Александра Маринина - Благие намерения
Да, война закончилась, но, как оказалось, самое страшное для Веры Подрезковой только началось. Дезертиры были объявлены военными преступниками без срока давности. Стало понятно, что ветеринар и его жена попали в ловушку. У него был выбор: или выйти на свет божий и сесть в тюрьму, из которой рано или поздно, если повезет, он освободится, или остаться в тюрьме домашней, из которой выхода не будет никогда. У Веры тоже был выбор: продолжать прятать мужа и считаться вдовой или выдать его и стать в глазах всех женой дезертира, пособницей, укрывавшей преступника. А ведь в каждой избе были солдатские вдовы или осиротевшие матери, которые считали Веру «своей» и жалели ее, и начали возвращаться мужики, кто с ранениями, кто с боевыми наградами, и в такой ситуации признаться, что ты укрывала у себя в подполе молодого здорового труса… Невыносимо. Вера, стыдясь себя самой, все чаще думала о том, что, может, лучше бы ее муж вернулся с войны калекой или не вернулся вовсе.
Кроме того, прятавшегося в подполе мужа было трудно кормить. С продуктами тяжело, и добывать еду в количествах, превышающих нужды двух женщин, да так, чтобы никто ничего не заподозрил, было ой как нелегко.
А тут и брат Веры нарисовался, грудь в медалях, левой руки по локоть нет. Узнав, что зять на войне не был, а просидел все четыре года в подполе под юбкой у жены и теперь тоже продолжает прятаться, ослабевший, рыхлый, бледный, болезненный, брат страшно возмутился, но быстро сообразил, что может использовать положение сестры к собственной выгоде. Дело в том, что был он человеком из криминальных кругов, до войны пробавлялся грабежами и разбоями и теперь отыскал старых дружков и снова принялся за старое. Понимая, что Вере деваться некуда, он шантажом заставлял ее передерживать у себя краденые вещи, хранить оружие, давать приют бандитам, скрывающимся от милиции. Он знал, что свекровь сестры полоумная, ничего не соображает и ни о чем не догадывается, а сама сестра не сдаст ни его, ни его людей, иначе он немедленно расскажет всем про дезертира. Для всех жителей деревни была придумана легенда о том, что брат Веры завербовался на какие-то работы где-то очень далеко, на Севере, иногда он приезжает в отпуск или в командировку с тюками, потом снова уезжает, а люди, которые приходят вместе с ним, – это его товарищи по работе, едущие к своим семьям через Москву и останавливающиеся в гостеприимном доме Подрезковых переночевать и отдохнуть.
Так оно и шло из года в год. Бывший ветеринар слабел и болел, Вера старилась буквально на глазах, безумная мать бродила по лесу, пугая случайно оказавшихся в чаще мальчишек из окрестных деревень и поселков, брат к бандитским налетам добавил еще торговлю оружием. И однажды он привез в деревню двоих покупателей, желавших приобрести дробовики, которые, как и все незаконно добытое, хранились у Веры. Покупатели оказались людьми недоверчивыми, приобретать кота в мешке не желали и потребовали, чтобы ружья непременно были отстреляны. Втроем они отправились в карьер проверять качество товара, где и были застигнуты бдительным милиционером Головиным, который, рассказывая эту эпопею дочери и ее товарищу, специально предупредил, что про бандитов говорить можно, в этом никакого секрета нет, а вот про дезертира, его жену и маму лучше помолчать, потому что Веру жалко, ей и так несладко теперь придется, и незачем делать так, чтобы вся округа об этом знала.
– И ты знаешь, что отмочил наш милый Родислав? – голос Ворона стал томным и загадочным, из чего можно было сделать вывод, что самое сладкое он приберег, как говорится, «на третье». – Ни в жизть не догадаешься. Такой тихий, мирный, трусоватый мальчик, профессорский сынок, и вдруг говорит Головину: я, дескать, дядя Коля, хочу стать милиционером и быть таким же героем, как вы. А? Каково?
– Круто, – согласился Камень. – А Головин что на это ответил?
– Да ничего он не ответил, по плечу Родика потрепал и улыбнулся, но видно было, конечно, что ему приятно, что он даже как будто польщен. И, между прочим, из-за всей этой истории с дезертиром Люба и Родик поссорились в первый раз.
– О, – оживился Камень, – у них возникли разногласия по этическим вопросам? Это хорошо, потому что проблема действительно тонкая, деликатная, неоднозначная, и было бы любопытно узнать, как послевоенная молодежь на нее смотрит…
– Щас, – презрительно каркнул Ворон, – разбежались они этические проблемы обсуждать, делать им больше нечего, как сказала бы наша дорогая Тамара. Нет, там все дело в Аэлле. Видишь ли, когда Люба и Родик рассказали ребятам про бандитов, Аэлла осталась вроде как не при делах. Представляешь, какое это для нее оскорбление: происходит нечто важное и интересное, а она, местная жительница, об этом ничего не знает, зато знают двое приезжих москвичей. Это непорядок! Тем паче она же всегда все лучше всех знает, и все слушают ее, разинув рты, а тут мало того, что она не знает, так еще и рассказывает не она, и слушают, разинув рты, вовсе не ее, а Любу и Родислава. Разве она могла с этим смириться? И вот она погнала первое, что ей в голову пришло: коль разговор зашел о происшествии в лесу, она про лес и вспомнила, то есть про черную старуху, и начала снова всех пугать, особенно новеньких, которые только в этом году вошли в компанию, а чтобы придать себе побольше веса, стала говорить, что знает старинное греческое заклинание, при помощи которого черную старуху можно извести на корню, и она в ближайшее время собирается пойти в лес и совершить страшный, но интересный обряд. В общем, все вроде бы опять только на нее смотрят и все просят разрешения пойти вместе с ней в лес посмотреть на обряд. Все, кроме Любы, Родика и Андрея. Люба-то с Родиком про старуху все знают, но молчат, поскольку папаня не разрешил о ней распространяться, а Андрей вообще ни в какую мистику не верит. Надо сказать, что он и Родику с Любой не очень-то поверил, он такой: все подвергает сомнению. И еще у него есть одна слабость: он влюблен в Аэллу, представляешь?
– Да ты что! – ахнул Камень. – Не может быть!
Ворон попрыгал у Камня на макушке, весьма довольный произведенным эффектом.
– Может, еще как может.
– Ты же уверял меня, что Андрей умный и неординарный, а Аэлла – пустоголовая врушка, как же он мог в нее влюбиться?
– Вот и видно, что ты философ, а не романтик, – Ворон с досадой ткнул клювом в мох, растущий у Камня на макушке, отчего Камень крякнул и взвыл. – При чем тут ум-то? Она же красивая, вот тебе и вся причина. Им же по шестнадцать лет всего, они только-только в десятый класс перешли, чего они в любви понимают-то? В их возрасте гормон знаешь как играет? Он им все мозги затуманивает. Короче, ты меня не отвлекай, а то я собьюсь. Видит, значит, наш мальчик Андрюша, что Аэлла вся испереживалась из-за того, что Люба с Родиком имеют среди ребят такой успех, и предлагает ей: давай, мол, сходим к участковому дяде Пете да проверим, правду ли они рассказывали. Может, они все выдумали, да еще себя героями выставили. Аэлла обрадовалась, и пошли они к дядя Пете, а дядя Петя им все подтвердил, да еще добавил от себя кое-что, из чего выходило, что участие Родика и Любы в истории с бандитами оказалось еще более героическим, чем они сами рассказывали. Люба-то у нас скромница, к тому же хорошо воспитанная, и Родик ей под стать, тоже не хвастун, вот они про себя сдержанно так и рассказали, свои заслуги не выпячивали, а уж дядя Петя вовсю расстарался. Андрей только усмехнулся, а Аэлла прямо сама не своя стала. Но дядя Петя, как и договорился с Головиным, про дезертира и его мать ни слова не сказал, потому Аэлла и попалась. Она же не знала, что сумасшедшую старуху выловили и отправили в психбольницу, и вот начала делать вид, что она ночью ходила в лес и провела там какой-то жуткий обряд, и теперь никакой черной старухи в лесу больше никогда не будет, и дети могут гулять там спокойно. Конечно, она страшно рисковала, а вдруг старуха все-таки есть и кто-нибудь ее там увидит? Но на то она и Аэлла Александриди: ради желанного результата готова рисковать и кидаться очертя голову, на авось. Люба с Родиком как услышали, что Аэлла у костра вещает, как она в лес ходила, как чего-то там в кружок раскладывала, как птицу поймала и зарезала, как ее кровью чего-то поливала и произносила заклинание, и как перед ней появилась черная старуха, которая тянула к ней страшные черные когтистые руки, и как растаяла прямо на глазах у заклинательницы, так чуть со смеху не лопнули. А когда домой возвращались, Люба предложила вывести Аэллу на чистую воду и рассказать всем правду про старуху.
– Разумно, – согласился Камень. – Давно пора. Лгунов надо разоблачать, чтобы людям головы не морочили.
– Это ты так думаешь, и Люба тоже так думает, а Родик думает иначе, из-за этого они с Любашей и поссорились. Ну не хочет Родик с Аэллой ссориться, понимаешь? Ну разоблачат они Аэллу, ну узнают все ребята, что она все время привирает, ну отвернутся от нее, ну обидится она на них, и что? Что хорошего из этого выйдет?
