от рыданий плечи, прижалась щекой к макушке:
– Ну что ты, рыжик? Не убивайся так, никто из них этого не стоит. Ты же у меня умница и красавица, а рыдаешь из-за побитого молью мужика с приданым в виде дочери и бывшей жены. Я тебя просто не узнаю, и мне обидно. Обидно за ту Нику, которую я знала. Она бы не стала вот так расползаться!
Ника подняла заплаканное лицо и проговорила:
– Я, наверное, все-таки его люблю, Ирка. И мне так больно, что он такой…
– Ника, да они почти все такие. Кого ни возьми…
– Да? Твой Иржи был другим.
– Мой Иржи оказался женат, – спокойно и даже равнодушно отозвалась Ирина, как будто не было за плечами почти семи лет счастливой жизни с пражским адвокатом.
